О смерти и умирании - Кюблер-Росс Элизабет (книги читать бесплатно без регистрации .txt) 📗

ВРАЧ: Когда у вас очень плохое настроение, чувство одиночества, никого нет рядом — что вы тогда делаете?

ПАЦИЕНТКА: Не знаю. По-моему, нужно делать все, что придет в голову.

ВРАЧ: Например?

ПАЦИЕНТКА: Например, последние несколько месяцев я включаю телевизор и смотрю викторину. Это позволяет забыть о своих проблемах. Это самый лучший способ. Потом смотрю что-нибудь еще или звоню своей невестке и расспрашиваю ее о младших.

ВРАЧ: По телефону?

ПАЦИЕНТКА: По телефону, не отрывая от домашних дел.

ВРАЧ: Что-нибудь готовите, какие-то поделки?

ПАЦИЕНТКА: Чем-нибудь занимаюсь, чтобы отвлечься от собственных мыслей. Время от времени я звоню священнику, просто чтобы получить небольшое моральное подкрепление. О своем состоянии я почти ни с кем не говорю. Когда я звоню, моя невестка обычно думает, что у меня хандра или я раздражена. Она даст мне поговорить с кем-нибудь из мальчишек или расскажет, что они вытворяют, вот и весь разговор.

ВРАЧ: Меня восхищает ваше мужество и то, что вы пришли на эту беседу. Знаете почему?

ПАЦИЕНТКА: Нет.

ВРАЧ: У нас все время бывают пациенты, мы каждую неделю приглашаем кого-нибудь из них на беседу; вы же, как я теперь убеждаюсь, таких бесед не любите, и все-таки вы согласились прийти, хотя и знали, что разговор будет именно на эти темы.

ПАЦИЕНТКА: Конечно, если я кому-то в чем-то могу помочь, я делаю это охотно. Можно сказать, насколько позволяет мне мое здоровье, мое физическое состояние. А я сейчас чувствую себя такой же здоровой, как и вы или наш священник. Мне не больно.

ВРАЧ: Я все-таки думаю, это замечательно, что г-жа Л. согласилась поговорить с нами. Это, в некотором смысле, серьезная услуга и помощь всем нам.

ПАЦИЕНТКА: Я надеюсь. Если я смогу быть еще чем-то полезна, я с удовольствием приду. Даже если я не смогу выписаться отсюда и работать как следует. Словом, вы меня всегда найдете. Быть может, мы с вами еще побеседуем. (Смеется.)

Г-жа Л. приняла наше предложение поделиться с нами своими тревогами, но у нее обнаружилось явное противоречие между полным признанием своей болезни и отрицанием ее. Лишь по окончании беседы мы начали немного понимать сущность этой двойственности. Она охотно идет на наш семинар, но не для того, чтобы поговорить о своей болезни и приближении смерти, а чтобы быть хоть чем-то полезной в ограниченных условиях госпитализации, когда у нее нет возможности нормально работать. «Пока я работаю, я живу» — таково ее убеждение. Она утешает других пациентов, но сама жестоко страдает оттого, что ей не на кого опереться. Она приглашает священника на конфиденциальную, почти тайную исповедь, но о своей депрессии и потребности в моральной поддержке упоминает в беседе лишь мимоходом, словно о чем-то случайном. Она заканчивает беседу словами: «Я чувствую себя такой же здоровой, как вы и священник», и это означает: «Я приоткрыла завесу, а теперь я опускаю ее».

В ходе беседы стало очевидно, что для нее жалобы равнозначны смерти. Ее родители никогда не жаловались и только перед смертью согласились с тем, что больны. Г-жа Л. должна работать и выполнять свои обязанности, если она хочет жить. Она становится глазами для своего слепнущего мужа и помогает ему отрицать постепенную утрату зрения. Когда он совершает какой-нибудь промах из-за плохого зрения, она тоже имитирует подобный промах, чтобы показать, что дело не в его глазах. Когда у нее депрессия, ей необходимо поговорить с кем-нибудь, но она не жалуется: «Кто жалуется, тот просидит в инвалидном кресле семнадцать лет!»

Понятно, что прогрессирующая болезнь со всеми сопутствующими ей страданиями — очень тяжелое испытание для пациента, который непоколебимо верит, что жалобы влекут за собой угасание и смерть.

Родные оказывали этой пациентке посильную помощь, давая ей возможность позвонить и поговорить «о чем-нибудь другом», посмотреть телевизор, чтобы отвлечься, позже ей поручали различные поделки, и это давало ей возможность почувствовать, что она «еще работает».

Когда подчеркиваются поучительные аспекты таких бесед, то пациенты, подобные г-же Л., позволяют себе поделиться собственной скорбью, не ощущая себя при этом беспомощными нытиками.

ГЛАВА XI.

РЕАКЦИЯ НА НАШИ СЕМИНАРЫ

Реакция персонала

К нашим семинарам персонал больницы, как уже упоминалось, относился с явным неодобрением, временами переходившим в открытую враждебность. Вначале было почти невозможно добиться от лечащих врачей разрешения на беседу с их пациентом. Этому всячески препятствовали даже студенты-медики и врачи-экстерны, еще больше упорствовали интерны, а к настоящим врачам нельзя было и подступиться. Складывалось впечатление, что чем выше квалификация врача, тем меньше он готов к участию в такой работе. Некоторые исследователи специально изучали отношение врачей к смерти и к умирающим. Мы не выясняли индивидуальных причин такого сопротивления, но наблюдали его множество раз.

Мы замечали также перемену отношения после того, как семинар все-таки проводился и присутствовавший на нем врач слышал мнение своих коллег и некоторых пациентов, допущенных в аудиторию. Приобщению врачей к нашей работе способствовали больничные священники и некоторые студенты, но самыми эффективными помощниками оказались, пожалуй, медсестры и няни.

Не случаен тот факт, что Сисили Сондерс, одна из самых известных медиков, посвятивших себя обслуживанию умирающих пациентов, начинала свою карьеру няней; сейчас она работает врачом по уходу за умирающими в специально для этого построенной больнице. Она подтвердила, что большинство пациентов знают о близкой смерти — независимо от того, сообщали ли им об этом. Она не чувствует никаких затруднений в обсуждении с ними этих вопросов, а поскольку не идет к ним с категорическими установками, то и не встречает особого сопротивления. Если они не желают разговаривать на эти темы, то она, разумеется, уважает их молчание. Она подчеркивает важность умения врача сидеть и слушать. И тогда, подтверждает она, большинство пациентов находят возможность сказать ей (и это бывает чаще, чем при любых других обстоятельствах!), что они знают, что с ними происходит, и под конец страх и недоверие у них почти исчезают. «Еще более важно, — говорит она, — чтобы люди, избравшие эту миссию, глубоко обдумали ее и сумели найти удовлетворение в деятельности, которая выходит за рамки обычной медицинской работы. Если они сами верят в эту деятельность и испытывают от нее настоящую радость, то своим отношением они помогут пациенту больше, чем любыми словами».

На Хинтона не менее сильное впечатление произвели прозорливость и уровень осознания у представленных ему больных терминальной стадии, а также их мужество перед лицом собственной смерти, которую они почти всегда встречали спокойно.

Я привожу эти два примера потому, что в них ярко отражено отношение обоих исследователей к пациентам, чьи реакции они описывают.

Среди нашего персонала мы выделили две подгруппы врачей: одни способны были спокойно слушать и обсуждать вопросы, связанные с раком, с близкой смертью или с диагнозом обычно смертельной болезни; другие — эта подгруппа была меньше численностью и состояла из врачей старшего возраста — принадлежали к предыдущему поколению, воспитанному, как мы предполагаем, в более гуманистической атмосфере, которая формировала у врачей серьезную заботу об умирающих, но не поощряла использование защитных механизмов и эвфемизмов и представляла смерть как чистую реальность. Врачи этой старой школы сейчас успешно работают в более научных отраслях медицины. Своим пациентам они прямо говорят о серьезности болезни, но не отнимают у них надежду. Такие врачи оказываются полезными и для своих пациентов, и для наших семинаров. Правда, мы с ними относительно мало сотрудничали — не только потому, что они представляют собой редкие исключения, но и потому, что их пациенты обычно находятся в хорошем состоянии и редко нуждаются в дополнительной помощи.