Освобождение от психологического насилия - Хассен Стивен (читать книги бесплатно TXT) 📗
— Использование имеющихся фобий и страхов. Потенциальных новообращенных побуждают раскрывать подробную информацию о своем прошлом, особенно что касается травмирующих событий или психологических расстройств. Потом лидеры культа могут использовать эту информацию, чтобы активизировать старые фобии или создавать на их основе новые. Пораженные элементы докультовой личности выявляются и используются с целью формирования зависимой, охваченной фобиями личности. Это так же легко, как сказать человеку, который боится, что его похоронят заживо: "Ад (с которым вы столкнетесь, если оставите группу) похож на то, как если бы вас поместили в глубокую яму и бесконечно долго забрасывали землей". Если кто-то до участия в культе был склонен к самоубийству, лидер, вероятно, скажет: "Да уходи. Ты просто настроишься на желание убить себя". Если человек был наркоманом, ему, соответственно, напророчат, что если он оставит группу, то вернется к наркотикам.
Затем страхам придается как можно больше неопределенности, чтобы можно было включить в них все, что означает угрозу культовой личности:
— Любые мысли, чувства или сведения, несущие критику в отношении лидера культа, доктрины или организации.
— Бывших членов культа или людей, выступающих с критикой группы.
— Сомнения и мысли об уходе из группы.
Как только эти фобии укореняются в сознании культиста, он становится зависимой личностью, захваченной чувством беспомощности и безнадежности относительно ухода из группы. Лидерам культа необходимо, чтобы их адепты были переполнены страхами и неуверенностью в себе. Они культивируют пониженное чувство собственного достоинства и манипулируют своими приверженцами, чтобы заставить их упорнее работать ради похвалы и продвижения по иерархической лестнице.
В небольших «персональных» культах контроль может быть гораздо интенсивнее в силу более непосредственного контакта между хозяином и рабом. Подобные насильственные отношения часто менее идеологизированы, практически не имеют формальной доктрины и разработанной системы ритуалов. Несмотря на это, процессы контроля сознания весьма эффективны, если базируются на эксплуатировании существующих страхов и чувства вины.
Как-то не так давно меня попросили помочь разобрать случай с культом, состоявшим из трех человек: отца, его сына и дочери моего клиента, которую я буду называть Джоанн. (Прошу в данном случае особо обратить внимание на то, что личные имена и реалии были изменены.) Джоанн, восемнадцатилетняя католичка, боялась сообщить родителям о своей беременности. В смятении она сделала аборт, скоропалительно решив, что это «не такое уж серьезное дело». К Джоанн, находившейся после аборта в состоянии серьезной эмоциональной и психологической уязвимости, во время поездки домой на автобусе дружески обратился некто по имени Гэс.
Джоанн отправилась в дом, где Гэс жил со своим сыном Аланом, и быстро присоединилась к их «семье». В то время ее родители ничего не знали о беременности и аборте. Они были лишь поставлены перед фактом, что их дочь, недавняя выпускница средней школы, внезапно решила покинуть дом и жить с незнакомыми мужчинами. Родителям Джоанн пришлось нанять частного сыщика, который сумел найти дом Гэса.
Расстроенные и обеспокоенные тем, как бы увидеть дочь, они потратили довольно много времени, прежде чем подкараулили и застали ее врасплох. Ее вид потряс и шокировал их. Изможденная, грязная, одетая в поношенный, забрызганный краской комбинезон, не имевший ничего общего с привычными для нее модельными джинсами, Джоан смотрела перед собой пустыми, ничего не выражающими глазами, делавшими ее похожей на зомби. В ответ на расспросы родителей она монотонно отвечала, что они, родители, пытаются контролировать ее, так как завидуют, что она нашла людей, которые любят ее по-настоящему.
Родители Джоанн связались со мной. Мы устроили подготовительную встречу и провели коллективное обсуждение проблемы. С самого начала я понял, что они по-настоящему любят свою дочь и настроены доброжелательно по отношению к нашему временному альянсу. Во всяком случае, их поведение не было отмечено властным стремлением контролировать действия своей дочери. Они знали, что с Джоанн случилось что-то ужасное, и считали своим долгом помочь ей вырваться на свободу. Поскольку они не знали, с чего начать и как реализовать свои благие намерения, им пришлось прибегнуть к моей помощи. Для меня этот случай не был рядовым: в отличие от крупных известных культов, я не располагал информацией об отношениях в «семье» Гэса и Алана. Семья рвалась к немедленным действиям. За неимением альтернатив я согласился, но чувствовал себя стратегически ограниченным.
Замечу, что родители часто звонят мне, когда поведение их ребенка радикально меняется, он уходит из дома, обрывает привычные связи. Иногда в ходе нашего общения вскрываются серьезные семейные проблемы. Иногда «странности» в поведении молодого человека оказываются обусловлены возрастной спецификой. Поиски себя в ранней молодости — вполне здоровое явление, почти всегда сопровождающееся радикальным экспериментаторством.
К сожалению, с Джоанн дело обстояло иначе.
Гэс, высокий, сильный человек с уверенным, глубоким голосом и пронизывающим взглядом, имел серьезные проблемы с алкоголем и был известен своей склонностью к оскорблениям и физическому насилию. Он применял ничем не прикрытый, но эффективный контроль сознания в отношении своего сына и Джоанн, которая была изолирована от семьи и друзей и никогда не оставалась одна. Она была вынуждена бесплатно работать в маленьком малярном бизнесе, которым занимались Гэс и Алан. Ее научили быть безоговорочно послушной. Гэс кричал на нее и иногда бил, если она не подчинялась приказам. Позже я узнал, что Алан также подвергался словесному и Физическому насилию. Гэсу потребовалось немного времени, чтобы сексуально навязать себя Джоанн, которая пассивно подчинилась. Мне стало затем известно, что Алан тайно занимался сексом с Джоанн за спиной у отца.
Я решил для начала позвонить Гэсу и Алану в разведывательных целях. Я сказал, что являюсь консультантом и изучаю ситуацию по просьбе родителей Джоанн. Я изложил версию, согласно которой родители Джоанн, вероятно, старались контролировать дочь, тогда как она просто претворяла в жизнь подавлявшиеся ранее импульсы и наслаждалась обретенной свободой.
Гэс сначала отнесся ко мне с подозрением, но через несколько минут делал все возможное, чтобы подтвердить услышанное, и заверял меня в том, что родители плохо обращались с Джоанн и что он делает ей одолжение, разрешая жить в его квартире. Вскоре он разрешил мне приехать, чтобы поговорить с ним, его сыном и Джоанн. Перед тем как повесить трубку, Гэс неожиданно сказал, что я могу взять с собой и родителей Джоанн. Он хотел доказать мне, что действует в интересах Джоанн. Мы нервничали, но в целом были удовлетворены.
Увидев сопровождавших меня родителей, Гэс, видимо, пожалел, что зашел так далеко и разрешил им приехать. Было заметно, что он слишком много пьет. К моменту встречи он был рассержен и насторожен. Он считал, что Джоанн принадлежит только ему одному, однако узнал о ее тайных отношениях с Аланом, что вызвало раздор в их рядах. Алан уже сказал ей, как ненавидит отца.
Я старался действовать как посредник, давал каждому возможность говорить по очереди. Уже через час стало ясно, что Джоанн счастлива видеть родителей и слышать о том, как они ее любят. Она явно хотела убежать от Гэса, но все еще съеживалась от страха перед ним. Мы были потрясены, когда Гэс вдруг вскинул руки и выпалил: "Валяй! Возвращайся в свою семью, а заодно и на стол к подпольному акушеру!". Несомненно, он управлял поведением Джоанн, эксплуатируя страх и чувство вины, которые сковывали ее. Мысль, которую Гэс внушил девушке, состояла в простой формуле: "Покинуть нас — значит вернуться на стол к подпольному акушеру".
Родители были совершенно ошеломлены, но, надо отдать им должное, не сказали и не сделали ничего такого, что могло бы оттолкнуть дочь. Части головоломки быстро встали на свои места. Родители заверили Джоанн в том, что любят ее, и попросили поехать с ними домой. Их любовь и способность к принятию сделали свое дело. Джоанн боялась, что ее осудят и отвергнут, но, к счастью, этого не случилось.
