Психология будущего. Уроки современных исследований сознания - Гроф Станислав (книги бесплатно TXT) 📗
Иные серии наблюдений, которые позднее были приняты в теорию и практику психоделической терапии умирающих, берут своё начало в Институте психиатрических исследований в Праге, в Чехословакии, где в шестидесятые годы я руководил программой исследований по изучению терапевтических и эвристических возможностей ЛСД и других психоделиков. В ходе этого исследования я неоднократно наблюдал, что клиническое состояние больных значительно улучшалось после того, как у них происходили мощные переживания духовно-психической смерти и возрождения.
Кроме описания улучшения различных эмоциональных и психосоматических симптомов эти больные часто говорили о том, что данные переживания глубоко изменили их образ смерти и отношение к ней. Это относилось и к двум пациентам, которые страдали от танатофобии — патологического страха смерти. И поскольку это были молодые и здоровые индивиды, мне стало очень любопытно, произойдут ли те же самые перемены с больными, страдающими от неизлечимых заболеваний, для кого неминуемая смерть была уже в недалёком будущем. Я провёл несколько ЛСД-сеансов с некоторыми такого рода больными и был необычайно поражен их последствиями. Я уже был готов начать конкретное исследование по дальнейшему изучению этого вопроса, когда получил предложение на однолетнюю стажировку в Соединённых Штатах.
Для меня было большой неожиданностью, что первое совещание группы исследователей в Спринг-Гроув, сразу после моего приезда в Балтимор, было посвящено ЛСД-терапии больных раком. Сама мысль о том, чтобы начать особую программу подобного рода исследований была вызвана бедой одного члена группы. У Глории, женщины средних лет, которую обожали её коллеги, был определён рак груди. Появились метастазы, и все прогнозы на лечение были достаточно плохими. Она стала очень подавленной и переживала сильный страх смерти.
Группа в Спринг-Гроув проводила в то время широкое исследование хронических алкоголиков, которых привлекали к участию в терапевтических сеансах ЛСД. Симптоматика этих пациентов полностью соответствовала психоделической терапии, каковая Миннесотским многостадийным правовым перечнем (ММПП) была показана при депрессии и тревоге. Сидни Уолф, один из ЛСД-терапевтов, высказал перед сотрудниками мысль, что, может быть, стоит попробовать определить, не соответствует ли депрессия и тревога их коллеги показанию ЛСД-терапии, даже если понятно, что те являются реактивными и отражающими совершенно безнадёжные жизненные обстоятельства. Результаты эксперимента Сидни Уолфа были настолько обнадёживающими, что теперь уже коллектив исследователей всерьёз решил начать конкретное исследование с группой специально отобранных раковых больных.
Следующий важный шаг в этом поиске был сделан в конце 1967 года, когда в группу в Спринг-Гроув вошел Вальтер Панке. Вальтер сыграл важную роль в переключении базового интереса сотрудников на экспериментальные исследования и в конечном счёте на широкую исследовательскую программу. Он был доктором медицины Гарвардской медицинской школы, а кроме того доктором по сравнительному религиоведению и имел степень по богословию. Было трудно даже представить более идеальную подготовку для проведения психоделической терапии с раковыми больными, чем такое сочетание медицины, психологии и религии.
С необычайной энергией, энтузиазмом и рвением Вальтер принял на себя роль главного исследователя в этой программе по проведению ЛСД-терапии с раковыми больными. Ему удалось получить финансовую поддержку от фонда пожертвований Мэри Рейнолд Бэбкок (сигареты Винстон-Сейлем). Позднее он положил начало сходной программе, в которой вместо ЛСД использовался психоделик непродолжительного действия дипропилтриптамин (ДПТ). К несчастью, до завершения этой программы Вальтер пропал во время плавания с аквалангом в Атлантическом океане близ его летнего домика в Мэне. И как я ранее уже упоминал в этой главе, ни его тело, ни части его акваланга так и не были найдены и его смерть по-прежнему остаётся загадкой.
После смерти Вальтера я принял на себя руководство психоделическими исследованиями в Спринг-Гроув и как исследователь стал нести главную ответственность за изучение больных раком. Проект был расширен для того, чтобы включить в него другое психоделическое вещество — метилен-диокси-амфетамин (МДА). Нам удалось завершить эти исследования, и я представил результаты на заседании Танатологического фонда в Нью-Йорке, а позднее в книге, написанной совместно с Джоан Галифакс, озаглавленной «Встреча человека со смертью» (Grof and Halifax, 1977).
Исследования психоделической терапии больных раком в Спринг-Гроув были совместными усилиями Мэрилендского центра психиатрических исследований и онкологического отделения Синайской больницы в Балтиморе. Вальтер Панке и я проводили по одному дню в неделю в Синайской больнице, обмениваясь мнениями с лечащим персоналом и участвуя в больших обходах. В этих случаях синайские онкологи рекомендовали для нашей программы тех больных, которым продолжение лекарственного лечения не могло оказать уже никакой помощи и которые страдали от сильной боли, депрессии и страха смерти. И тогда я и Вальтер присаживались возле этих больных и объясняли им нашу программу. Если это их интересовало, то мы получали от них «согласие на основе полной информации» и включали их в программу.
Ход психоделической терапии состоял из трёх фаз. Первой из них был подготовительный период, длившийся примерно двенадцать часов. В этих начальных сеансах мы изучали историю пациентов, их настоящее положение и устанавливали хорошие рабочие отношения с ними и с их семьями. Мы хотели знать, что они говорят о своей болезни, что было их ответом на такое положение и какое воздействие произвела болезнь на их жизнь. Важной задачей во время подготовки была оценка межличностных отношений в семье пациентов, а также характера и количества «незаконченных дел». Последние два часа подготовительного периода были посвящены обсуждению, сосредоточенному на психоделическом сеансе: на действии лекарства, на переживаниях, которые могут возникнуть, на телесной работе, каковая может оказаться необходимой, и на способах сообщения о переживании.
Второй фазой терапии был сам психоделический сеанс. Обычная дозировка ЛСД устанавливалась от 300 до 500 микрограммов, а дипропилтриптамина (ДПТ), краткодействующего ЛСД-подобного вещества, от 90 до 150 миллиграммов, метилен-диокси-амфетамина (МДА) от 100 до 150 миллиграммов. Как правило, сеансы ЛСД длились весь день, а сеансы ДПТ и МДА — более чем полдня. Всё это время за пациентом следили терапевт и помощник терапевта, всегда мужчина и женщина в паре. Полулежачее положение, использование повязки на глаза, наушников и высококачественной музыки, игравшей на протяжении большей части сеанса, помогало обращению происходящего вовнутрь себя. В соответствии с нашим опытом обращение сеанса вовнутрь увеличивает пользу и уменьшает опасности употребления психоделиков.
Как только фармакологическое воздействие психоделического вещества заканчивалось, пациента просили открыть глаза, сесть и коротко поделиться своими переживаниями. В это время мы также проводили телесную работу для того, чтобы разрешились остаточные затруднения, если это было необходимо. Когда сила внутренних переживаний уменьшалась, мы приглашали на сеанс избранных пациентом родственников и друзей. Эта «семейная встреча», длившаяся всё оставшееся время сеанса, была очень важной частью процедуры. И то, что пациенты были в это время ещё в холотропном состоянии сознания, способствовало более открытому и честному общению. Это давало возможность прорваться сквозь те сложности и искажения, которые подчас существовали в межличностных взаимоотношениях между умирающим пациентом, семьёй и медперсоналом.
Встреча же давала возможность поговорить, во многих случаях в первый раз в жизни, о тех чувствах, которые пациенты и их семья испытывают по отношению к болезни, к близости смерти и по отношению к каждому из них. За этим следовал обед, заказанный в соседнем китайском ресторанчике, составленный из блюд с необычными вкусовыми, цветовыми ощущениями и необычного состава. Это вместе с тёплой человечной атмосферой и музыкой помогало пациентам связать новые благоприятные ощущения с различными сторонами повседневной жизни. После обеда пациенты проводили остаток вечера и ночь с родственниками и избранными ими друзьями. В наше обслуживающее снаряжение входили отдельные помещения с ванными и кухоньками, в которых было всё, что необходимо гостям.
