Красная книга - Юнг Карл Густав (читать хорошую книгу txt) 📗
Я: «Что мне делать без вас как без слуг? Как господину, мне нужны рабы».
Кабиры: «Господин служит сам себе».
Я: «Вы, неясные сыны дьявола, эти слова — ваша погибель. Да поразит вас мой меч, этот удар будет вечно правомерен».
Кабиры: «Горе, горе! То, чего мы боялись, чего жаждали, наступает».
[Image 169] / [H1 171] Я ступаю на новую землю. Ничто принесенное не утечет назад. Никто не снесет то, что я построил. Моя башня из железа и не имеет швов. Дьявол закован в ее основание. Кабиры построили ее и мастера-строители были принесены в жертву мечом на зубчатой стене башни. Как башня увенчивает вершину горы, на которой стоит, так и я стою над своим разумом, из которого вырос. Я стал твердым и больше не могу быть разрушен. И больше не отступлю назад. Я господин самого себя. Я восторгаюсь своей властью. Я силен и прекрасен и богат. Бескрайние земли и голубое небо раскинулись перед мной и склонились перед моей властью. Я ничем не обязан никому и никто не обязан мне. Я служу себе и сам себе слуга. Потому у меня есть то, что мне нужно. [256]
Моя башня росла несколько тысяч лет, неуничтожимая. Она не обрушится. Но она может быть надстроена и будет надстроена. Немногие различают мою башню, потому что она стоит на высокой горе. Но многие увидят и не различат ее. Потому моя башня останется неиспользованной. Никто не взберется по ее гладким стенам. Никто не взгромоздится на ее остроконечную крышу. Только тот, кто найдет вход, скрытый в горе и поднимется через лабиринты во внутренности, достигнет башни и счастье тому, кто обозрит вещи отсюда и тому, кто живет самим собой. Она было достигнута и создана. Она возникла не из мешанины человеческих мыслей, а была выковано из пылающего жара внутренностей; что принесли материал к горе и освятили строение собственной кровью как единственные хранители тайны ее происхождения. Я построил ее из низшего и высшего не с поверхности мира, а по ту сторону ее. Потому она нова и странна, и башни на равнинах населены людьми. Она твердое основание и она начало. [257]
[H1 172] Я соединился со змеей потустороннего. Я принял все потустороннее в себя. Из него я построил свое начало. Когда эта работа была завершена, я был удовлетворен, и мне было любопытно знать, что еще может лежать за пределами меня. Потому я приблизился к своей змее и любезно спросил ее, не хочет ли она сползать для меня за новостями о том, что происходило по ту сторону. Но змея была изнуренной и сказала, что не расположена к этому.
{4} [1] [258] Я: «Я не хочу никого принуждать, но кто знает? Мы еще можем найти что-нибудь полезное». Некоторое время змея колебалась, а затем исчезла в глубинах. Вскоре я услышал ее голос: «Думаю, я достигла Ада. Здесь повешенный». Уродливый человек с искаженным лицом стоит передо мной. У него торчащие уши и горб. Он сказал: «Я отравитель, приговоренный к виселице».
Я: «Что ты сделал?»
Он: «Я отравил родителей и жену».
Я: «Зачем ты это сделал?»
Он: «Чтобы прославить Бога».
Я: «Что? Прославить Бога? Что ты имеешь в виду?»
Он: «Во-первых, все, что происходит, во славу Бога, а во-вторых, у меня собственные идеи».
Я: «И что у тебя на уме?»
Он: «Я любил их и хотел быстрее доставить из несчастной жизни в вечное блаженство. Я дал им крепкий, слишком крепкий стаканчик на ночь».
Я: «И это не заставило тебя понять, в чем был твой собственный интерес?»
Он: «Теперь я был одинок и весьма несчастлив. Я хотел жить ради двух своих детей, которым предвидел лучшее будущее. Мое здоровье было лучше, чем у жены, потому я хотел жить».
Я: «Твоя жена согласилась с убийствами?»
Он: «Нет, она точно одобрила бы их, но ничего не знала о моих намерениях. К сожалению, убийство было раскрыто, и я был приговорен к смерти».
Я: «Ты встретил своих родственников по ту сторону?»
Он: «Это странная и невероятная история. Я подозреваю, что я в Аду. Иногда кажется, что моя жена тоже здесь, а иногда я не уверен, как не уверен и в самом себе».
Я: «Каково это? Скажи мне».
Он: «Время от времени она, кажется, говорит со мной, и я отвечаю. До сих пор мы не говорили ни об убийстве, ни о наших детях. Мы лишь говорим о том, о сем, только об обыденных вещах, небольших проблемах повседневности, но совершенно безлично, словно мы больше не имеем отношения друг к другу. Но истинная природа вещей ускользает от меня. Родителей я вообще не вижу; думаю, я еще встречу свою мать. Мой отец однажды был здесь и сказал что-то о своей трубке, которую где-то потерял».
Я: «Но как ты проводишь время?»
Он: «Я думаю, здесь с нами нет времени, так что нечего проводить. Вообще ничего не происходит».
Я: «Разве это ужасно скучно?»
Он: «Скучно? Я никогда об этом не думал. Скучно? Возможно, но здесь нет ничего интересного. На самом деле, тут все одно и то же».
Я: «Разве дьявол тебя не мучает?»
Он: «Дьявол? Никогда его не видел».
Я: «Ты пришел с той стороны, и тебе нечего сообщить? Мне трудно в это поверить».
Он: «Когда у меня еще было тело, я думал, как было бы интересно поговорить с кем-то из мертвых. Но теперь такая перспектива для меня ничего не значит. Как я сказал, все здесь безличное и исключительно фактическое. Насколько я знаю, вот что они говорят».
Я: «Уныло. Думаю, ты в глубочайшем Аду».
Он: «Мне все равно. Думаю, теперь я могу идти, не так ли? Прощай».
Неожиданно он исчез. Но я повернулся к змее [259] и сказал: «И что должен означать этот скучный гость с той стороны?»
З.: «Я встретила его там, беспокойно шатающегося вокруг, как и все остальные. Я выбрала его как одного из лучших. Он поразил меня как хороший пример».
Я: «Но неужели потустороннее столь бесцветно?»
З.: «Похоже, да; там не было ничего, кроме движения, когда я пробиралась. Все вздымается туда и сюда по мрачному пути. Там вообще нет ничего личностного».
Я: «Так что тогда с этим проклятым личностным качеством? Сатана недавно произвел на меня сильное впечатление, он был будто бы квинэссенцией личностного».
З.: «Еще бы, он ведь вечный противник, и к тому же ты никогда не сможешь примирить личностную жизнь с абсолютной».
Я: «Эти противоположности нельзя объединить?»
З.: «Это не противоположности, а просто различия. Настолько же день противоположен году, а бушель — локтю».
Я: «Это многое объясняет, но несколько скучно».
З.: «Так всегда, когда говорят о потустороннем. Оно продолжает опустошать, особенно с тех пор, как мы уравновесили противоположности и поженились. Я думаю, мертвые скоро исчезнут».
[H1 176] [2] Дьявол — это сумма тьмы в человеческой природе. Тот, кто живет в свете, стремится стать образом Бога; тот, кто живет во тьме, стремится стать образом дьявола. Поскольку я хотел жить в свете, солнце вышло для меня, когда я прикоснулся к глубинам. Они было темны и змееподобны. Я соединился с ними и не подчинил их. Я принял на себя унижение и покорность перед самим собой в том, что принял природу змеи.
Если бы я не стал подобным змее, дьявол, сущность всего змееподобного, сохранил бы эту часть власти надо мной. Это дало бы дьяволу господство, и он бы заставил меня заключить с ним пакт, как он уже ловко обманул Фауста. [260] Но я опередил его, соединившись со змеей, как мужчина соединяется с женщиной.
Так я лишил дьявола возможности повлиять, которая проходит только через змеиность, [261] которую обычно приписывают дьяволу, а не себе. Мефистофель — это Сатана с учетом моей змеиности. Сам Сатана — квинтэссенция зла, обнаженная и потому не соблазняющая, даже не умная, чистое отрицание без всякой убеждающей силы. Потому я защитился от его разрушающего влияния, схватил его и крепко опутал. Его потомки служили мне, и я принес их в жертву мечом.
