Азиатские христы - Морозов Николай Александрович (смотреть онлайн бесплатно книга TXT) 📗

Здесь восточное предание опять подтверждает мои выводы, основанные на астрономических данных, что Ездра и пленение Вавилонское было не за 500 лет до начала нашей эры, а почти через столько же лет после нее, так как сассаниды, владевшие Персией, возникли одновременно с Ромейскими царями. Они считаются с 226 года нашей эры, куда относим Александра Севера, и сошли со сцены вместе с потерей Гераклием этих же стран при Ездегерде III (632—651), соответствующем Ромейскому царю Гераклию.

Ведь сами наши первоисточники говорят, что агаряне отняли у Ездегерда III Персию в 636 году, а у Гераклия они же отняли Сирию, Месопотамию и Египет в 632—641 годах. И об этих же сассанидах говорится, что они возродили древнюю религию Зороастра, т.е. на самом деле установили ее, что сближает —с одной стороны — Зороастра с библейским Зоробабелем, [152] а с другой — переносит обоих ко времени багдадского калифата. В связи с этими идеями, — говорит К. Иностранцев (стр. 15), — находится отождествление Али с «земным зверем», известным в мусульманской эсхатологии (т.е. апокалиптике) и подробно описываемым: «зверь этот, — говорится там, — косматый, в перьях, пестрый, с четырьмя ногами, с головой быка, с ушами слона, с рогами оленя, с шеей страуса, с грудью льва, с ногами верблюда, с Моисеевым жезлом и Соломоновой печатью». А в выражении «едущий на осле» [153] усматривалось указание на мессианическое значение Мухаммеда.

А в иранской мифологии мы находим фантастическое животное, именуемое ослом. В Авесте он встречается лишь один раз: «осел, стоящий посреди моря Борукаша». В Минохиреде (LXII, 26—7) он именуется «трехногим», пребывающим в море Варкаш и очищающим падающую на него дождевую воду. Подробное же описание этого создания мы находим в Бундахише (XIX, 1—13). Он также именуется «трехногим», стоящим среди безбрежного моря; у него шесть глаз, девять ртов, два уха, один рог; два его глаза расположены там, где и следует быть глазам, два других на макушке головы, два третьих на горбу; острым взглядом этих глаз он побеждает и разрушает; у него три рта на голове, три на горбу, три — на боках; каждый рот величиной с дом; сам он величиной с гору Альванд (в пазендских рукописях Хунаванд); ноги его громадных размеров; двумя ушами он может обхватить Мазандеран; своим рогом он побеждает и уничтожает вредные деяния дурных существ; когда он погрузит свою шею по уши в море, вся вода придет в волнение, а гора Ганавад сотрясется в основании; его пребывание очищает воду; с его помощью собирает воду звезда Тишар (Сириус), которая, как враг демона сухости, тучей собирает воду и крупными каплями посылает ее на землю. [154]

Этот сложный мифологический образ представляет до нашего времени затруднения для исследователей, хотя на самом деле это простое подражание апокалиптическому зверю, которого Иоанн видел в тучах.

И не даром Дармстеттер еще ранее меня видел в нем метеорологический миф — олицетворение туч и бури. Объяснение это находит подтверждение в арабских источниках.

В виду того, что иранская мифология относит пребывание этого мифического существа к морю Воурукаша, которое обыкновенно отождествляется с Каспийским морем (а на деле это Средиземное море близ острова Патмоса), мы должны обратить внимание на известия арабских писателей об этом море, называемом ими, как известно, Хазарским, Джурджанским, Табаристанским. Так мы находим у Ибн-ал-Факиха следующий рассказ, который цитируется им якобы из персидских источников:

«Когда Сасанидский шах Ануширван, — говорит К. Иностранцев, — овладел Каспийскими воротами (Дербент) и провел заграждавшую их стену и мол в море, он восхвалил бога, предрекшего ему проведение стены и покорение врага, и помолившись о возвращении на родину, лег отдыхать. Тогда поднялся из моря водяной смерч, закрывший весь горизонт, а с ним туча, скрывшая свет. Он направился к стене, поднялся над молом и сказал шаху, что он, давнишний обитатель этого моря, видел как семь раз сооружалась эта стена и как она семь раз разрушалась, но все обитатели этого моря знают, что властитель, подобный Ануширвану, проведет эту стену навсегда. Затем смерч скрылся в море».

Но точно ли это сказание подтверждает, что миф об апокалиптическом звере зародился на берегах Каспийского моря? К. Иностранцев думает — да, я думаю — нет. К. Иностранцев говорит (стр.17): «Книга Бундахиш (относимая им же самим уже к Х веку нашей эры) упоминает и некоторые другие местности, позволяющие отождествлять местопребывание этого существа с Каспийским морем. Так ее гора Альванд не должна, — по К. Иностранцеву, — отождествляться в современной горой Эль-Венд, близ Хамадана (как то думал Уэст), а должна отождествляться с персидским словом бенд — «затава», упомянутым у Ибн-ал-Факиха; это толкование подтверждается по автору и пазендскими переводами Бундахиша, где Хунаванд значит Гунская застава, и этим же именем издавна обозначалась местность, называвшаяся персами Дербенд, а гора Гунавид — это Хоросанские горы, [155] с которыми связывается почитание священного огня и по форме это слово есть арабское множественное от перс. Гумбед — «купол». А описанный смерч появляется по Ибн-ал-Факиху вместе с тучей, сопровождающей звезду Сириус и по арабской версии отождествляется с одним из обитателей моря. Уничтожая по парсийскому преданию вредные деяния дурных существ, он подчинен вместе с тем знаменитому шаху Сассанидской династии, покровительствовавшей зороастризму. Казвини отождествляет это явление с морским драконом, который (как объясняет сам Казвини), по мнению одних — морской ураган, несущий тучи и тьму и рождающийся на дне моря, а по мнению других — животное, живущее на морском дне и имеющее вид большого черного змия, «как рассказывают со слов Ибн-Аббаса, т.е. дяди самого пророка Магомета, к которому возводится, между прочим, и предание об Эздре и его осле». [156] Все это, конечно, очень интересно, но какое же отношение имеет рассказанное к «году осла», как начальному году некоего столетия исламитского счета? До сих пор мы не видим ничего подобного, а лишь чувствуем нечто совсем постороннее.

Составление Бундахиша, в котором все это рассказывается, относится, по мнению всех арабистов, к Х веку нашей эры, а между тем этот зверь известен и в Авесте, да и новейшие парсийские предания, описывая рождение Александра Великого от Аримана, явившегося в виде вихря, приводят к тому же. Как же отделить их более чем полутора тысячами лет друг от друга? Ведь выходит, как будто Зенд-Авеста не древнее Бундахиша (т.е. Х века нашей эры). А возвратившись к предмету, мы видим и в нем еще осложнение. К. Иностранцев указывает, что и в самом выражении «год осла» <…> осел и <…> покрывало раздваиваются в арабском языке лишь более мягким или более твердым произношением начального <…>, так что тут возможна игра слов.

Тут рушится, как мне кажется, последняя подпора для отождествления имени «год осла» со всеми апокалиптическими зверями, хотя его ожидания и должны быть связаны с апокалиптическими видениями Иоанна на Патмосе.

Выходит даже совершенно наоборот. «Год осла» (Гимара) — это лишь созвучное искажение первичного названия «год покрытия» (Гымара). Но что же такое «год покрытия»? Тут мне кажется не может быть никакого сомнения… В то время существовали два счета лет: по солнечному году — юлианский счет и по лунному год — агарянский счет. При обоих счетах начала столетий расходились, но мог быть в исторический период времени и такой счет, когда начальный год лунного столетия покрывал первый год юлианского столетия, и этот год одинаково мог называться и просто годом покрытия, и фигурально годом осла, так как лунный год садился на солнечный, как всадник на осла, тем более, что христиане, считавшие по юлиански и носили у агарян имя ослов. Эту кличку отметил еще Дози, да и самая поговорка исламитов «более неверующий, чем осел», сближает и тех и других, я не говорю уже об оставшихся от древности изображениях «и сын распятого на кресте» (Христос, кн. Рис. ), вероятно, принадлежащих руке агарянских художников.