Женская психология - Хорни Карен (бесплатная библиотека электронных книг .TXT, .FB2) 📗
Даже самая мягкая критика всегда обескураживала их, и этого же достигала похвала. Критика затрагивала их тайный страх перед своей неспособностью успешно соревноваться, а похвала — боязнь какого бы то ни было соперничества, особенно, конечно, удачливого. Второй элемент, повторяющийся в этих случаях с неизменным постоянством — был их Дон-Жуанизм. Точно также, как им постоянно были нужны все новые мужчины, они не могли связать себя каким-либо постоянством в деятельности. Они любили говорить, что привязанность к определенной работе лишает их возможности следовать своим другим интересам. То, что это рационализация, выдает тот факт, что на самом деле они чаще всего не преследовали никаких других интересов. У тех, кто избегает любого соперничества в эротической сфере под действием навязчивой идеи о своей неспособности понравиться, честолюбие как таковое также почти полностью подавлено.
В присутствии тех, кто даже только по внешнему впечатлению умеет что-то делать лучше, они чувствуют, что их полностью оттеснили на задний план, чувствуют себя ненужными и реагируют на такие ситуации страшными взрывами ярости — точно так же, как и в ситуации переноса, и затем легко впадают в депрессию. Когда дело доходит до замужества, их собственное подавленное честолюбие нередко переносится на мужа, и тогда со всей силой их собственных амбиций они требуют успехов от него. Но этот перенос честолюбия имеет только частичный успех, потому что вследствие их собственной неизменной установки на соперничество они в то же время бессознательно ожидают от него неудачи. Какая именно установка по отношению к мужу возьмет верх, зависит от силы его собственной потребности в мужских достижениях (sex-maximation). Таким образом, на основании тех же умозаключений, с помощью которых она приходит к отказу от эротического соперничества, с самого начала муж может оцениваться как недосягаемый соперник, по отношению к которому женщина всегда оказывается перед угрозой падения в пропасть чувства некомпетентности, сопровождаемого глубокой обидой на него. Во всех этих случаях имеется и еще одна первостепенной важности неразрешимая проблема, возникающая из-за поразительного расхождения между раздутым честолюбием пациенток и их пониженной уверенностью в себе.
Все эти женщины могли бы продуктивно использовать свои индивидуальные способности: как писатели, ученые, врачи, художники или организаторы
Но совершенно очевидно, что для любой продуктивной деятельности необходима определенная самоуверенность, а заметный ее недостаток оказывает парализующее действие. Это верно, конечно, и здесь. Рука об руку с их преувеличенным честолюбием с самого начала идет недостаток смелости, происходящий от их подавленного душевного состояния. В то же время, большинство пациенток не осознают вызванного их неудовлетворенным честолюбием ужасного напряжения, в котором они работают. Это расхождение имеет практические последствия. Эти женщины хотят, не осознавая того, достигнуть вершин с самого начала — например, прекрасно уметь играть на пианино, не упражняясь, или замечательно рисовать, не овладев техникой рисунка, достигнуть успеха в науке без тяжелого труда, или ставить диагноз по сердечным шумам и легочным хрипам не практикуясь. Свою неизбежную неудачу они не приписывают своим нереальным и преувеличенным ожиданиям, но относят ее на счет своей общей неспособности. При этом они склонны бросить любую работу, какой занимались, и поэтому им не удается приобрести через терпеливый труд знания и умения, необходимые для достижения успеха, и так происходит дальнейшее расхождение между повышенным честолюбием и недостаточной уверенностью в себе.
Чувство неспособности чего-либо достичь, которое так же мучительно в области практической деятельности, как и в эротической сфере, из которой оно происходит, как правило, очень устойчиво. Пациентка полна решимости доказать себе и другим, и, главным образом, психоаналитику, что она не умеет делать ничего, что она просто глупая и неловкая. Она отметает все доказательства противоположного и принимает каждую похвалу как лживую лесть. Что же питает эти тенденции? С одной стороны, убежденность в собственной неспособности предоставляет прекрасное прикрытие, под которым можно ничего не делать, и замечательно защищает от опасности успешного состязания. Но приверженность неспособности что-либо делать содействует не столько этой защите, сколько позитивному стремлению, доминирующему в общей картине, а именно — стремлению добыть себе мужчину, или, скорее, выманить мужчину у судьбы вопреки всему, и сделать это, раздавая доказательства своей слабости, зависимости и беспомощности.
Такой "коварный план" всегда существует абсолютно бессознательно, но тем упрямее ему следуют, а то, что вначале кажется бессмысленным, при рассмотрении с позиции бессознательных ожиданий, оказывается спланированным и целенаправленным стремлением к определенному результату. "План" выходит на поверхность различными путями, например, в виде некоторых смутных, но тем не менее упорных представлений об альтернативе между мужчиной и работой, или о том, что работа и независимость отрезают путь к мужчинам. Объяснения, что такая идея не имеет реальных оснований, не производят на таких пациенток ни малейшего впечатления. Та же судьба постигает объяснения, что альтернатива между маскулинностью и феминностью, пенисом и детьми — ложна. Их упрямство становится понятно, если его рассматривать как выражение вышеизложенного "плана", даже если он не осознан. Одна пациентка, у которой идея такой альтернативы играла значительную роль в ее сильнейшем сопротивлении любой работе, в ситуации переноса проявляла свое скрытое желание в следующей фантазии: платя гонорар аналитику, она потратит все свои деньги и постепенно дойдет до нищеты. Анализ, однако, не поможет ей преодолеть ее запреты на работу. Она будет лишена всех средств к существованию и не сможет зарабатывать на жизнь.
Аналитику тогда придется о ней заботиться, в особенности ее первому аналитику (мужчине). Эта же пациентка пыталась заставить аналитика запретить ей работать, настойчиво подчеркивая не только свою неспособность к работе, но даже вред, наносимый ей работой. Когда ее убеждали заняться работой, которая бы ей подходила и с которой она бы справлялась, пациентка реагировала — достаточно логично, в общем-то — гневом, который шел от фрустрации в ее тайном плане, в то время как его осознаваемым содержанием было то, что аналитик 175 смотрит на нее только как на рабочую лошадь и хочет фрустрировать ее женское развитие. В других случаях основное содержание ожиданий выражалось в зависти к женщине, которую мужчина поддерживает или помогает ей продвинуться в работе. Близких по теме фантазий было не счесть: о получении от мужчины помощи или подарков, детей или сексуального удовлетворения, духовной или моральной поддержки. Содержание соответствующих орально-садистских фантазий явствовало из сновидений. В двух случаях это были отцы собственной персоной, которых пациентки вынуждали их содержать, демонстрируя свою неспособность содержать себя самим. Их установка остается неизменной до тех пор, пока влезает в рамки их тайного ожидания: если я не могу получить любовь от моего отца (что значит — от мужчины) естественным путем, я добуду ее, став беспомощной. Это магическое взывание к отцовской жалости и являлось в действительности задачей их мазохистской установки, невротически искаженным средством достижения гетеросексуальной цели, которой, как считали пациентки, они не достигнут другим путем[153].
Упрощая, можно сказать: источник их ощущения, что им очень трудно работать, находится в этих случаях в их неспособности заинтересоваться работой
Фактически слова "трудно работать" не отражают существа дела адекватно, потому что в большинстве случаев дело доходит до ощущения полной пустоты в голове. Их цели остаются фиксированными в эротической сфере, конфликты, существующие в этой сфере, переносятся на работу и, наконец, запрет на работу "компенсируется" их желанием вымогать любовь, по крайней мере косвенным путем, в форме сострадания и нежной заботы. Так как работа согласно "плану" остается не только непродуктивной и не приносящей удовлетворения, но становится реально болезненной, такие пациентки рвутся с удвоенной силой обратно в сферу эротики. Этот вторичный процесс может быть запущен личным сексуальным опытом, например замужеством, или подобными событиями в окружении.
