Лекции по Исторической Литургике - Алымов Виктор (читать полностью бесплатно хорошие книги .txt) 📗
Только после этого читаются ходатайственные молитвы (т.е. Интерцессия).
Легко увидеть, что структура этой анафоры ещё не Александрийская ( PJSAE), а скорее, Иерусалимская ( PSAEJ)! Вместе с тем, призывание Логоса вместо Св. Духа отсылает нас к первохристианским временам «Пастыря» Ермы (в котором Сын также называется Духом). Во всяком случае такая анафора могла сложиться только до эпохи Вселенских Соборов.
Естественно, возникло предположение, что анафора Евхалогия Серапиона первоначальна в отношении Александрийских анафор типа PJSAE(Литургия ап. Марка) и PSEA(анафора папируса из Дэйр-Бализе). Что последние структуры возникли в результате каких-то таинственных процессов только в начале 4 века и каким-то образом оказали влияние на эволюцию Римского евхаристического канона.
Но что это за таинственные процессы шли в начале 4 века? Время было чрезвычайно бурное: перенос столицы империи на Восток, гонения Диоклетиана, переход к государственной парадигме. А в Египте: мелитианский раскол и догматистская смута. На этом смутном и тревожном фоне возможны самые разные предположения.
Может быть, анафора из Дэйр-Бализе принадлежала раскольничьей общине и поэтому в ней нет элемента J(ходатайственной молитвы за всю Церковь)? Может быть (и даже наверняка) Александрия и Рим в это время усиленно противопоставляли себя раскольникам (и растущей на императорских амбициях Византии). Т.е. они ощущали себя центрами Вселенской Церкви и именно поэтому элемент J(молитвы за всю Церковь) мог выйти у них на первый план – впереди даже Санктуса.
Ведь что, собственно, представлял собой элемент J? Мы только что видели (на примере Литургии ап. Марка) как он осуществлялся: диакон читал диптих и Александрийский папа возглавлял соборную молитву за всех упоминаемых лиц. То же самое, очевидно, делал и Римский папа. Папы и патриархи взаимно ставили друг друга в известность о своём избрании посредством т.н. «Соборного послания» (в котором содержалось также их исповедание веры). И молитва друг за друга по диптихам в момент совершения анафоры была впечатляющим обозначением церковного общения. А вычеркивание из диптихов – знаком разрыва отношений (т.е. расколом). Очень рано Рим стал считать себя центром церковного общения («communio»). Это означало, что те, за которыми Рим признавал членство в общении, принадлежали ко Вселенской Церкви, а те, которым Рим отказывал в этом – нет. В 4 веке Рим еще делил эту ответственность с сильной Александрийской Церковью (своим естественным союзником против растущей Византии). Вспомним союз папы Юлия и Афанасия Великого! Но после отпадения Александрийского патриархата в монофизитскую ересь и попрания Византийской Церкви императорами-еретиками, единственным верховным хранителем истинной веры остался папа Римский.
3. Литургия Апостолов Фаддея и Мария
Уже мы упомянули, каким образом Месопотамская (Персидская или Халдейская) Церковь отделилась от Византийской императорской Церкви. Это произошло вскоре после Собора 431 г. Затем она отделилась и от единства Вселенской Церкви. Это произошло в конце 5 века под влиянием скорее политических, чем догматических причин. Несторианская ориентация восторжествовала здесь именно как оправдание национальной «самостийности».
От этих времен, – т.е. от 5 века, – консервативные несториане удерживали (практически без изменений) три литургических чина. Это т.н. Литургии апп. Фаддея и Мария, Литургия Нестория и Литургия Феодора Мопсуестийского.
Литургия, приписанная апостолу от 70-ти Фаддею Эдесскому и Марию – первому епископу города Селевкии – Ктесифон, сложилась на рубеже 4 и 5 веков, хотя имеет несколько более поздних включений в преанафоральной части.
Она начинается переменной молитвой, которая изменяется в зависимости от праздничных дней церковного года. Затем следуют антифоны и ещё одна переменная молитва (фимиама). Антифоны, видимо, достаточно позднего происхождения.
Но, конечно, главную особенность её составляет поистине уникальная анафора. Она начинается обычной Префацией, однако сразу после Санктуса следуют слова:
« С сими небесными силами...»
которые ведут не к воспоминанию Тайной Вечери, как полагается в иерусалимско-антиохийских анафорах, то есть не к Анамнесису, а к... Интерцессии .
« Господи Боже Саваоф, приими это приношение за Святую Соборную Церковь и за всех благочестивых и праведных отцов [= праотцев], благоугодивших Тебе, и за всех пророков и апостолов, и за всех мучеников и исповедников, и за всех плачущих, угнетенных и больных, и за всех терпящих нужду и притеснение, и за всех немощных и обремененных, и за всех умерших, которые разлучились с нами...»
Только после этого следует Анамнесис, но... без установительных слов! Это либо крайность, противоположная римской, либо, – как думает большинство литургистов, – влияние закона аркана – т.к. устное литургическое предание несториан содержит установительные слова.
Далее следует очень странный Эпиклесис – фактически без молитвы о преложении Даров :
«... и да приидет, Господи, Дух Твой Святой, и да почиет на сем приношении Твоих рабов, которое они приносят, и благословит и освятит его, чтобы оно было нам, Господи, во очищении грехов и оставлении прегрешений...»
И этот Эпиклесис снова переходит в ходатайственную молитву ( J), на сей раз – заключительную: « Христе, мир горних и великое успокоение дольних, соделай, чтобы спокойствие и мир Твой господствовали в четырех частях мира, особенно же – в Святой Соборной Церкви Твоей. Соделай, чтобы священство имело мир с царством(это уже намек на гонения), прекрати войны до концов земли и рассей народы, желающие войн, чтобы нам наслаждаться тихою и мирною жизнью, во всяком благочестии и страхе Божием...»
Таким образом, структура этого канона совершенно уникальна: P-S- J-A-E- J.
Такое удвоение элемента Jмы видели только в Римской Литургии времен папы Геласия. И мы отметили тогда, что это – переходная форма. Такой же переходный характер носит и окаменевшая анафора Литургии Фаддея и Мария. А в последующих Литургиях Нестория и Феодора Мопсуестийского канон принимает уже классическую для месопотамских анафор форму: PSAJE.
4. Литургия Нестория и Феодора Мопсуестийского
Напомню, что Феодор Мопсуестийский был другом свт. Иоанна Златоустого, учился с ним у Диодора Тарского, а затем, приняв монашество, жил со Златоустом в одном Антиохийском монастыре. В 383 г. он стал антиохийским пресвитером, а в 393 г. – епископом Мопсуестии. Занимаясь экзегетикой и христологией, пришел к мысли, что все во Христе можно разделить на Божеское и человеческое. Это учение и делает его истинным отцом несторианства. Однако, он разрабатывал его как частное мнение и умер до осуждения своего ученика Нестория в мире с Церковью в 429 г.
Несторий, ученик Феодора, строгий аскет, человек высоких нравственных качеств и выдающийся проповедник, был поставлен КПльским патриархом в 428 г. Он сразу начал проповедовать христологическую теорию своего учителя. Был осужден свт. Кириллом Александрийским на 3 Вселенском Соборе 431 г. смещен и сослан в отдаленный египетский оазис.
Литургию он составил до своего осуждения, т.е. до 431 г. Естественно, что в своем литургическом творчестве он ориентировался прежде всего на КПльскую анафору свт. Иоанна Златоустого. Это влияние и ощущается совершенно отчетливо в содержании анафоральных молитв и доходит до заимствования целых выражений (например: « преложив Духом Твоим Святым»).
Тем более странно, что ходатайственная молитва в этом чине поставлена перед призыванием Св. Духа, а не после (как у Златоуста). Вряд ли этот неоправданный модернизм принадлежит самому Несторию. Такое реформирование Византийской анафоры, скорее всего, могло произойти после отделения несториан от Византии (т.е. во второй половине 5 века). Между тем сама Интерцессия не содержит ещё ничего специфически раскольничьего: « И приносим Тебе сию жертву живую, святую, преславную и бескровную, за всех тварей, и за святую, апостольскую и соборную Церковь, которая существует от концов до концов земли... И за всех епископов во всяком месте и стране, которые проповедуют правое слово истинной веры. И за всех священников, которые отправляют священство пред Тобою в правде и истинной святости...»
