Сумма стратегии - Переслегин Сергей Борисович (книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Если рассматривать войну как игру с предельными ставками, то это азартная игра, подбрасывание монетки, на одной стороне которой написано «поражение», а на другой «победа». Но в эту игру в отличие от орлянки можно играть хорошо и плохо. С точки зрения теории игр война лежит где-то между шахматами и покером. От шахмат она берет логику, жесткие правила, интеллектуальную составляющую, организованность и порядок. От покера манипуляцию, действия вне логики и правил, эмоциональную составляющую, блеф, хаос и произвол, «ошибочные» действия, которыми, зачастую, выигрываются конфликты, проигранные при «правильной» игре.
Эти составляющие трудно, почти невозможно, совместить в одном человеке, поэтому война даже в коммунальных конфликтах и бандитских разборках – коллективная форма деятельности, в которой командиру, принимающему решения, обязательно должен соответствовать начальник штаба, который подготавливает это решение (смотри главу 6). Обычно, начальник штаба отвечает за логику и порядок, а командир – за хаос и произвол, хотя в истории бывало по-разному.
Нужно иметь в виду, что война представляет собой «игру с ненулевой суммой»: выигрыш одной стороны не обязательно означает проигрыш другой оба противника могут одновременно выиграть или одновременно проиграть.
Я не могу сказать, что за три своих американских года я победил Америку, но даже моя глубоко патриотическая мама не сказала при встрече, что Америка съела меня. Мы были квиты с этим лучшим из миров, и я, вернувшись, почувствовал себя русским летчиком на вьетнамской войне, который говорит раненому пилоту: подвинься узкоглазый, посмотрим, что тут еще можно сделать.
1. Война как социосистемный процесс
Знаете дилемму любого преподавателя? Чтобы рассказать что-то, надо перед этим всегда рассказать еще что-то…
Поэтому мы начнем с того начала, которое нам представляется «средним» – не близким, не далеким.
Задачей этой главы и – шире – всей первой части «Суммы стратегии» является описание тех знаний, которые плотно обрамляют искусство войны, играя роль его контекста, бэкграунда или условия развития.
Раз уж люди воюют на протяжении всей своей наблюдаемой истории, разумно предположить, что в этой деятельности все-таки есть какой-то общечеловеческий смысл.
Те же древние греки, хотя и не любили своего бога войны и даже в уста Зевса вкладывали слова осуждения в его адрес, продолжали считать Ареса одним из олимпийцев, которых и было-то всего двенадцать, притом, что вообще-то в Греции «проживали» сотни тысяч богов низкого ранга.
И Аресу ни разу не угрожала опасность покинуть Олимп. Хотя богиню гостеприимства Гестию, например, оттуда убрали, чтобы дать место изобретателю виноделия Дионису, да и Гефест, бог кузнечного дела, испытал горечь изгнания.
Приходится заключить, что античность рассматривала войну как неприятную, но неизбежную сторону жизни.
Для того чтобы, во-первых, понять роль и сущность войны и, во-вторых, получить какие-то основания для прогнозов на будущее, применим так называемый социосистемный формализм.
В свои одиннадцать лет я не мог понять, зачем мне уже архивировать свою картину мира, если у меня ее еще нет. Но разговаривать с отцом я любил, и если он хотел архивировать, я был согласен. Парадокс состоял в том, что прекрасные разговоры, которые отец вел со мной, могли бы быть полезны многим более взрослым людям, но жизнь так устроена, что он работал на своей работе, а потом разговаривал дома со мной. Он не был преподавателем, не собирал групп, не вещал в толпе адептов, не подрабатывал репетиторством. Когда двадцать лет спустя я скажу ему, что он дал мне блестящее образование, то он только пожмет плечами, словно это я хвалю его за поставленное пиво. Никакого пива в мире не хватит, чтоб высказать мою признательность этому человеку.
Ему я обязан тем, что могу на спор сделать онтологическую, гносеологическую, когнитивную сборку и схематизацию сданных мне жизнью карт. И они позволят мне определить и удерживать свою позицию в современном меняющемся мире. Если вы живете в 60-е годы двадцатого века, то у вас нет, и еще двадцать лет не будет, таких проблем, которые случились у нас в XXI-ом. Это сказка о том, как все рушится, не работает то, что не ломалось по определению, и люди вдруг предают тебя, а другие видят это и говорят: «Ну что ж, бывает – улыбайся!». И вокруг много мишуры, и совсем мало денег, чтобы схватить фортуну за хвост. А если у вас еще не ходят ноги, то у вас не задача, не проблема, не угроза, а полная катастрофа. И добрый волшебник очень нужен.
У меня он был.
И сейчас есть.
И сам я себе волшебник.
Когда-то мои деды говорили: слава труду! Я не понимаю этой славы. Я говорю: слава Сунь-цзы! Это блестящий мастер стратегии из далекого и древнего Китая. Отец очень уважал его.
Экосистема
Естественной формой существования живого является система, замкнутая по невосполнимым ресурсам, – экосистема. Для понимания военного искусства теория экосистем не нужна, но без нее невозможно разобраться в социосистемных «рамках» войны.
Атрибутивными свойствами экосистемы являются: замкнутость по невосполнимым ресурсам;
• обмен веществом и энергией с окружающей средой;
• способность к самовоспроизведению;
• способность к развитию. Экосистеме неоткуда взять азот, кислород, углерод, железо, другие необходимые ей элементы. Следовательно, она обречена обеспечивать круговорот этих элементов. Поэтому формой существования экосистемы оказывается цикл.
Считается, что тропический лес – это «легкие нашей планеты»: он производит кислород, которым мы дышим. В действительности растения вырабатывают кислород в процессе фотосинтеза, но расходуют его в процессах дыхания и гниения. Фотосинтез происходит днем, окислительные процессы днем и ночью, а в целом тропический лес – система, замкнутая по кислороду: он потребляет его столько же, сколько производит.
Рис. 1. Цикл, как форма существования экосистемы.
На самом деле «легкими Земли» являются болота, в которых мертвая растительность попадает в бедную кислородом среду и не сгнивает, разлагаясь на воду и углекислый газ, а превращается сначала в торф, а затем в уголь[6]. В итоге в атмосфере Земли постоянно накапливается свободный кислород, что за сотни миллионов и миллиарды лет создает серьезные проблемы, например перспективу глобального похолодания. Но стремление природных систем к замыканию всех геохимических циклов эволюционно привело к появлению человека – разумного существа, способного извлечь уголь из подземных глубин и сжечь его.
Экосистемы воспроизводят себя, несмотря на стихийные бедствия земного и космического характера, несмотря на человеческую деятельность. Экосистемы сложны и обладают высокой связностью: попробуйте осушить болото, и все вокруг изменится в сторону иссушения даже в тех местах, которые были далеки от болота, и упадет разнообразие флоры и фауны, и… далее смотри хрестоматийный пример про бобров, которых перебили нерадивые лесосплавщики.
Экосистемы способны развиваться, захватывая пространство, аккумулируя ресурсы, подчиняя себе другие экосистемы: овраги очень агрессивны, пустыня стремится наступать на оазисы, водопады пробивают в скалах новые русла.
Экосистемы очень устойчивы, их «хрупкость» по отношению к антропогенным воздействиям или природным катастрофам – миф, сочиненный движением «зеленых». Другой вопрос, что эта устойчивость не распространяется на отдельные виды, даже наоборот: рождение и смерть видов – залог бессмертия экосистемы.
