Виртуозы общения. Секрет успешного взаимодействия с людьми - Дахигг Чарлз (читать книги бесплатно полностью без регистрации txt, fb2) 📗
Зато в экспериментальной группе беседы проходили лучше. Некоторые друзья разговаривали подолгу. Они углублялись в тему, задавали друг другу вопросы, обсуждали свой опыт. Они разбирали, как воспринимают расу и расистский настрой, описывали болезненные или значимые эпизоды из собственной жизни, а не банальные обобщения. В целом все беседы прошли хорошо, но в экспериментальной группе возникали моменты подлинной близости. Один чернокожий мужчина рассказал своему белому другу, каково ему пришлось, когда продавец таскался за ним по торговому залу след в след. «Я чувствовал, как владелец магазина смотрит, как наблюдает за мной и за всем, к чему я прикасаюсь», – посетовал чернокожий мужчина. Оба участника были друзьями по колледжу, но никогда не обсуждали расовые вопросы вдвоем. «Знаешь, в Америке мне никогда не удается забыть, что я – чернокожий», – вздохнул он. Участник описал ситуацию, которая в иной обстановке непременно создала бы угрозу идентичности. Его белый друг, вероятно, усомнился бы в том, что дело в расизме («Может, у поведения продавца есть другие причины?»), или преуменьшил опасения своего партнера («Зато твои друзья не расисты»). Ошибочно пытаясь утешить чернокожего друга, он, вероятно, преуменьшил бы его переживание, намекнув, что тот чрезмерно чувствителен или тревожится напрасно. В ответ чернокожий участник мог предположить, что белый друг не желает замечать расизм, ослеплен привилегиями белых и невольно поддерживает идею расового превосходства. Тем самым оба могли угрожать идентичности друг друга, даже не имея такого намерения.
Вместо этого, когда чернокожий участник умолк, его белый друг, хотя и чувствовал себя очень неловко, начал с признания и подтверждения того, что услышал. «Да любой из наших друзей выглядит куда более подозрительным, чем ты! – воскликнул он. – Мысль о том, чтобы тебя… – он расстроенно замолчал. – Хотя компания наших друзей многорасовая, мне теперь кажется, что мы говорим об этом слишком мало». Белый участник не преуменьшал эмоций своего друга и не ставил под сомнение подробности инцидента, не предлагал готовых решений. Он просто принял к сердцу сказанное другом.
«Я это ценю», – ответил чернокожий друг. И добавил, что чувствует напряженность из-за того, что он черный в окружении преимущественно белых, хотя «рядом с вами, ребята, мне всегда хорошо. Такое чувство, что я могу забыть о внешнем расовом давлении и просто тусоваться».
Во время этой и других бесед почти не возникало драматических моментов, больших откровений или пылких признаний. Но исследователи так и задумывали: подобные разговоры заслуживают внимания именно потому, что кажутся совершенно нормальными. Просто двое друзей обсуждают сложную тему, а не избегают ее.
Обработав полученные данные, исследователи обнаружили, что после таких бесед друзья часто сближались и обсуждать расовые вопросы им становилось комфортнее. Чернокожие участники, особенно прошедшие специальную подготовку, отметили, что теперь могут быть более искренними со своими белыми друзьями. Как сообщила мне одна из ученых, Киара Санчес из Дартмута, результаты появились «потому, что в этих разговорах присутствовало много поддержки: “Наверное, это больно”, “Мне жаль, что с тобой это случилось”, “Ужасно, что тебя подвергли дискриминации”. Иногда очень важно просто признать переживания другого человека».
Отсюда можно извлечь много уроков для трудных разговоров любого типа, даже не связанных с нашей идентичностью. Первый заключается в том, что подготовка к разговору до его начала (думать чуть больше, прежде чем открыть рот) может иметь огромные последствия. Предвидеть препятствия, планировать, что делать, если они возникнут, обдумывать, что вы хотите сказать, принимать во внимание то, что важно для других, – перед любым сложным разговором поразмыслите немного о том, чего ожидаете, что может пойти неправильно и как отреагировать, если это произойдет.
Второй урок такой: если мы нервничаем из-за разговора, это вовсе не значит, что его следует избегать. Если нужно сообщить другу плохую новость, пожаловаться начальнику или обсудить что-нибудь неприятное с партнером, нерешительность вполне понятна. Зато мы можем уменьшить напряжение, напомнив себе, почему разговор важен, и ослабить тревогу, признавшись себе и другим, что поначалу подобные разговоры могут быть неловкими, но со временем станут легче.
В-третьих, думать о том, как пройдет беседа, не менее важно, чем о том, что будет сказано, особенно во время разговора «Кто мы?». Кто заговорит первым? (Исследования показывают, что начинать должен человек, находящийся в менее выгодной позиции.) Каких эмоций нам ожидать? (Если быть готовым к дискомфорту и напряжению, то противостоять им гораздо легче.) Каких препятствий нам ожидать? Если они возникнут, что мы сделаем?
И самое важное: какой выгоды мы ожидаем от разговора и стоит ли она риска? (Почти всегда ответ положительный – практически все участники эксперимента Санчес радовались, что приняли в нем участие.)
Несколько вопросов, которые нужно задать себе перед началом разговора:
Как, по вашему мнению, сложится разговор?
Как он начнется?
Какие препятствия могут возникнуть?
Если препятствия возникнут, что будете делать?
В чем польза от этого разговора?
И, наконец, заключительный урок: в любой сложной дискуссии, особенно в разговоре «Кто мы?», разумно избегать обобщений и вместо этого говорить о собственном опыте и эмоциях. Угрозы идентичности обычно возникают из-за того, что мы обобщаем: объединяем людей в группы («Все юристы обманщики») или приписываем другим черты, которые они ненавидят («Все, кто голосовал за этого парня, расисты»). Подобные обобщения исключают нас из разговора (со всеми нашими уникальными взглядами и сложными идентичностями) и делают одномерными.
Однако если мы описываем собственные переживания и реакции – если мы чувствуем себя в достаточной безопасности, чтобы раскрыть, кто мы, – то постепенно обезвреживаем угрозы идентичности. Это требует определенных усилий, ведь избегать обобщений означает не только описывать себя честно, но и внимательно прислушиваться к собеседнику, слышать его личную боль и переживания. Нам не следует поддаваться искушению свести чужую борьбу к минимуму или пытаться решить проблемы другого человека просто потому, что наблюдать за чужим дискомфортом неприятно. Не следует считать чужие страдания вымышленными лишь потому, что лично мы не испытывали ничего подобного.
Если же мы постигаем, как другие видят мир и себя в нем, если слушаем их истории и признаем их чувства, то начинаем понимать, почему два человека, во многом схожие во мнениях, воспринимают некоторые аспекты жизни – например, поддержание порядка в стране, воспитание детей или романтические отношения – совершенно по-разному вследствие несходного жизненного опыта. Мы начинаем понимать, как сильно нас формирует воспитание, расовая и этническая принадлежность, пол и другие аспекты личности. Мы начинаем понимать, как много может раскрыть обсуждение «Кто мы?», и начинаем сближаться.
Netflix: правила без правил
Через четыре месяца после увольнения Джонатана Фридланда, когда Верна Майерс стала в Netflix вице-президентом по стратегии инклюзивности, в компании еще кипели страсти. В компании все поголовно заявляли, что ненавидят дискриминацию и стремятся создать равноправные условия труда, но при этом вовсе не были уверены, что компании нужны перемены. «Как полагали многие благонамеренные, добропорядочные сотрудники, просто ненавидеть расизм и верить в равенство уже достаточно, – вспоминала Майерс. – Увы, так это не работает».
До прихода в Netflix Майерс работала адвокатом, потом занимала должность исполнительного директора консорциума юридических фирм, выступающих за увеличение расового разнообразия в юриспруденции. Она стала заместителем генерального прокурора штата Массачусетс, возглавила инициативы ведомства по разнообразию, затем основала консалтинговую фирму, занимающуюся вопросами инклюзивности. «Пожалуй, она самый харизматичный человек, которого мне довелось повстречать, – сообщил мне бывший сотрудник-консультант Верны. – В ее обществе любой чувствует себя комфортно». Майерс начала заниматься Netflix, когда они пытались решить ситуацию с Фридландом, поэтому имела некоторое представление об их корпоративной культуре. Что самое главное, она знала, как помочь людям задумываться, прежде чем открывать рот.
