В борьбе за смысл - Франкл Виктор Эми́ль (читаемые книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗
Там, где связь не достигает уровня настоящей любви, где человека не любят так, что его неповторимость является частью этих отношений, вообще нет никакого места для ревности. Потому что в этом случае отношения любви на самом деле просто отсутствуют. Ревность, следовательно,- это глупость в любом случае, так как она появляется либо слишком рано, либо слишком поздно. Либо она неоправданна, потому что партнер сохраняет верность, либо она обоснованна, потому что партнер на самом деле неверен (изменяет). В последнем случае ревность, конечно, бессмысленна, поскольку данное конкретное партнерство уже более не существует.
Можно добавить, что с тактической точки зрения ревность-это опасная эмоция. Ревнивый человек порождает то, чего он опасается,-исчезновение любви. Сомнения в себе из-за предыдущих неудач приводят сомневающегося к еще большим неудачам (так же как доверие не только появляется из внутренней силы, но и приводит к еще большей силе). Ревнивый человек, сомневаясь в своей возможности удержать своего партнера, может действительно потерять его, может действительно толкнуть партнера в объятия другого, принуждая к неверности, потому что он усомнился в его верности. Конечно, верность-это одна из задач любви; но это всегда задача только для того, кто любит, и никогда не может быть требованием, направленным на партнера. Поставленная в виде требования, она будет в конце концов восприниматься как вызов. Это вызовет протест у партнера, который рано или поздно приведет его к неверности. Доверие к другому компенсирует недостаток уверенности в себе, так же как и доверие к себе, так что, в общем, это доверие окажется оправданным. Недоверие же дает почву для взаимной подозрительности, так что в конце концов недоверие также окажется оправданным.
На доверие партнер всегда должен отвечать честностью. Но точно так же, как доверие следует диалектическому закону, так и честность может оказаться такой же парадоксальной: можно лгать, пользуясь правдой, и говорить правду, приправленную ложью,--даже делать что-либо вполне правдивым с помощью лжи. Иллюстрацией этого может служить пример, хорошо знакомый каждому врачу. Допустим, мы измеряем давление у пациента, и оно оказывается слегка повышенным. Пациент спрашивает, какое у него давление. Но если мы скажем ему правду, он встревожится так, что давление у него повысится еще. Если, однако, мы не скажем ему правду, а назовем более низкую цифру, чем есть на самом деле, мы подбодрим его, и его кровяное давление постепенно снизится---так что наша ложь обернется правдой. На протяжении всей жизни вообще, и особенно в любовной жизни, фанатическая приверженность к правде любой ценой оборачивается подобным парадоксом.
Рассмотрим следующий пример. Пациентка спросила у врача совета: признаться или нет мужу в безобидной, в общем-то, да к тому же и неудавшейся попытке изменить ему. Врач придерживался того мнения, что ей не стоит упоминать об этом. Во-первых, он знал, что женщина хотела признаться в своей якобы "неверности" только из невротических побуждений, затевая свою интрижку лишь для того, чтобы спровоцировать мужа, "испытать" его. Во-вторых, объективно (то есть только по существу дела, если не обращать внимание на мотивацию и происхождение этой ситуации) врач считал, что, говоря "правду", пациентка будет только обманывать своего мужа. Поскольку ее признание ввело бы его в заблуждение: он подумал бы, что за этим признанием стоит нечто большее, чем то, в чем она пытается признаться, так как иначе она не чувствовала бы потребности вообще признаваться в чем бы то ни было. Женщина не последовала совету своего врача, и результатом явился развод, в котором ни юридически, ни по-человечески не было необходимости.
Давайте теперь перейдем от проблемы подозреваемой неверности к проблеме неверности, имеющей место. Здесь мы сразу же сталкиваемся с двойным стандартом морали: супружеская неверность мужчины и женщины обычно осуждается совершенно по-разному. Женщину обычно осуждают за супружескую измену гораздо более строго, чем мужчину. Возможно, несправедливость такой двойной морали только кажущаяся. Потому что с психологической точки зрения отношение полов к сексуальной жизни существенно различается. Аллерс, например, подчеркнул это различие в следующей формуле: мужчина отдается любви; женщина отдается в любви.
И наконец, мы не должны недооценивать социальную причину этого двойного морального стандарта. Если у женщины, у которой были "любовные интриги" с несколькими мужчинами, рождается ребенок, она никогда не может знать наверняка, кто отец ее ребенка; в то время как муж, который изменяет своей жене, может быть совершенно уверен в своем отцовстве, если супруга остается ему верна.
Обсуждение вопросов неверности партнеров может привести к многочисленным и самым различным выводам. Разнообразие возможных отношений к неверности делает ее основательным поводом для актуализации ценностей отношений. Один человек отомстит за боль, причиненную ему, расторжением брака; другой простит и примирится; третий попытается заново завоевать этого партнера, отвоевать его себе.
Прагматический взгляд на эротику не только превращает партнера в особого рода собственность, но и сам сексуальный акт делает товаром. Это особенно бросается в глаза в явлении проституции. Как психологическая проблема проституция является в такой же мере делом проституток, как и их "клиентов". То, что мы говорили ранее в другом контексте, полностью справедливо и здесь: экономическая необходимость никому не навязывает какого-либо конкретного типа поведения. Другими словами, необходимость сама по себе не может заставить психологически и морально здоровую женщину заняться проституцией. Наоборот, нередко просто поражает, как упорно многие женщины сопротивляются соблазну заняться проституцией, несмотря на экономическую нужду. Для них не может быть и речи о таком решении материальных трудностей, и их сопротивление кажется столь же естественным, сколь естественным кажется домогательство типичной проститутки.
Что же касается клиентуры такой торговли телом, то типичный клиент ищет как раз такой вот безличной и несвязывающей формы любовной жизни, которую ему даст связь с "товаром". С точки зрения психологической гигиены проституция так же опасна, как и с точки зрения гигиены тела. От психологической опасности, однако, не так легко уберечься. Главная опасность заключается в том, что проституция воспитывает именно такое отношение к сексу, которое мудрое сексуальное воспитание пытается предотвратить. Такая позиция, при которой секс рассматривается как простое средство получить удовольствие, представляет из себя чистейшей воды декадентский сексуализм. Сексуальность, которая призвана быть средством выражения любви, делается подчиненной принципу удовольствия, и удовлетворение инстинктов, сексуальное удовольствие.становится конечной целью.
Когда молодые люди, стремящиеся к любви, вырастают в сексуальноозабоченных взрослых, это часто оказывается результатом неправильного воспитания. Нам, например, знаком случай, когда мать направила своего сына к проституткам, чтобы отвлечь его от любви к девушке, которую она считала в экономическом и социальном плане "ниже" своего отпрыска.
Направление импульсов любви на путь проституции, сведение секса к простому удовлетворению инстинктов, вероятнее всего, преграждает путь к правильной эротической жизни, в которой секс призван быть не более чем выражением-и не менее чем венцом любви. Если же благодаря связям с проститутками молодой человек "зацикливается" на сексуальном удовольствии как самоцели, вся его будущая .супружеская жизнь может быть нарушена. Потому что тогда, когда он полюбит по-настоящему, он окажется уже не в состоянии ни повернуть назад, ни двинуться вперед, ни достичь истинного отношения настоящего любовника к сексу. Для любовника сексуальный акт-это физическая манифестация духовного союза. Но когда мужчина привык к сексу не как к средству выражения, а как к самоцели, он делит всех женщин резко на два класса - класс мадонн и класс шлюх - со всеми вытекающими отсюда психологическими трудностями. Такие случаи хорошо известны в анналах психотерапии.
