Везёт же людям... - Леви Владимир Львович (бесплатные серии книг txt) 📗

Неблагодарен себе за большое, превозносят за малое. Радуется, что покамест не выпадают волосы. И что не выпадает душа?..

Вот в чем, сказал бы ты, его самая большая ошибка.

Как многие наивные люди, он стишком верит очевидному, явному, СЛИШКОМ верит и себе — только с одной, с видимой стороны. Поверил — это было очевидно, — что бросить пить трудно. Но не верит, что расставание с этим дерьмом принесет радость. Потому что радости этой еще НЕ ИСПЫТАЛ.

Не верит в свою способность любить. На первом опыте не повезло: отравление. Поспешил надеть на душу противогаз. Задыхается, но не снимает.

Ничто, говоришь ты, не дает мне надежды научиться самостоятельно мыслить. А ведь это вполне мысль — это вывод, до которого доходит едва ли один из сотни, а то и тысячи. Это САМОСТОЯТЕЛЬНАЯ мысль! (А стало быть, и неверная?..)

Нет, остановиться нельзя. Можно только двигаться вверх, двигаться вниз, подниматься и падать, подниматься опять. Человеческое движение.

На два последних вопроса отвечу в обратном порядке.

Мои авторитеты — все люди, ощущаемые людьми.

Отношусь внимательно. По роду профессии авторитетов, не подлежащих медосмотру, еще не встречал.

Счастливым называю того, кто способен

На одном из моих рабочих мест стоит Гиппократ. Этот гипсоный бюст, копию с древнегреческого, передал мне в дар неведомый скульптор — Л. В. Кроме этих инициалов я ничего о нем не сумел узнать.

Гиппократ смотрит на меня. Иногда я тоже на него взглядываю. Чтил и раньше, а теперь это мой человек.

С бюстом гипсовым, прежде чем водрузить на стол, поиграл немного, примерил шляпу и халат, подержал, как больного, в своей постели…

Жаль, что не хватит времени. Хочется писать музыку.

Здесь, дома, собралась только малая-малая часть дарящих мне жизнь. Некоторые смотрят с полок, другие — со стен, третьи обитают по папкам, нотным тетрадям.

А сколько в письмах…

Разноименные, разновременные, разноголосые — говорю с каждым, когда придется.

А бывают минуты, когда все вы соединяетесь в Одном.

Внутренний собеседник. Как рассказать об этом общении, как его определить?

Глупо, конечно, как пытался я раньше, советовать кому-то вести внутренние диалоги для разрешения неразрешимой проблемы самоусовершенствования. Совет-то хорош, но нельзя его давать. ("Целыми днями сам с собой разговариваю, а что толку!") Прекрасная психотехника, но не техника это.

Только и требуется, что поднять глаза. Книгу открыть, услышать…

Никто из нас внутри себя не единствен. Не стоит и доказывать: противоречим себе через шаг. Не совпадаем с собой, самоопровергаемся. Нормальное состояние, человеческое состояние. В каждом живут разные существа.

Иногда слишком разные, несогласусмые; иногда заглушающие друг друга, иногда убивающие… Мы должны противоречить себе, чтобы мыслить и развиваться, должны звучать на разные лады, чтобы живыми быть. Но если внутри какофония, это смерть.

Нам нужен Внутренний Композитор, Внутренний Дирижер.

Друг Души, Возлюбленный Друг.

Он может жить близко или далеко; мог жить когда-то и где-то; может быть отцом или матерью, учителем или другом детства; любимым поэтом, художником или артистом. Может быть и персонажем, героем, созданным чьим-то воображением: Прометей, Дон Кихот, Гамлет, князь Мишкин, пушкинская Татьяна — живые люди, как мы, а может быть, и живее… Имеет право быть и человеком, созданным нашим воображением. (И это, пожалуй, существо самое близкое.) Неважно, живет ли в видимой оболочке. Важно — живет ли в нас.

Разный и одинаковый, многоликий и единый — как каждый, — Он выводит нас из ограниченности, из тюрьмы одинокого "Я".

Связной с Целым Миром.

Без него разговоры с собой, сколько ни продолжаются, не сдвигают нас с мертвой точки. Себя не слышим. С Ним — обретаем внутренний слух. Над собой поднимаемся.

Никакой мистики. При небольшом усилии воображения всегда можно предугадать, что скажет, подумает или сделает в таком-то случае такой-то известный нам человек.

Пусть и ошибемся, но главное: это может отличаться от того, что скажем, подумаем или сделаем мы. Отличие драгоценно, если воображаемое существо духовно нас превосходит.

Даже самые беспомощные попытки войти в общение с Превосходящим — плодотворнейшее занятие. В такие мгновения мы тянемся к высоте — не достигаем ее, но растем.

Если Внутренний Собеседник выбирается по душе, то его «хорошо» и «плохо» окажутся иными, нежели наши.

Преподнесет немало сюрпризов, не все будут приятными.

Легко докажет, что мы слабы духом, темны, жестоки, трусливы, лживы, что не соответствуем ценностям, которые исповедуем…

…Однажды довелось встретиться с пациентом, для которого я, как сообщала его мать, многие годы был практически единственной точкой мирообращения: "Только вас читает, только вас признает, вы для него всеведущий, непогрешимый авторитет…"

У него была широкая шизофрения, давний процесс с расстройством мышления, глубокая социальная инвалидность. Мечтал о встрече с Леви…

"Нет, вы не Автор. Я не могут признать в вас Автора". (Для себя он называл меня именно так.) "Автор говорит другое. Зачем вы пытаетесь ввести меня в заблуждение? Да вы просто лжете!.. Нет, Автор реальный человек, а у вас физиономия трансцендентная, от вас пахнет зеркалом. Именем Автора заклинаю вас, прекратите провокации, вы подставное лицо…"

Ничего хорошего из этой встречи не получилось. Пациент впал в очередное обострение (правда, несокрушимый Автор вскоре ему снова помог), а я пережил сквернос, зыбкое ощущение, будто я действительно не я, а что-то подставное…

Грубый модельный случай, из которого ясно, что потребность во Внутреннем Собеседнике тем сильнее, чем труднее связь с внешними; что потребность эта, всем нам свойственная, может обретать формы гротескные и патологические, перевернутые, когда Собеседник уже не соединяет человека с самим собою и миром, а наоборот.

Все тот же парадокс сверхценностн, беда общая.

Знаю и другие неприятные истории, когда люди внутренне одинокие сосредоточивают все свои душевные силы на мысленном общении с кумиром, живущим неподалеку, либо за тридевять земель, или в ином измерении — это все равно, — утрачивая при этом связи с реальностью.