Арсенал-Коллекция, 2012 №3 (3) - Коллектив авторов (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
В целом ситуация на поле боя складывалась не в лучшую для немцев сторону. Противодействие советских войск здесь было столь сильным, что немецкие танки прекратили наступление. Прикрывшись дымовой завесой и взяв на буксир несколько подбитых машин, они отошли, предпочтя вызвать в помощь авиацию. В этом бою был подбит танк командира 9-й танковой роты гауптштурмфюрера СС Зигфрида Зинна, а сам он погиб на месте. Весь трагизм положения для немцев заключался в том, что 9-я рота отступала так быстро, что отсутствие танка командира роты выяснилось лишь после выхода роты из боя.
По некоторым данным, на поле боя остался один горящий танк [5, с.619] (по-видимому — танк Зинна). В то же время, по другим данным, только бронепоезд «Московский метрополитен» подбил минимум три танка [2, с.202-203]. По информации Л. Лопуховского, бронепоездами было подбито семь танков [6, с.129]. Исходя из всех приведенных выше данных, констатируем, что точное число немецких танков подбитых бронепоездами, неизвестно, но в любом случае больше, чем один.
Немцы быстро нашли противодействие: их танки огнем с высот южнее хутора Калинин разрушили железнодорожный путь в сторону Беленихино. Ведя непрерывный огонь, бронепоезда начали отходить к станции Сажное, где их атаковали самолеты Люфтваффе. К вечеру оба бронепоезда были разбиты авиацией и артиллерией.
За день 7 июля танковые силы дивизии СС «Дас Райх» понесли серьезные потери, особенно это касалось 3-го батальона. В бою был тяжело ранен оберштурмфюрер СС Адольф Метцгер, командир 3-й роты противотанкового дивизиона (в данный момент— 11-я танковая рота). К вечеру он умер от ран, став вторым ротным в 3-м танковом батальоне, погибшим 7 июля (первым был Зигфрид Зинн).
Ночью пошел сильный дождь, напоив выжженную горячим июльским солнцем землю. Тем временем в 9-й танковой роте собирали отряд для поиска тела командира. Йозеф Набер вспоминал о событиях той ночи: «С тремя добровольцами я вернулся на поле боя, чтобы найти командира роты. С собой мы взяли пулемет... Всюду еще горели танки, при этом в некоторых взрывались боеприпасы... Я приблизительно знал, где стоял танк командира роты. Мы скоро нашли его... У танка было много пробоин от 76,2-мм снарядов. Тело командира мы нашли в башне танка, у него было много осколков в голове — тяжелая смерть. Мы положили нашего командира на брезент и вчетвером понесли его... Около пяти часов (утра. — Р.П.) мы вернулись в нашу деревню» [24, s.76].
Количество потерянных безвозвратно танков Т-34 за 7 июля точно неизвестно, однако должно быть в пределах 1-2 единицы. Число подбитых танков было куда большим, однако уже вскоре немецкие ремонтные службы их вернули в строй. Известно, что к концу дня 7 июля 1943 года в строю насчитывалось 14 боеспособных танков Т-34 [16, s.96].
Т-34 из 3-го батальона танкового полка «Дас Райх» (с сайта hrtp://beute. па rod. ги)
Т-34, вероятно, из 9-й танковой роты (с сайта http://beute.narod.ru)
Эсэсовские «тридцатьчетверки» принимали участие в боях и на следующий день, однако какие-либо подробности этого неизвестны. Есть данные, что вечером 8 июля танк Т-34 Йозефа Набера подорвался на советской мине и был отправлен в ремонт.
Применение немцами советских Т-34 имело свою особую специфику. Так, важно отметить, что в условиях напряженных боевых действий уже через три дня наступления были израсходованы имеющиеся в наличии боекомплекты к танкам Т-34. В результате снабжение трофейных танков боеприпасами осуществлялось путем сбора снарядов в подбитых советских машинах. В частности, об этом говорит приказ 2-го танкового корпуса СС дивизии СС «Дас Райх» от 8 июля 1943 года (отданный в 15:15), где указывалась необходимость обеспечить сбор боеприпасов для имеющихся Т-34 прямо на поле боя [28, s.67].
Кроме боеприпасов, эсэсовские ремонтные группы на полях сражений Курской дуги собирали запчасти для танков и стремились эвакуировать те из подбитых советских машин, которые можно было вернуть в строй. В основном этим занимались отряды, командированные «харьковским танкоремонтным заводом СС». Однако в этом вопросе интересы эсэсовцев часто сталкивались с интересами армейских ремонтных служб. В частности, 18 июля 1943 года (уже после завершения операции «Цитадель») на совещании у квартирмейстера группы армий «Юг» обсуждался вопрос о том, что «танкоремонтный завод СС» собирает по полям боев танки Т-34, не подпуская к ним аналогичные армейские службы. Видимо, лихие эсэсовские ремонтники успевали забрать для своих нужд всю более- менее боеспособную трофейную технику, причем, как нам кажется, не только в полосе действий 2-го танкового корпуса СС, но по всей ширине обороны группы армий «Юг». Это и вызвало недовольство армии. Поэтому на совещании ставилась задача не допустить развития подобной практики, ограничить доступ эсэсовцев к подбитым советским танкам, о чем извещались и армейские ремонтные танковые роты [17, р. 166]. О дальнейшем развитии этого «конфликта» данных нет, но вряд ли «противостояние» здесь достигло серьезных масштабов, с учетом скорого изменения ситуации на фронте.
Следующий известный эпизод применения эсэсовцами танков Т-34 в бою датирован 12 июля 1943 года — днем знаменитого Прохоровского сражения. Утром 12 июля дивизия СС «Дас Райх» находилась в обороне. К началу сражения в дивизии СС «Дас Райх» было восемь боеспособных Т-34. В 10:45 советская 4-я гвардейская танковая бригада полковника А.К. Бражникова нанесла сильный удар от Беленихино по обоим флангам 2-го батальона панцер-гренадерского полка СС «Дер Фюрер» (оборонялся вдоль железной дороги Белгород — Курск), немного потеснила батальон и завязала бои за Калинин. По немецким данным, левый фланг батальона атаковали 40 танков, а правый — 10 [4, с.416]. Советским войскам удался прорыв танками, однако атаки стрелковых частей Красной армии были немцами отражены.
Что касается советских танкистов, то, к несчастью для них, в Калинине находились части 3-го батальона танкового полка «Дас Райх», которые поддержали гренадер и переломили ход событий, отбив атаку. Именно здесь сполна оправдалось включение в состав дивизии захваченных под Харьковом Т-34. Советские танки двигались в низине, а эсэсовцы развернули свои восемь боеспособных «тридцатьчетверок» на возвышенности, откуда и открыли точный огонь на поражение. Тем самым немцы применили свою испытанную противотанковую тактику, ведя в основном стрельбу с места, из засады, стараясь до минимума свести риск поражения собственного танка. Хорошо зная слабые места советских танков, немецкие танкисты первым делом открывали огонь по командирскому танку, так как только в этой машине были и радиопередатчик, и приемник. У других советских танков были только радиоприемники, и они не могли переговариваться по рации друг с другом, что нарушало управление и координацию действий. Кроме этого, немецкие танкисты хорошо знали, что у советских
танков сзади был металлический бак с запасом горючего. Стоило попасть в этот бак, как он вспыхивал, и в результате танк загорался [21, р.341]. Так что неудивительно, что советская атака была уверенно отбита. Как заметил ветеран (и официальный историограф) дивизии СС «Дас Райх» Отто Вейдингер, «наверное, советские танкисты так и не узнали, кто был их противником» [24, s.75]. Этот бой стал своеобразным «звездным часом» для «тридцатьчетверок» с крестами на броне.
Отбив все атаки советских войск, 12 июля дивизия СС «Дас Райх» перешла в контрнаступление, продвинулась на два километра на участке шириной пять километров, понеся за день упорного боя сравнительно легкие потери. Что касается потерь бронетехники, то их можно определить лишь приблизительно. Так, есть данные, что к концу сражения в составе «Дас Райх» осталось лишь два танка Т-34 в боеспособном состоянии [12, с. 126], то есть за день боя их выбыло из строя шесть штук. По другим данным, как нам кажется, более достоверным, к концу дня «Дас Райх» располагала восемью боеспособными танками Т-34 [16, s.96]. В любом случае, поскольку поле боя осталось за немцами, они получили возможность эвакуировать всю свою подбитую бронетехнику для ремонта.
