Религиоведение. Индуизм - Альбедиль Маргарита Федоровна (лучшие книги читать онлайн бесплатно txt, fb2) 📗
Согласно предписанным правилам, «в присутствии гуру надо всегда есть меньше, чем он, носить худшую одежду и украшения; полагается раньше него вставать с постели и позже ложиться. Нельзя ни отвечать, ни разговаривать с ним ни лежа, ни сидя, ни стоя, отвернувшись. Надо стоять, когда гуру сидит, приближаться, когда тот стоит, идти навстречу приближающемуся, бежать вслед бегущему».
Окончив обучение, индуист вступал во вторую стадию, домохозяина — грихастха: он должен был жениться, взрастить детей, обрести практическое знание жизни, заниматься определенной деятельностью, словом, выполнить свой гражданский долг.
«Когда домохозяин увидит у себя морщины, седину и детей у детей, ему следует отправиться в лес с женой или без нее, поручив ее ухо, ту детей» — так сказано в «Законах Ману» о переходе в третью стадию, лесного отшельника — ванапрастха. В этот период надлежало предаваться благочестивым размышлениям и стараться выполнять религиозные предписания по усмирению бренной плоти.
Что же разрешалось отшельнику? Правила гласят: «Он может валяться на земле или стоять целый день на цыпочках, проводить время то в стоянии, то в лежании, купаясь утром, в полдень и вечером. Летом следует подвергаться жару пяти огней, в дождливое время года проживать под тучами, зимой иметь мокрую одежду… иссушать тело… быть отшельником без огня и крова», иметь ложем землю, а жилищем — корни растений и т. п. Истязать плоть можно как угодно сурово, например, «имея пищу в виде воды и воздуха». Дремучие индийские леса давно уже вырублены, и трудно найти даже небольшой лесок, чтобы укрыться там от шума и тревог современной цивилизации. Но это не имеет значения. Лес — это метафора, главное — другое: предаваться размышлениям о бренности жизни, а для этого совсем не обязательно уходить в чащу.
И, наконец, в последней, четвертой стадии, странствующего аскета — санниясина, предписывалось предаваться подвижничеству, отринуть тщету земных притязаний и все узы привязанности к жизни и готовиться к переходу в мир иной. Опять заглянем в свод правил: «Глиняная чаша, корни дерева, лохмотья, одиночество и одинаковое отношение ко всему — таков признак освобожденного».
Правда, если после «Законов Ману» прочитать «Артхашастру» Каутильи, уже упоминавшийся трактат о политике, то выясняется, что поведенческую стратегию «четверичного закона» можно было употребить с большой пользой для самых разных целей. Например, под видом странствующих учеников, домохозяев, отрекшихся от жизни отшельников и суровых аскетов оказывалось очень удобно держать тайных агентов и шпионов.
Здесь же даются подробные рекомендации, как привлекать их деньгами и земельными участками, как размещать во дворце, крепости или селении и т. п. «Человек, бритый или с заплетенной косой, ищущий средств к жизни, будет шпионом под видом отшельника. Он, поселившись вблизи города, пусть ест на людях только овощи или горсть травы раз в месяц или раз в два месяца, тайно он может есть пищу, какую пожелает» — таков лишь один пример из «Артхашастры».
Индийцы, дотошные классификаторы, соотнесли закон четырех жизненный стадий с четырьмя жизненными целями, о которых было сказано в главе «Вечные вопросы вечной души». В первой стадии, ученичества, на первый план выдвигалась дхарма и отчасти артха, во второй — совмещались дхарма, артха и кама, в третьей преобладала дхарма, а в четвертой — мокша.
Для каждого периода предлагался также предпочтительный круг чтения, установка деятельности и поведенческая программа, а переход от одного периода жизни к другому отмечался специальными «обрядами перехода».
По стадиям жизни распределялись и тексты священного канона. Так, в первой стадии следовало изучить веды, т. е. сборники гимнов и жертвенных формул; во второй стадии, домохозяина, также следовало их читать, причем в надлежащее время, т. с. «не читать ни во время пыльной бури, ни когда небо красно, ни при вое шакалов, ни когда воет собака, ревет осел или верблюд, ни в обществе».
Возбранялось читать священные тексты около кладбища, в загоне для коров, сидя верхом на лошади, на осле, на верблюде, стоя на бесплодной почве, едучи в повозке и т. п.
Со второй стадией соотносились также брахманы, т. е. разного рода пояснения к древним священным текстам. Для оставивших свой дом и удалившихся в лес предназначались «лесные книги», араньяки, а упанишады, т. е. наставления, получаемые «сидящим у ног учителя», связывались с последней жизненной стадией.
Истинное знание этапов человеческой жизни и следование предписанным нормативам рассматривалось в индуизме как гарантированный путь к высшей цели — к разрыву круговорота рождений и смертей.
Жизнь как жертвоприношение
Вся жизнь индуиста от рождения до смерти была размечена ритуалами, как путь дорожными указателями, так что сбиться с этого пути было невозможно, тем более что кастовое общество всегда было готово наказать тех, кто не соответствовал его ожиданиям. Ну, а ревностный исполнитель всех правил и ритуалов мог надеяться обрести долголетие, почести, уважение близких, благополучное потомство и, как высшее воздаяние, более высокий статус в следующем рождении и освобождение из круговерти сансары.
Ритуалы жизненного цикла называются санскарами. Разные школы индуизма толкуют этот термин по-разному: как «очищение», «утонченность», «образование» и т. п. Слово «санскара» имеет еще и значение «приготовление пищи», и именно оно проясняет сокровенный смысл ритуалов: как из природных продуктов повар, имеющий опыт и знания, готовит вкусную пищу, так и санскары делают из человека, существа биологического, существо духовное.
Может быть, смысл термина «санскара» станет еще яснее, если обратиться к индуистским мировоззренческим идеям. Человек в них уподобляется жертвенному сосуду, а его жизнь — замкнутому циклу жертвоприношений; санскары же являются действиями, последовательно и постепенно очищающими его перед последним жертвоприношением богам — собственного тела, когда его после смерти сожгут на погребальном костре.
Самый обычный набор санскар сводится к двенадцати — восемнадцати, хотя их может быть и больше. Забота о человеке начинается еще до его рождения. Во время брачного ритуала будущие родители совершают обряды, магически стимулирующие чадородие. Один из них, гарбхадхача, связан с зачатием; он должен обеспечить правильное положение плода в материнской утробе. Обычно этот обряд совершается на четвертый день бракосочетания и открывает цикл дородовых ритуалов, который сопровождает весь период беременности.
Дети в индийской семье — это ее благословение и величайшая благодать, поэтому рождение ребенка — самое долгожданное событие для молодых родителей. Особенно радуются сыну, и не только потому, что он — опора родителей в старости и наследник семейного достояния. Нет, важнее религиозная основа: именно сын проводит отца в последний путь, устроит и выполнит похоронные и поминальные обряды — шраддху. А они, по представлениям индуистов, должны обеспечить отцу беспрепятственный переход в следующее рождение. В одном из наставлений отцу рекомендуется обращаться к сыну с такими словами: «Ты возникаешь — часть тела за частью тела, ты рождаешься из сердца моего».
Что же касается матери, то сын не только с религиозной, но и с юридической и социальной точки зрения оправдывает ее существование. Еще сравнительно недавно отсутствие сыновей сулило женщине трагические последствия. Ценность девочек в социальном плане всегда была неизмеримо ниже, поэтому их рождение не считалось значимым. «Бедняжка, опять у нее девочка!» — такова обычная реакция соседей на рождение дочери.
Еще бы: дочь живет в семье временно, только до свадьбы, отягощая семейный бюджет и обрекая родителей на огромные свадебные траты. Все, что в нее будет вложено в ее собственной семье, станет потом достоянием другой семьи, ее мужа. Вот почему в Индии мог возникнуть такой афоризм: «Дочери — великое несчастье. Лишь рождается дочь на свет, как похищает рассудок матери; растет, принося горе друзьям, а выйдя замуж, дурно ведет себя».
