Любовь и оргазм - Лоуэн Александр (читать книги онлайн бесплатно полные версии TXT) 📗
Необходимо подчеркнуть, что как орган влагалище представляет собой вместилище для приема полового члена мужчины. Но это не статичное вместилище. Оно принимает и обнимает представителя мужчины – его пенис. Но принятие и объятие – только прелюдия к полному сплочению, которое происходит, если партнеры испытывают взаимный оргазм. В большинстве сексуальных отношений этого, к сожалению, не происходит из-за не приспособленности и отклонений, которые накладывает на нас наша цивилизация. Все эти затруднения не ограничивают сексуальные функции, но проникают во все стороны личностных отношений мужчины и женщины.
Существует корреляция между личностными нарушениями и изменениями в сексуальности, как у женщин, так и у мужчин. Это демонстрирует следующий случай:
Мэй – женщина, которая консультировалась у меня, потому что была неспособна достичь вагинального оргазма. Вот что она рассказала, отвечая на мой вопрос о ее сексуальной реакции:
«Я сильно возбуждаюсь во время полового акта, но когда приближается кульминация, вдруг все срывается. Перед этим я испытываю чудесную теплую истому и чувствую, как она постепенно усиливается. Затем, когда я чувствую, что апогей вот-вот наступит, а партнер готов к завершению или что он сдерживается, чтобы еще продлить удовольствие, я отступаю. Я успокаиваю себя: „Да ладно, забудь об этом. Мы снова попытаемся в следующий раз“. Я чувствую, что если бы мне удалось раскрепоститься, то я испытала бы вагинальный оргазм.
… Ощущение зарождается в клиторе, но распространяется повсеместно. Я ощущаю его вокруг влагалища, но не внутри него, это чувство тепла, прилива и томления.
Долгое время я обычно получала какое-то удовлетворение от возбуждающих манипуляций с клитором после полового акта. Но мне этого недостаточно. И теперь я против того, чтобы мой муж занимался этим. Раньше это казалось более эротичным. Мы заигрывали и ласкали друг друга, процесс шел медленно. В более молодом возрасте мне нужно было больше предварительных ласк. Я могла очень возбудиться, и он – тоже. Затем он достигал кульминации, а у меня она случалась либо сразу перед этим или сразу после него. С прежним мужем мы фантастически много занимались сексом, но ему все было мало. Казалось, он постоянно испытывал в нем надобность.
… Теперь все изменилось. Мой нынешний муж не столь сластолюбив. Весь акт теперь занимает не более получаса. С первым мужем мы часами занимались сексуальными играми.
… Мой первый муж был лжецом; наши отношения были фарсом, а нынешний – отзывчив, честен и правдив. Я полностью зависела от первого мужа. Когда он оставил меня, я пришла в отчаяние. Я не сознавала, насколько противоестественным было мое первое замужество. Все было поверхностным. Теперь мне хочется более глубоких чувств и откликов».
Чтобы проникнуться внутренней сущностью отношения Мэй к собственному телу, я попросил ее изобразить женщину и мужчину. Вот как она отзывалась о женской фигурке:
«Она выглядит насмешливой. Она слишком угловата, неряшлива, неуклюжа.
Она стоит, словно размышляя и как бы говоря: «Что вы от меня хотите?» Я постаралась изобразить ее улыбающейся.
Он – миловидный и рассеянный. В большей степени, чем она. Он выглядит, как мальчик. Чрезвычайно отстраненный. Он словно утверждает: «Ну, что нам делать теперь?»
Я подозреваю, что они несколько незрелые люди. Я полагаю, что тоже сексуально незрела, но в остальном – я взрослый человек. Мне кажется, что моя сексуальная незрелость – причина моих проблем.
Она чем-то напоминает меня. Пожалуй, я так выглядела лет в двадцать. Изображение мужчины гораздо миловиднее моего мужа: коренастого, с широкими плечами, с мускулистыми ногами. Что касается меня – большая грудь, округлые бедра, пышные кудрявые волосы. Усмешка – как у меня. Я чувствую, что потихоньку временами посмеиваюсь, когда чувствую себя неудовлетворенной. Я смеюсь над собой, над миром и над мужчинами».
Мэй прожила с первым мужем шесть лет, а ушла от него, поскольку не выносила больше его пьянства и безответственности. За шесть лет супружества он сменил тридцать мест работы. К концу этих шести лет Мэй за должала кредиторам почти 2500 долларов. Однажды она сказала мужу, что через несколько недель они могли бы освободиться от долгов. На следующий день он пошел и купил в кредит машину за 3000 долларов. Мэй сказала, что потеряла голову: «Лицо посинело, будто меня побили. Губы свело от ужаса. Глаза так опухли, что превратились в узенькие щелочки. Лечение длилось несколько недель, прежде, чем я снова вернулась к норме».
Что за человек был ее муж? Ему было двадцать, а Мэй восемнадцать, когда они встретились впервые. Уже с этого возраста у него была репутация человека сумасбродного и безответственного. «Он был первым молодым человеком, который собирался взять мир за хвост и дать ему пинка. Он был полон идей, у него были тысячи планов». Мэй описала мать Джека как «очень холодную, скованную, чуждую женственности и чувственности личность». Его отец был, по словам Мэй, пустым, отстраненным человеком, изображавшим из себя столпа общества.
Она сказала: «Когда мой будущий муж поведал мне о своей мрачной, лишенной человеческого тепла семейной жизни в доме родителей, мое сердце рванулось к нему. Мне захотелось полюбить его и вознаградить за все эти несчастные годы. Я хотела, чтобы он почувствовал, какова жизнь в доме, наполненном любовью, теплом и счастьем».
Это покровительство человеку, который чувствует себя одиноким, столь благородно и замечательно, что как-то не вяжется с ее утверждениями о незрелости. И все же ее незрелость в том, что такое чувство может испытывать юная девочка, а не женщина, серьезно озабоченная супружеством. Оно отражает отсутствие самоуверенности – в нем нет самооценки и самосохранения. Ее муж семестр проучился в колледже, к моменту их женитьбы. Все сочли ее сумасшедшей, но эмоции Мэй были столь сильны, что по ее словам «я вся светилась, словно входила в жизнь, когда он был рядом». Мэй казалось, что он высшее существо. «Люди постарше находили его очаровательным», – заметила она.
После свадьбы молодая пара поселилась в доме родителей Мэй. Она пошла работать, однако муж не смог найти работу. Она отдавала ему свое жалованье, чтобы он помещал его на текущий счет. Когда он наконец нашел работу, они остались в доме родителей, чтобы сэкономить деньги на медовый месяц и на свой первый дом. Затем Мэй обнаружила, что все накопленные деньги исчезли. Муж их истратил, объяснив это тем, что хотел устроить ей действительно чудесный медовый месяц. Услышав такое объяснение, я вдруг понял, что муж Мэй болен психопатией. Внешне привлекательный, обходительный, но в глубине – безответственный и беспринципный, – такой психопат всегда находит женщину, которая посвятит себя ему. Как только отношения устанавливаются, психопат начинает играть роль маленького мальчика, который нуждается в заботе. Все шесть лет Мэй воспринимала его как ребенка. В моей практике я сталкивался с целым рядом таких браков, и все они заканчивались неудачей. Когда брак распался, она и ее дети остались без поддержки мужа. Ей пришлось вернуться в свою семью.
