Психология помощи. Альтруизм, эгоизм, эмпатия - Ильин Евгений Павлович (электронные книги бесплатно TXT) 📗
Мюррей (Murrey, 1938) полагал, что у людей имеется особое базовое основание помогающего поведения – потребность в заботливости. К примеру, младенец – это беспомощное и беззащитное существо – как нельзя лучше подходит для того, чтобы удовлетворить эту потребность родителей. Она может сформироваться у тех, чьи другие потребности были вовремя и адекватно удовлетворены. Проще говоря, если о папе и маме, когда они были совсем маленькими, хорошо заботились их родители, то они, скорее всего, тоже станут хорошими родителями своим детям.
Одна из интерпретаций феномена альтруизма апеллирует к наличию особых альтруистических норм. Так, Лидс выделяет «требование отдавать», Беркович и Даниэльс (1964) – норму «социальной ответственности», согласно которой «если другой зависит от тебя в достижении своей цели, ты должен помогать ему». Мера, в которой человек следует этой норме, зависит от ее «рельефности» или от степени ее актуализации в сознании индивида. Последняя же, в свою очередь, определяется прошлым опытом человека.
Так, в эксперименте Берковича и Даниэльс испытуемые (студенты университета) выполняли задание, причем одна группа испытуемых получала помощь со стороны ассистентов экспериментатора, а другая не получала. Во второй серии испытуемому давалось другое задание: он был «исполнителем» некоей деятельности, а «руководителем» его назначался ассистент экспериментатора. При этом от эффективности работы испытуемого зависело, получит или нет «руководитель» премию за «стиль руководства». Мерой бескорыстной помощи была продуктивность работы испытуемого. В результате оказалось, что испытуемые, ранее получавшие помощь от ассистента, работали под его руководством значительно продуктивнее, чем испытуемые, не получавшие помощи. Авторы делают вывод о том, что предшествующая помощь актуализирует «норму социальной ответственности» испытуемых. Можно, однако, предположить, что тут имела место не бескорыстная помощь, а желание отплатить «добром за добро».
Для прояснения этого вопроса Г рингласс (1969) провела специальное исследование. В ее опытах испытуемые выполняли задание, а ассистенты оценивали их работу, назначая за нее очки. В одной группе ассистент переоценивал работу, в другой группе давал умеренную оценку, в третьей – занижал оценку, отнимал очки. Во второй серии испытуемые сами играли роль оценщиков деятельности других людей, причем с помощью специальных опросников выяснялась степень сходства характеров, мнений и взглядов этих людей и ассистентов, участвовавших в первой серии. Оказалось, что испытуемые, работа которых была высоко оценена, сами высоко оценивали работу других людей безотносительно к сходству этих людей с тем ассистентом, который ранее помогал испытуемым. Если же ассистент недооценивал работу испытуемого, то во второй серии последний, в свою очередь, недооценивал работу тех людей, которые по характеру были сходны с «несправедливыми» ассистентами. Таким образом, если испытуемые первых двух групп руководствовались «нормой социальной ответственности» (помогать всем людям), то испытуемые третьей группы руководствовались «нормой реципрокности» (добро за добро, зло за зло). Отсюда видно, что альтруистическая «норма социальной ответственности» актуализируется в том случае, если предшествующая помощь индивиду носит позитивный характер или вообще отсутствует, если же она носит негативный характер, то актуализируется «норма реципрокности» <…> Альтруистические нормы действительно функционируют, вместе с тем объяснение альтруистического поведения степенью актуализации норм, по мнению ряда авторов (Bryan, Walbek, 1970; Bryan, London, 1971), слишком глобально. Экспериментально показано (Bryan, Walbek, 1970), что одно знание этих норм и их «вербальная актуализация» не приводят к усилению альтруистического поведения.
За оказанием помощи могут стоять различные потребности, мотиваторы и цели – такие, как моральные обязательства (чувство долга), подчинение требованию или угрозе, ожидание вознаграждений (например, социального признания) (Baumann et al., 1981), благодарности или, наоборот, избегание наказания, порицания (Reis, Grusen, 1976). Возможно наличие желания соответствовать социальным нормам (Berkowitz, 1972) или приверженность своим личным нормам (Schwarz, 1973, 1977), желание воспринимать себя как хорошего человека (Weyout, 1978). Кроме того, человек может помочь другому только из-за того, что ему не хочется оправдываться перед нуждающимся.
Мотивы помогающего поведения можно классифицировать в соответствии с их моральной ценностью. В основе помогающего поведения самого высокого морального уровня лежит альтруистический мотив. Было предложено (Batson, 1989) различать альтруистическую и эгоистическую мотивацию оказания помощи, при этом Батсоном отмечено, что «эгоистическая мотивация состоит в оказании помощи другим ради приобретения выгоды и признания или избегания позора».
Мотивы помогающего поведения в разное время и у разных слоев населения могут существенно различаться. Как пишет В. В. Агафонова (1995), первоначально российское православное купечество жертвовало «на благотворительность» исходя лишь из религиозных побуждений, вызванных внутренним психологическим конфликтом религиозного сознания и профессиональной деятельности, любви к ближнему, соборности, бескорыстия – в сознании и накоплением капитала, жестокой эксплуатацией работников – в житейской практике. Однако благотворительная деятельность представителей последующих поколений купеческих династий носила более светский, гражданский характер, что определялось новым духовным и культурным обликом предпринимательства конца XIX – начала XX в. Их меценатство было мотивировано идеей бескорыстного служения общественным интересам, любовью к искусству, потребностью реализовать свои лучшие человеческие качества, а также желанием расширить круг общения, творчески обогатить свой досуг, необходимостью личного самосовершенствования.
Благотворительность современными российскими предпринимателями рассматривается как способ реализации основных альтруистических ценностных установок, однако чувство социальной ответственности не определяет в целом мотивацию их благотворительной деятельности: преобладают мотивы адаптационнокомпенсаторного и утилитарно-рационального характера. Мотив самореализации в благотворительности выражен слабо, отчасти в силу того, что основные самореа-лизационные потребности удовлетворяются в профессиональной деятельности, однако и условия современной социокультурной ситуации не способствуют самореализации предпринимательства в сфере благотворительности.
На этапе становления рыночной экономики адаптивно-компенсаторная функция преобладает: благотворительность используется предпринимателями для поднятия своего социального статуса, сглаживания обострившихся социальных и межличностных отношений в связи с тем, что в целом российское население негативно смотрит на предпринимателей.
Мотивы помощи у частных лиц и организаций могут быть разными.
К числу наиболее распространенных причин помогающего поведения частных лиц относят:
1) личное отношение (человек, принимающий решение о благотворительности, сам когда-то сталкивался с проблемой);
2) религиозные мотивы;
3) морально-нравственные мотивы (милосердие, альтруизм, гражданская позиция, патриотизм, выраженные в формуле «надо делиться»);
4) симпатию или жалость («жалкий», по Далю, – это тот, кто вызывает чувство сожаления, участия, сострадания, соболезнования);
5) чувство вины перед обществом за свою деятельность;
6) моду (следование чужому примеру);
7) личное удовлетворение от благотворительного поступка;
8) состояния неловкости или страха при мысли об отказе;
9) настойчивость просителя.
К корпоративным мотивам помогающего поведения (в частности, благотворительности) бизнеса обычно относят:
1) улучшение имиджа компании;
