Развитие Души - Лайтман Михаэль (бесплатные версии книг TXT) 📗
Хасиды прильнули к рабби Мордехаю Йосефу, моля его о том, чтобы он их приблизил и подбодрил. Рабби Мендл в закрытой комнате живет в своем, духовном мире, а рабби Мордехай Йосеф сидит в комнате на постоялом дворе, окруженный хасидами.
Для хасидов уже не секрет, что существуют разногласия между рабби Мендлом и его великим учеником. Об этом шепчутся и в бейт-мидраше, и на постоялых дворах. Тоска и подавленность пришли в Коцк, так как все больше проявляются противоречия между двумя системами. Рабби Мордехай Йосеф сказал:
— Уже в Пшиске нашего рава называли «Сжигающий Огонь». Разумеется, он достоин этого имени. Более того, сейчас он уже достиг более высокого уровня — «Огонь, пожирающий огонь». Но разве можно жить вместе с огненным столпом, горящим все время? Но разве не опасно приближаться к нему, ведь приблизившийся может сгореть.
Рабби Ицхак Меир ответил на это:
— Это верно, Мордехай Йосеф, человек горит в огне, но в это время в нем сгорают пятна проказы — эгоизма, которые спрятаны в человеческой душе. Огонь очищает душу. Разве не ради этого мы пришли в Коцк?…
Есть ли силы у хасидов находиться между этими двумя горами?…
7.63 Время беды для Яакова
Ореол тайны висит над той субботой, в которую произошла буря, во время которой туман, окутывавший рабби Мендла, сгустился и превратился в тучу, скрывшую его от глаз человеческих.
Хасиды почти ничего не рассказывают об этой субботе. Все, что они говорят о ней, можно свести к одной фразе: «Та суббота, когда наш Ребе заболел». Так рассказывают о развитии событий:
— Это было в те недели, когда рабби скрылся от своих хасидов. Он в одиночестве сидел в своей комнате. Только рабби Ицхак Меир и рабби Гирш из Томашова могли заходить к нему. Рабби Ицхаку Меиру рабби Мендл поверял свои тайны.
В последнее время рабби Мендлу стало известно о несчастьях, постигших евреев Польши. В этом, 1839 году, вновь обострилась борьба между польскими революционерами и царскими властями. Евреи опять оказались между двух огней. Десятки евреев были повешены русскими по подозрению в шпионаже в пользу поляков. В то же время десятки евреев были убиты польскими повстанцами за чрезмерную, с их точки зрения, верность русскому царю.
Несмотря на то, что рабби Мендл был погружен в духовные миры, несчастья еврейского народа приносили ему огромную боль. Будучи человеком правды, рабби Мендл не находил успокоения в словах утешения, которые всегда произносятся в таких случаях. И вот пришло время недельной главы из Торы, которая называется «Толдот», в которой рассказывается о гневе Эсава на своего брата Яакова.
7.64 Та суббота
Субботняя ночь в бейт-мидраше. Хасиды, все напряженные, сидят возле стола, ходят по бейт-мидрашу, стоят возле столбов. Время приближается к полночи. Вдруг дверь комнаты рабби Мендла с шумом открывается, и на пороге появляется рабби, грозный и пугающий, как будто несущийся на крыльях бури. Он быстрыми шагами подходит к главе стола. По его горящему лицу видно, что он возбужден до предела. Было видно невооруженным глазом, что его душа достигла самого высокого уровня.
Мертвая тишина воцарилась в бейт-мидраше. Стало так тихо, что было слышно, как горят, оплавляясь, свечи, как шумит ветер за окном в ночной тьме. Рабби посмотрел пронизывающим взглядом на бокал для благословения и на субботние свечи. Было видно, что внутри него идет страшная борьба, борьба между величием и возвышенностью, Бесконечностью и бездной действительности.
Его мысли блуждали где-то в Высших мирах. Казалось, что все замученные евреи всех времен встали из своих могил и ворвались в бейт-мидраш Коцка, как будто все жертвы еврейского народа собрались здесь. Рабби Мендл будто слышал их шаги, когда они поднимались на плаху, будто слышал их предсмертное «Шма Исраэль», которое рвалось из их уст во время сожжений на кострах в Толедо и Кордове, пение «Алейну Лешабеах», идущих на смерть в Вермизе и Шпеере, крик евреев Немирова и Тульчина. Рабби Мендл слышал, как каждая еврейская община, пострадавшая от резни, погромов и притеснений кричала:
— Почему?! За что?!
Рабби взял левой рукой бокал, полный вина, и поставил его на ладонь своей правой руки. Его рука дрожит, эта дрожь сердца распространяется на все тело. Вдруг рабби поставил бокал на стол. Напряжение в сердцах хасидов нарастает. Рабби погружен в свои мысли, его глаза зажмурены. И в этот момент его горе, которое накапливалось в его сердце, выплеснулось, и с его уст сорвался крик:
— Я требую суда! Я требую справедливости! Разве недостаточно?! Сколько слез, сколько еврейской крови уже пролилось из-за трех слезинок, которые выдавил из себя Эсав после того, как Яаков забрал у него благословение!
Хасиды, стоявшие вокруг стола, испугались силы гнева рабби Мендла. Сердца забились еще быстрее, а колени затряслись. Рабби открыл глаза, вскинул свои брови, опустил их, всмотрелся в лица хасидов и увидел, как они дрожат от страха. Те, самые лучшие из его учеников, на которых он полагался, — испугались не меньше других. Буря приблизилась к своему апогею, и рабби Мендл взревел: «Чего вы боитесь? Вы вруны, лицемеры! Идите ко всем чертям! Оставьте душу мою!»
Возбуждение рабби перешло все границы. Его силы иссякли, и он бессильно повалился на стул, не удержался и упал возле него. Он был в глубоком обмороке.
Хасиды перенесли его в комнату. Эта комната была темна, так как в ней не зажгли свет до начала субботы. Ученики побежали за врачом, а пока уложили рабби Мендла на кровать. Чтобы облегчить состояние, они сняли с него пояс, одежду. Его близкие — знатоки Торы, великие люди его поколения, почувствовали, что возникла опасность для жизни. Поэтому они разрешили перенести свечку из бейт-мидраша в комнату, где лежал рабби Мендл. Спасение жизни важнее, чем соблюдение субботы.
7.65 Рабби — а не ангел
Рабби Мордехай Йосеф был оттеснен в угол бейт-мидраша. У него тоже в сердце бушует буря, у него тоже возбуждение достигло наивысшей точки. Он видит ошеломленных, ватных от страха хасидов. Они потрясены силой гнева рабби Мендла, обрушившегося на них. С дрожью в коленях они жмутся по углам бейт-мидраша, прячутся под столами, некоторые из них в панике бегут прочь, прыгают в окна.
Лицо рабби Мордехая Йосефа бледнеет, и он кричит: «Нет! Народ Израиля свят! Тот, кто клевещет на народ Израиля, пусть идет прочь! Пусть он идет искать ангелов. Рабби поднялся на уровень ангела, а ангелов у Творца предостаточно и без него. Нам нужны люди, которые бы повели общину…»
В следующую субботу — недельной главы «Ваеца» — рабби Мордехай Йосеф сидел во главе стола в одном из постоялых дворов Коцка, окруженный своими хасидами. Он понимал, какая душевная буря бушует в каждом из них. Он сказал:
— «И вышел Яаков из Беер-Шевы, и пошел в Харан». Во время ухода из дома отца, по пути к Лавану, Яаков переполнился грустью. Он считал, что он ниже своего отца и деда. Те всегда занимались только духовными делами, а он вынужден заниматься мелкими приземленными проблемами, пасти в Харане скот у Лавана Арамейца, заботиться о пропитании себя и своей семьи… Но когда Яаков был еще дома у Лавана, он понял, что даже когда занимаешься материальными делами, все равно можно служить Творцу. Потому что Творец находится повсюду…»
7.66 В Томашов — без благословения рабби
Бунт рабби Мордехая Йосефа еще не приобрел открытой формы. Во время болезни рабби Мендла он даже был среди тех немногих, для которых дверь в комнату рабби была открыта. Но старые хасиды, много пробывшие в Коцке, поняли истинные намерения рабби Мордехая Йосефа и отвернулись от него.
Прошла зима, прошло лето. Только осенью 1840 года рабби Мендл выздоровел. Еще во время болезни ему стало известно о поведении его ученика и о том, что он говорил тем, кто был готов его слушать. Рабби Мендл хотел показать, что их дороги разошлись, и он заявил об этом открыто.
