Семья и как в ней уцелеть - Скиннер Роберт (мир книг .TXT) 📗
Джон. То есть очень доброжелательно Вы подталкиваете их «сознаться» в зависти — осознав, вытащить зависть из-за «ширмы».
Робин. Да. Полезно «вести дело» шутя. И пусть папа проявит инициативу — за обедом в воскресенье пусть попросит маму положить ему на тарелку на одну картофелину меньше, чем всем остальным, предполагая, что каждый позлорадствует всласть. Он с удовольствием сделает этот почин, чтобы подать всем хороший пример — какова и цель. А кроме того, ему решать, кто будет следующей жертвой поучительной шутки.
Джон. Родителей не заденет, что Вы посчитаете их тоже «больными» завистью?
Робин. Нет — если посчитают так в рассчете на то, что они помогут детям переболеть чужим «здоровьем» — «перезавидовать» — и научиться справляться с завистью. Разумеется, вы подаете такой же совет самим родителям — не прямо, эзоповской речью. Даете также и им возможность вытащить зависть из-за их «ширмы», вздохнуть легче… духом соперничества, которое нормально для их отношений. Ведь дети обычно открыто выражают естественное соперничество, которое присуще и родителям, … старающимся не смотреть в глаза правде.
Джон. Родителям присуще естественное соперничество?
Робин. Они соперничают, будучи разными, обладая разными преимуществами, — как мужчина и женщина, отец и мать. Тут также отголоски ревности к братьям и сестрам, с которыми они росли в своих семьях. Если родители научатся легче принимать естественное «напряжение», существующее между ними, ссоры детей утихнут сами собой.
Джон. Я был единственным ребенком в семье и думаю, что не усвоил многих уроков, которые Вы затвердили, «погрузившись» в естественное соперничество братьев, сестер. Поэтому в какой-то степени я прятал за «ширму» свой дух соперничества и чувство зависти, я стал осваивать их лишь в Вашей группе.
Робин. А еще, как думаете, где промахнулись — «в единственных»?
Джон. Ой, удар не по правилам! Я был слабее сверстников — родители «единственного» носятся с ним, потому что больше не на кого излить нежность, не о ком тревожиться.
Робин. И единственный ребенок в семье уже принимает себя за «единственного в своем роде»!
Джон. Да, раз вы единственный, значит, начинаете считать себя особенным. Поэтому, наверное, во мне есть что-то от «аутсайдера». И раз вы один у родителей, вам труднее «вырваться» от них, стать независимым. После Кэмбриджа я полтора года прожил в Штатах и, признаюсь, как ни стыдно, что домой почти не писал. Но таким неуклюжим способом — даже не осознавая — думаю, я перерезал, наконец, пуповину.
Робин. Единственным детям освободиться от родительского вмешательства даже труднее, чем старшим.
Джон. А в других отношениях как сопоставимы «единственные» и «старшие»?
Робин. У «единственных» обычно больше напора и меньше сомнений, чем у «старших». Возможно, потому, что им не пришлось пережить травму: их, «одних-единственных», не свергали с престола.
Джон. Ну, а младшие?..
Робин. Невыгодность их положения в том, что они могут так и остаться «младенцами», ведь родителям больше некого носить на руках. Как и старший или единственный, младший ребенок обеспечен особым родительским вниманием, но в отличие от старшего или единственного, он получает поддержку всех братьев, сестер. Средние дети немного «заброшены»: им — донашивать одежду старших, натягивать носки, севшие после многих стирок, но как раз эти-то прекрасно «сыграются» с чужими детьми, натянут нос и старшим, и младшим. Впрочем, запомните, все от мала до велика в семье умеют прекрасно объединиться в команду, если хотят перехитрить родителей или вырваться из пут. Умеют разделять и властвовать. Способны выйти из-под контроля и уйти из-под наблюдения, запутав родителей, заготовив алиби друг для друга, оставив следы в разных направлениях, — как выбравшиеся на волю заключенные, которые разбегаются кто куда, зная, что шериф с отрядом не пустится за всеми сразу.
Джон. А раз сумели дружно вложить в «игру» подхваченное за тюремными… простите, родными стенами, то такой команде проще избежать родительских проблем.
Робин. Да. Одно из условий недурного «роста» в проблемной семье — расти в куче сестер и братьев. И родители могут исправиться с подачи детей. В моей практике был замечательнейший случай: у меня появилась пара, самая вспыльчивая, необузданная и буйная, какую мне когда-либо приходилось встречать. Я не мог справиться сам, подключил жену, но они просто затыкали нам рот. Тогда мы позвали их вместе с детьми. В следующий раз в нашей приемной сели в круг одиннадцать человек: мы с женой, буйная пара и их семеро детей — подростков, молодых мужчин и женщин. Мы поразились: какие же нормальные и приятные «дети» по сравнению со своими родителями! Благодаря «детям» мы смогли, впервые с начала знакомства, конструктивно побеседовать с родителями об их сексуальных отношениях.
Джон. Дети помогли?.. Как?
Робин. Главным образом то была заслуга старших дочерей. Одна в особенности прекрасно себя показала. «Я не хочу, чтобы ты расстраивался, папочка, — начала она, — но думаю, ты не станешь возражать против того, что я скажу…» Он велел ей продолжать и затих, внимательно слушая. И она продолжала: «Беда в том, папочка, что ты не очень хорошо понимаешь женщин. Крик, брань… этим путем ничего не достичь. С ними надо лаской…» Ну, и так далее. Он проглотил все это, согласно кивая головой — мы смогли вступить. Конечно же, другие «дети» поддерживали ее, в малочисленной семье этот «номер» вряд ли прошел бы.
Джон. Похоже на аргумент в защиту демократии — а? Чем больше высказано мнений, тем проще выбрать полезное. Я, единственный ребенок в семье, знал только родительский взгляд на вещи и, пока не попал в Вашу группу, не набрался нового семейного опыта, взяв себе во временные родители Вас и Пру, а остальных — братьями, сестрами, я не смог освободиться от некоторых приобретенных в Уэстон-сьюпер-Мэр шаблонов поведения, которые мне мешали жить. Возможно, имей я братьев и сестер, в полезных прениях я бы почувствовал раньше!
Что вы там вдвоем делаете?
Нет дела важнее
Джон. Мы упорядочили «границы» стали независимыми, вошли в команду. Какая следующая ключевая идея?
Робин. Секс. Теперь речь о том, о чем Вы всегда хотели бы узнать, но не спрашивали — боялись, что это Вам уже давно положено знать. Например, зачем нужны два пола, чем отличаются мужчины от женщин и действительно ли отличаются, почему инцест — нелепая затея, на самом ли деле женщина — прототип мужчины, а мужчина — результат адаптации, в чем причина гомосексуализма, почему Эдип, не желающий взрослеть, убил отца и почему последние разработки в сфере сексуальной терапии дают замечательные результаты.
Джон. И до этого дошло, потому что ребенку пора перейти на следующую ступень?
Робин. Да. «Ходунок» осознает свою половую принадлежность.
Джон. О'кей. Но сначала объясните, пожалуйста, кое-что. Я в жизни слышал сто тысяч неприличных анекдотов, и только семь меня рассмешили. Но все просто падают, если в ударной фразе — непристойное словцо. Раньше я думал, что мог, слушая эти анекдоты, «удержаться на ногах» потому, что секс меня смущал больше, чем их. Теперь я уверен в обратном. И однако: почему нас всех смущает секс?
Робин. Думаю, потому, что пробуждает немыслимой силы — шоковые для мысли — эмоции. Нас приводит в смятение его истинная мощь.
Джон. А неприличные анекдоты — способ обезвредить «бомбу»: притвориться, что эти эмоции на самом деле не так сильны, ведь над ними можно посмеяться.
Робин. Вероятно, Вы правы.
Джон. И почему же, как Вы думаете, секс — столь мощная сила?
Робин. Причин множество, все мы о них знаем, но ухитряемся постоянно забывать. К примеру, он ключ, впустивший нас в этот мир! Нас бы не было, не одари наши родители благосклонностью друг друга.
