Пастырь Добрый - Фомин Сергей Владимирович (библиотека книг бесплатно без регистрации .txt) 📗
Что–то скучно мне стало. Прихожу к Батюшке и плачу. «Тебя кто обидел, Манюшка?» — «Никто, — говорю, — Батюшка дорогой! — а сама залилась слезами, — как мне надоело все: молись и кайся. Мне хочется в кино». — «В кино? — спросил Батюшка. — Симка, подай нам с Манюшкой чаю да вареньица получше да послаще. Мы вот с ней сейчас чайку попьем и отдохнем». Сима заворчала: «Она тысячу раз прибежит, а там народу туча, и во дворе и на парадном ждут вашего благословения, утешения и совета». Батюшка на нее крикнул и выгнал вон, сказав: «Ты опять затянула свою музыку, принеси все, что я тебе сказал, а об этом не твое дело рассуждать». Сима ушла за чаем, а я плачу. «Батюшка, я сейчас уйду». — «Манюшка, никуда не уходи, я ее проберу, а мы с тобой попьем чайку, ты пойдешь погуляешь, в снежки поиграешь, а я буду принимать народ, а потом поедем на требу, поедем соборовать, молебен служить, а потом отпевать. Никуда, никуда не уходи, ты мне нужна». Попила с Батюшкой чаю, Батюшка лег, а мне дал читать Жития святых, а сам, отдыхая, читал молитву Иисусову. Потом сказал: «Ну вот, Манюшка, теперь пойди и поиграй в снежки». — «А с кем же я буду играть–то? Там один Тобик (это была наша собака) да вороны». — «А я сам к тебе выйду, вот только немножко попринимаю народ». Я ушла, побегала во дворе, потом взяла, да и в сугроб легла, чтобы сделать свою фигуру, и слышу, что Батюшка стучит в окошко и грозит пальчиком. Я тут же встала, а потом немножечко погуляла и пришла к Батюшке. «Ну вот, мы с тобой и управились: ты погуляла, а я народ попринимал, а теперь поедем на требы. Но никогда не смей у меня на снегу лежать, — строго сказал Батюшка. — Симка, ну–ка стряхни с нее снег–то, вся вывалялась». — «Батюшка, мне хотелось на свою фигуру посмотреть». — «Глупая, а не думала о том, что могла заболеть от этого». — «Нет, и в голову не пришло». — «А ты слышала, как я тебе постучал в окошко?» — «Слышала и испугалась и тут же встала из сугроба». — «Ну вот и умница моя ты стала». Батюшка быстро одел рясу и побежал, а я за ним. Ждал извозчик.
Как–то раз решила никого не слушаться и жить самостоятельно, не понимая силы послушания. Решила без благословения пойти к своей подружке по институту, дочери одного фабриканта, Кузнецова. Семья очень хорошая, но светская. Возвращаюсь от них вечером часов в десять. Зина, моя духовная сестра, с которой мы жили в одной комнатке, говорит мне: «Манюшка, скорее к Батюшке. Он о тебе очень безпокоится». — «А чего безпокоиться–то, я ведь не его дочь–то, а мамина». — «Манюшка, где же ты была, я ведь не мог служить всенощную, все плакал и безпокоился, а куда же моя Манюшка ушла». — «Батюшка, я решила жить по своей воле. Я стала ведь большая, и что буду вас безпокоить пустяками. Я была у своей подружки по институту». — «А кто тебя благословил? Василий дворник, что ли?» — «Нет, нет, сама». — «Вижу, что у Василия дворника взяла благословение. Ну уж в следующий раз никуда не уходи без моего благословения, даже за ворота, а то волки утащат, а я буду плакать». — «Батюшка, не плачьте, я никуда не пойду, я не буду так». — «Ну вот, то–то же».
Испытывая и рассматривая мои духовные силы, Батюшка благословил меня читать из правила и молитв все, что бы я ни захотела. А я, любя молиться, набрала на себя столько всяких канонов и акафистов, и по три кафизмы, и 500 молитв Иисусовых. Почти не оставалось времени для сна и я просто падала. Пожаловалась Батюшке, что падаю и ленюсь молиться. Батюшка проверил мое правило и сказал: «Так можешь заболеть. Правило твое все в храме, а дома правильце преп. Серафима и все». — «А как же молитва Иисусова?» — «Ну вот в течение дня и исполнишь, если сможешь одну главу псалтири, одну главу Евангелия. Если не сможешь всю главу — полглавы. Если и это трудно, то хоть зачало или даже одну строчку. Все благословляю читать, по немощи, сидя, но Евангелие, как бы ни была больна, читай стоя, хоть с постели ползком, но стоя».
Когда заболевала серьезно, Батюшка сам приходил причащать каждый день и в храме причащал каждый день.
Иногда очень сильно совесть начнет безпокоить, что не исправляешься. Прибежишь к Батюшке и скажешь: «Батюшка, накажите меня, может быть это поможет, и я исправлюсь». — «Голубушка моя, — так ласково скажет Батюшка, — ну как я могу тебя наказать, когда ты и так наказана, так как по совершении греха благодать Божия оставляет человека, отходит от тебя, а я рад, что ты прибежишь и в покаянии примиришься с Богом. Ну, уж если так хочется, поди положи Божией Матери поклончик».
Как–то пришлось Батюшке сказать проповедь несколько раз об одном и том же святом, а мы певчие сидим на полу и канонарх — старшая говорит, шутя: «Как надоел Батюшка, все говорит об одном и том же. Ведь мы не один раз слышали». Подходим за благословением после службы, а Батюшка говорит, благословляя ее: «Мария, прости, пожалуйста, виноват. Ведь я старик, стал забывать, все говорю каждый день об одном и том же». Батюшка видел всякое наше помышление.
Батюшка любил когда я пела и как–то сам в утешение мне говорил: «Люблю, Манюшка, когда слышу твой голосок. Твое пение тихое и спокойное утешает мой дух. Открою и слышу моя Манюшка поет: «Хвали, душе моя, Господа», «Благослови, душе моя, Господа», «Пою Богу моему (с ударением сказал) дондеже есмь!» Не оставляй старика (так он называл себя), пока я жив, и попой, утешь его».
Батюшка наш был очень популярен, его знали не только в России, но и заграницей. И оттуда Промыслом Божиим приезжали люди к нему. Помнится мне такой случай. Стою я и рассматриваю книжечки у Евдокии Ефимовны [201] (в храме продавались книги духовного содержания). Подходят двое — муж и жена и ломаным языком спрашивают, в тот ли храм они попали, где служит о. Алексей. «Да, — отвечаем, — тот». — «А как можно увидать о. Алексея?» Отвечаем: «За службой, или вот там парадное, где народ стоит в очереди на прием». — «Нет, мы так не можем. Нельзя ли ему доложить, что мы приехали из Франции и хотим отслужить молебен». Конечно, я сейчас же помчалась. Батюшка мне отвечает так, как будто он их давно знает: «Скажи им, Манюшка, что я сейчас приду». Батюшка быстро пришел и направился прямо к ним, как своим, и говорит: «А я вас давно ждал». Те удивленно на Батюшку смотрят, как бы разглядывают. «Что вам угодно?» — очень вежливо спрашивает Батюшка. «Нам надо отслужить молебен. Мы приехали из Франции по указанию сонного видения вашего адреса. Сон был трижды и мы по этому указанию приехали, разыскали вас и просим помолиться». Резко и твердо отвечает им Батюшка: «Молиться не буду. Это дело, которое надумали вы, принесет вам большое несчастье». Они стали умолять Батюшку, но он сказал: «Я отслужу молебен Феодоровской Царице Небесной, чтобы Она избавила вас от великого несчастья, но если вы не послушаетесь моего совета, будет большое несчастье, повторяю вам! Вам надо оставить это дело и успокоиться. Живете хорошо, все у вас благополучно, чего еще хотите?» — «Батюшка нам…» Но Батюшка перебил их разговор, строго сказав: «Я все знаю, что вы хотите мне сказать. Еще раз повторяю: большое горе ожидает вас, если вы не послушаетесь меня, и о вашем деле я молиться не буду. Давайте помолимся Матери Божией о вашей благополучной жизни, чтобы Она избавила вас от несчастья!»
Странно было слушать этот разговор. Батюшка, как пророк провидел их дело и разговаривал с ними точно со своими.
Молебен был отслужен, я пела. Благословляя их в путь, Батюшка умолял их не приступать к своему намерению, где ждет их погибель. «Батюшка дорогой! Простите меня грешную, но мне хочется знать, какая же погибель их ждет?» — «Манюшка, никому и ни о чем не рассказывай. Эти люди католики, приехали молить о. Алексея выиграть колоссальные деньги, но от этих денег они понесут большое несчастье. Господь мне открыл: у них сгорит все имение и все, что у них, и муж этой жены застрелится, и она погибнет самоубийством и все остальное разграбят. Мне приедут и скажут, но будет все поздно. Но если они не пойдут на эту сделку, то будут тихо жить. Но нет, эта бездна их ожидает, они меня не послушают», — со скорбью сказал Батюшка.
