Учение Оригена о Святой Троице - Болотов Василий Васильевич (книги онлайн полные версии бесплатно TXT) 📗

3) Cp. Georg. Bull, Def. fid. nie. c. 9 n. 13 (Migne, s. gr. t. 17 col. 1311). Sed supra etiam Adamantium audivimus dicentem, Filium Dei esse τὸν αὐτολόγον, καὶ τὴν αὐτοσοφίαν…Quidni igitur Filius dicatur ipsa sive absolutissima bonitas?… Scilicet omnium attributorum divinorum par est ratio.

4) Стр. 232 пр. Здесь под ἀγαθὰ разумеется не ἀγαθότης в собственном смысле, но божескиеопределения Сына, как, напр., Слово, Премудрость, in Rom. 2, 7 р. 483; 887. in Christo autem bonorum omnium est plenitudo. В in Joh. t. 1, (стр. 263 пр. 1) Христу приписывается ἀγαθότης, но с дополнением.

5) В латинских переводах Христос иногда называется просто bonus, in Ezech. h. 1,3 p. 356; 670. bonus enim est (Christus), et novit, quia si ignis iste fuerit accensus, malitia consumetur. in Rom. 9, 39 p. 661; 1289 tanquam bonus et boni Patris

295

«Один Бог и Отец благ» ¹). Спаситель сказал: «Отец, пославший Меня, больше Меня», — и потому не позволил Себе принять название «благий», приносимое Ему в собственном, истинном и совершенном смысле, но благодарно отнес его к Отцу, запретим при этом тому, кто хотел чрезмерно славить Сына ²).

Смысл этого различия между Отцом и Сыном Ориген разъясняет в нескольких местах своих сочинений.

В комментарии на слова Спасителя: «что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог (Отец)» Ориген пишет ³): «Нужно знать, что название „благий"в собственном смысле здесь отнесено к одному только Богу; но ты можешь найти, что в других местах оно в несобственном смысле прилагается и к делам, и к человеку, и к дереву, и ко многим другим предметам… А Спаситель сказал: „никто не благ, как толь-

Filius. in Rom. 3, 3 p. 507; 934. si autem requiramus, quis sit vere bonus, et qui perfectam fecerit bonitatem, ilium inveniemus solum qui dicit: «Ego sum pastor bonus». Но здесь самый контекст придает слову bonus известную специфическую определенность.

1) in Joh. t. 28, 5 p. 375; 689. ὁ μόνος ἀγαθός Θεὸς καὶ Πατήρ. t. 6, 23 ρ. 139, 268. Οὗτος καὶ μόνος ἀγαθός καὶ μείζων τοῦ πεμφθέντος. t. 6, 37 ρ. 156; 300. ὁ μὲν γὰρ Πατὴρ ἀγαθός· ὁ δὲ Σωτὴρ εἰκὼν τῆς ἀγαθότητος αὑτοῦ.

2) in Joh. t. 13, 25 ( стр. 259 пр.). В с. Cels. 5, 11 р. 586; 1197 Ориген приводит эти словаСпасителя и замечает: τοῦτ ' εὐλόγως,ὡς εἰκὼν τῆς ἀγαθότητος τοῦ Θεοῦ τυγχάνων, εἴρηκεν ὁ Υἱός.

3) in Matth, t. 15, 10 p. 664; 1280. 1281. χρὴ δὲ εἰδέναι, ὅτι ἐνταῦθα μὲν κυρίως τὸ ἀγαθόν ἐπὶ τοῦΘεοῦ τέτακται μόνου· ἐν ἄλλοις δὲ καταχρηστικώς καὶ ἐπὶ έργων ἀγαθῶν, καὶ ἐπὶ ἀνθρώπου ἀγαθοῦ, καὶἐπὶ δένδρου ἀγαθοῦ· καὶ σὺ δ ' ἂν εὕροις καὶ ἐπ ' ἄλλων πλειόνων τασσόμενον τὸ ἀγαθόν… ὁ δὲ Μάρκος καὶΛουκᾶς φασι τὸν Σωτῆρα εἰρηκέναι·… οὐδεὶς ἀγαθός, εἰ μὴ εἷς, ὁ Θεός· ὡς τὸ τεταγμένον, ἀγαθός, ὄνομαἐπὶ τοῦ Θεοῦ μὴ ἄν ταχθήναι καὶ ἐφ ’ ἑτέρου τινός· οὐ γὰρ ἧ ἀγαθός ὁ Θεός, ταύτη λέγοιτ ' ἄν « άγαθόςἄνθρωπος κ. τ. λ.» (Matth. 12, 35. Luc. 6, 45). Καὶ ὁ Σωτὴρ δέ, ὡς ἔστίν εἰκὼν τοῦ Θεοῦ τοῦ ἀοράτου(Coloss. 1, 15) οὕτως καὶ τῆς ἀγαθότητος αὐτοῦ εἰκὼν· (Sap. Sol. 7, 26) καὶ παντὸς δὲ τοῦ ὑποδεεστέρου ὧἐφαρμόζεται ἡ, ἀγαθόν, φωνὴ, ἄλλο σημαινόμενον ἔχει τὸ ἐφ ' αὐτοῦ λεγόμενον εἴπερ ὡς μὲν πρὸς τὸνΠατέρα εἰκὼν ἐστιν ἀγαθότητος, ὡς δὲ πρὸς τὰ λοιπά, ὅπερ ἡ τοῦ Πατρὸς ἀγαθότης εἰς (Cod. Reg. πρός )αὐτὸν ἢ καὶ μᾶλλον ἐστί τινὰ ἀναλογίαν προσεχῆ ἰδεῖν ἐπὶ ἀγαθότητος τοῦ Θεοῦ πρὸς τὸν Σωτῆρα ὄντα εἱκόνατῆς ἀγαθότητος αὑτοῦ, ἤπερ ἐπὶ τοῦ Σωτῆρος πρὸς ἀγαθόν ἄνθρωπον, καὶ ἀγαθόν ἔργον, καὶ ἀγαθόνδένδρον πλείων γὰρ ἡ ὑπεροχὴ πρὸς τὰ ὑποδεέστερα ἀγαθὰ ἐν τῶ Σωτῆρι, καθὸ ἐστιν εἰκὼν τῆς ἀγαθότητοςαὐτοῦ τοῦ Θεοῦ, ἤπερ ἡ ὑπεροχὴ τοῦ Θεοῦ ὄντος ἀγαθοῦ πρὸς τὸν εἰπόντα Σωτῆρα· ὁ Πατὴρ ὁ πέμψας μεμείζων μού ἐστιν, ὄντα πρὸς ἑτέρους καὶ εἱκόνα τῆς ἀγαθότητος τοῦ Θεοῦ.

296

ко один Бог", так что название „благий", относящееся к Богу, не следовало бы относить ни к чему другому. Ибо не в том смысле, в каком благ Бог, можно назвать „благим человека, выносящего из благого сокровища благое". И Спаситель есть образ как Бога невидимого, так и Его благости, и название „благой"в отношении к Нему имеет не то значение, с каким оно прилагается ко всему низшему, так как в отношении к Отцу Он — образ благости, а в отношение ко всему остальному Он — то же, что благость Отца в отношении к Нему Самому. Даже более этого: можно усмотреть более близкую аналогию между благостью Бога и образом благости Его, Спасителем, нежели между Спасителем и добрым человеком, добрым делом, добрым деревом. Ибо превосходство Спасителя над низшими благами, — так как Он есть образ благости Самого Бога, — выше, чем превосходство благого Бога над Спасителем, который сказал: „Отец, пославший Меня, больше Меня"и который по отношению к другим есть образ благости Божией».

Тон этого объяснения не отличается определенностью; оно скорее возбуждает вопросы, чем решает хотя бы один из них. В самом деле, если только один Бог благ в собственном смысле, κυρίως, а другие предметы — люди, дела, деревья — благи лишь καταχρηστικῶς, то как точнее обозначить благость Спасителя? Ориген не называет Его благим κυρίως, — это факт ¹), — но нигде не говорит ни того, что Он благ καταχρηστικῶς, ни того, что Он благ не καταχρηστικῶς. Таким образом, вопрос ставится очень неопределенно, чтобы не сказать — уклончиво. Далее Сын имеет аналогию и с Отцом и с миром: «благость Сына в отношении ко всему остальному то же, что в отношении к Нему благость Отца». Какой смысл этой аналогии? Где ее границы? То ли только хочет сказать Ориген, что как Отец есть виновник бытия и всех совершенств Сына, следовательно и Его благости, так все, что есть в мире лучшего, есть отражение благости Слова, результат Его воздействия? Такое понимание, конечно, воз-

1) in Joh. t. 13, 25 (стр. 259 пр.). in Matth, t. 15, 11 p. 666; 1284. εἶτα διδάσκει, ὅτι ἀληθῶς ἀγαθός εἰς ἐστι, περὶ οὐ καὶ ὁ νόμος λέγει τό. «Ἄκουε, Ἰσραήλ· Κύριος ὁ Θεός ἡμῶν Κύριος ἐστι» (Deut. 6, 4)· κυρίως γὰρ ὁ Σωτὴρ [весьма сомнительно, чтобы это выражение было не испорчено: ὁ решительно не на месте], καὶ κυρίως Кύριος καὶ κυρίως ἀγαθός οὗτός ἐστιν (стр. 188 пр. 7).

297

можно ¹), но нет никаких ручательств за то, что оно должно быть единственным. Равным образом и там, где Ориген говорит о высоком превосходстве благости Слова над благостию всего сотворенного, он оставляет широкое поле для недоумений. Если может быть речь о сопоставлении благости существ столь различных между собою, как Сын и твари, то, конечно, естественнее всего обратить внимание не на то, откуда исходит их благость, а на то, в какой мере они ею обладают. Таким образом выступает на вид прежде всего то различие, что благость Сына неизмеримо глубока (момент интенсивности) и всеобъемлюща (момент экстенсивности), а благость тварей слаба и ограничивается лишь немногими отношениями, словом, вопрос сводится на количественное, объемное различие; в нем, прежде всего, состоит превосходство благости Сына над благостью, например, человека. В чем же превосходство благости Отца над благостью Сына? Ответить на этот вопрос, прочитав это толкование, труднее, чем не читав его: когда Ориген говорит, что один Отец благ, а Сын — образ благости Его, то смысл различия кажется ясным; тогда как здесь те же слова осложняются посторонними, не данными их буквальным смыслом элементами, и притом не в форме чего‑нибудь определенного, а в виде какой‑то тени, которую бросает на эти слова их контекст.

Другим характером отличается толкование, предлагаемое в сочинении «О началах» ²): оно совершенно ясно и определенно.

1) с. Cels. 6, 78 р. 692; 1417. οὐδὲν γὰρ τῶν ἐν ἀνθρώποις καλῶν γεγένηται, μὴ τοῦ θείου Λόγου έπιδημήσαντος ταῖς ψυχαῖς τῶν κἂν ὀλίγον καιρὸν δεδυνημένων δέξασθαι τὰς τοιάσδε τοῦ θείου Λόγου ἐνεργείας.