Сатанизм для интеллигенции - Кураев Андрей (протодиакон) (библиотека книг бесплатно без регистрации .txt) 📗

Н. А. Тоотс, главный редактор «Независимого рериховского журнала», также не может найти иного образа для оценки «многочисленных выступлений церковного публициста диакона А. Кураева, объявившего „крестовый поход“ против влияния восточных религий» 1754. Честное слово – не объявлял. Ни словом, ни строчкой. Тем не менее, г-жа Тоотс считает, что мои лекции можно охарактеризовать словами С. Булгакова, сказанными им по поводу конфликта с имяславцами: «Сначала вопрос хотели хулиганизировать по методу митрополита Антония, газетной презрительной руганью, затем схватились за более реальное средство церковного единения – увещевания с помощью военной экспедиции и пожарной кишки. И сейчас тошно вспоминать об этом безобразии». Г-жа Тоотс комментирует: «Разве не подобными же методами действуют сегодня официальная Церковь и диакон Андрей Кураев? Притом, что объектом своего нападения они избрали не религиозное, а философское учение „Живой Этики“, ни одной своей строкой не отталкивающее людей от веры и Христа» 1755.

«Философичность» и «нерелигиозность» «Живой Этики» мы уже видели. В каких реальных отношениях находится теософия с христианской верой – тоже. Что же касается методов дискуссии, то их также затруднительно признать «подобными» тем, что описывал Булгаков. Движение имяславцев возникло в русском монастыре в Греции (на Афоне). Несколько тысяч монахов пришли к убеждению, что имя Христа есть сам Христос. Синод осудил это мнение как «ревность не по разуму», как чрезмерное благочестие. Если оккультизм просто не признает божественности Иисуса 1756 , то афонские имяславцы считали божественным даже Его имя. Ничего похожего на кощунства оккультистов они не исповедовали. И все же увещания Синода монахи не послушались. Конфликт разгорался, и тогда, чтобы не разорвалась связь огромного (с несколькими тысячами насельников) русского монастыря на Афоне с русской Церковью, было принято решение о смене игумена монастыря. Монахи не приняли нового настоятеля. И тогда власти решили провести на Афоне полицейскую акцию. Был привезен новый настоятель, новые монахи, а активные «имяславцы» были увезены с Афона и расселены по российским монастырям.

Итак, у меня вопрос к мадам Тоотс: пыталась ли Русская Церковь с помощью ОМОНа сменить руководство рериховского движения? Была ли направлена «военная экспедиция» в Шамбалу? Кто из православных проповедников использовал «пожарную кишку» для диспута с рериховцами?

Представительница рериховского движения в «Московском комсомольце» Н. Дардыкина считает очень своевременным обратиться с призывом «Не зовите к топору!» к журналистам, некомплиментарно пишущим о Рерихах 1757.

Кто зовет к топору? Где хоть один призыв к насилию в Обращении Архиерейского собора? Их нет. Но зато не должно стираться из памяти людей благословение Махатмами того топора, что обрушился в недавние годы на Русскую Церковь. Когда лагеря были уже полны арестованным духовенством, когда русская земля была уже напитана кровью гражданской войны и «красного террора», миролюбивые тибетские Махатмы одобряюще улыбнулись комиссарам: «Вы упразднили церковь, ставшую рассадником лжи и суеверий; Мы признали своевременность вашего движения и посылаем вам всю нашу помощь».

Что такое религиозные гонения, православная Церковь знает слишком хорошо. Гонение – это аресты и закрытие храмов, это поругание святынь и невозможность публично защитить свою веру. Но неужели защитники рериховской «философии» не могут понять разницу между крестовым походом, между обращением людей в веру через военную силу или через полицию – и обычной дискуссией?

Вновь и вновь я повторяю для господ рериховцев вопрос: имеет ли право Церковь говорить о своей вере и о ее отличии от других мировоззренческих систем и практик? Если я решил не подавать некоему господину руки и не принимать его у себя дома, это не означает, что я стал «гонителем» или «палачом». Но в случае с рериховцами вдруг обнаружилось, что в православной Церкви они считают себя не гостями, а хозяевами. И Валентин Сидоров, например, дает указания Патриарху – как надо перестроить церковное богословие с тем, чтобы рериховцы чувствовали в Церкви себя еще лучше. И внезапное, пожалуй, даже запоздалое оповещение Церкви о том, что под ее именем, под именем христианства и Евангелия в ее доме хозяйничают чужаки, вызвало дружное негодование обывателей. Это очень похоже на ситуацию, в которой вор, забравшийся ночью в квартиру, осаживал бы пробудившуюся жертву: «Не шуми! Людям спать мешаешь!».

Все это более чем знакомо. Столь решительно и столь неизменно российская интеллигенция не признает за Православной Церковью права на полемику с кем бы то ни было, что даже Лев Карсавин был вынужден вступиться за право Церкви на дискуссию. «Попробуйте возмутиться лукавым совращением русских детей в католичество 1758. – Вам ответят напоминанием о духе христианской любви, видно, позабыв, что и православных детей тоже любить можно. Попробуйте оспаривать ересь. – Вам скажут, что все это хитрые умствования и что не в догме дело. В чем же тогда оно, если не в христианской Истине, которая не сводится к прекраснодушию? Послушаешь этих любвеобильных до слезоточивости хулителей и подумаешь: да не разбойники ли все, кто защищает Православие? – Но хороши разбойники, которых и по рукам и по ногам связали и которым только что язык не урезали! Хороши разбойники, оружие которых даже не государство, даже не Правительствующий Синод, а слово. Нет, вина православных русских людей не в злобе, не в нападках на инославие, а в том, что до сих пор они были слишком пассивными и расплывчато благодушными, что свою греховность сваливали они на Церковь и забывали о судьбе теплого равнодушия» 1759.

Стоит Православной Церкви вступиться за истину – как ее обвиняют в «гонении на культуру». Но дело не в «наступлении Церкви на культуру», а в том, что у сектантов устоялась привычка к полной безнаказанности: клевещи на Церковь как хочешь, перевирай Евангелие как душе угодно – и тебе никто не посмеет ответить.

Больше такого не будет. Христианам есть что ответить оккультистам. Вот только те почему-то постоянно уклоняются от предложений встретиться и всерьез публично сопоставить и обсудить наши представления.

Любой несогласный немедленно обряжается в сознании рериховцев в тогу инквизитора. «В сущности Кураев обслуживает тех, кто выступает против духовного развития человечества и устремляет своих слушателей в прошлое, где единственным способом борьбы с инакомыслием были костры. История развития человечества показала, что разрешение противоречий методами насилия и жестокости никогда не давало хороших результатов. Неужели опыт тысячелетий ничему не научил человека? Неужели мы будем вновь и вновь повторять этот страшный опыт?» – это из реакции тамбовского областного рериховского общества «КУЛЬТУРА» 1760 на лекции , которые я читал в Тамбове летом 1994. Лекции, содержащие элементарное сопоставление основ христианства и оккультизма, – это, оказывается, «страшный опыт».

Врут рериховцы, когда пишут, что в истории Церкви «единственным способом борьбы с инакомыслием были костры». Не кострами и не дубинкой привлек на свою сторону ссыльный Афанасий Великий людей, ранее увлекавшихся ересью Ария. Православные миссионеры (в числе которых были и свв. Кирилл и Мефодий, и равноапостольный Николай Японский) шли в языческие страны не во главе отрядов крестоносцев. А самое главное – однажды Церковь уже разгромила рериховцев. Три столетия апостольская Церковь противостояла мириадам гностических сект. И гностицизм оказался побежден еще гонимой Церковью. Гностицизм сошел с мировой арены еще до того, как христианская Церковь стала государственной религией Римской Империи.