Карты нарративной практики. Введение в нарративную терапию - Уайт Майкл (читать книги онлайн .txt, .fb2) 📗
Чтобы проиллюстрировать эти категории вопросов, я разметил пересказ Элисон на карте «церемонии признания само определения» (рис. 4.1). Это обобщённая разметка, которая обозначает путь беседы как в целом прогрессивный в своём развитии в ходе движения по четырём стадиям расспрашивания. Однако пересказ Элисон не был полностью линеен, и я вновь и вновь приглашал её поместить в центр выражения, использованные Фионой, Луизой и Джейком. Постоянное возвращение, апеллирование к словам и фразам, произнесённым людьми, для которых проводится церемония признания самоопределения, гарантирует, что все ответы и отклики свидетелей базируются, основываются именно на этих высказываниях. Таким образом отклики оказываются оправданными, обоснованными, что является характерной чертой церемонии признания самоопределения в рамках нарративной практики.
Я разработал эти категории расспрашивания (выражение опыта, образ, резонанс и перемещение) в результате исследования участия аудитории в терапевтической практике. Я проверил и многие другие категории, основанные на нарративном понимании жизни, многие из них были полезными, но четыре категории, описанные здесь, оказались самыми эффективными, они более всего способствуют насыщенному развитию истории. Эти выводы основаны как на моих непосредственных наблюдениях результата пересказов, так и на обратной связи, которую я получал от людей, находившихся в центре церемонии признания самоопределения.
Я также обнаружил, что пересказы, выстроенные с помощью этих четырёх категорий вопросов, оказались наиболее цельными, естественными и значимыми для внешних свидетелей. Внимание к тому, что больше всего привлекает в рассказе людей, как правило, повышает осознанность ассоциативного мышления свидетелей, осознанность образов, порождаемых словами и фразами. Образы жизни и идентичности часто оказываются богаты метафорами, аналогиями и указаниями на сходство. Они способны запустить резонансный отклик, «волну» в истории жизни. Таким же образом, как поверхность барабанной перепонки резонирует, когда с ней соприкасается звуковая волна, аспекты наших личных переживаний и опыта могут резонировать, соприкасаясь с «волной» образа. Эти впечатления, многие из которых прежде игнорировались, «высвечиваются» и попадают в фокус сознания. В результате мы переживаем ощущение, что истории наших жизней каким-то образом соприкасаются с историями жизни людей, находящихся в центре церемонии.
Образ, волна, резонанс и катарсис
Понятия «образ», «волна» и «резонанс» я заимствовал из работ Гастона Башляра (Bachelard, 1969), философа науки, который писал об образах созерцания и о поэтике образа. Я считаю, что многие из его идей имеют непосредственное отношение к терапевтической практике в целом и к расспрашиванию внешних свидетелей в особенности. Удерживание в сознании этих трёх понятий при интервьюировании внешних свидетелей в существенной мере сформировало те вопросы, которые я задаю.
Ещё одно понятие, которое я считаю крайне значимым, имплицитно присутствует в четвёртой категории вопросов ко внешним свидетелям (перемещение), это понятие катарсиса (katharsis). (Я записываю это слово через латинскую «к» , чтобы отличить его от современного понятия катарсиса, которое записывается через букву «с» — catharsis. Последнее связано с метафорами разрядки, освобождения, реагирования и т. д.) Говоря о катарсисе, я подразумеваю, по моему мнению, классическое понимание этого термина. Катарсис — это феномен, который человек переживает, когда является свидетелем ярких, сильных жизненных драм — феномен, который ассоциируется с откликом на исполнение греческих трагедий. В соответствии с классическим определением переживание является катартическим, если человек им глубоко затронут. Не только испытывает сильные эмоции, но оказывается перемещён в иное пространство, иное место своей жизни, где он может:
• обрести новую точку зрения, новый взгляд на собственную жизнь и идентичность;
• восстановить связь с прежде проигнорированными аспектами собственной истории;
• восстановить контакт с особо ценными смыслами и принципами собственной жизни;
• создать новые смыслы, заново осмыслить переживания собственной жизни, которые прежде не были поняты;
• ощутить, что владеет жизненными знаниями и умениями, которые прежде едва осознавал;
• предпринимать какие-либо меры или шаги в своей жизни, которые раньше вообще не рассматривались;
• выйти за пределы повседневной рутины, мыслить другими категориями.
Я считаю, что такое понимание катарсиса согласуется с тем, что во время работы с внешними свидетелями основное внимание уделяется проявлениям конкретного переживания, опыта людей, чья жизнь находится в центре церемонии. Ведь феномен катарсиса относится к конкретным выражениям переживания, жизненного опыта, глубоко затрагивающим и увлекающим нас, захватывающим наше воображение, пробуждающим любопытство.
В соответствии с понятием катарсиса вопросы свидетелю направлены на то, каким образом услышанные истории переместили, продвинули его в собственной жизни. Это понятие побуждает нас признать, что истории оказали на нас влияние, непредсказуемо переместили нас в те или иные области нашей жизни. Оно помогает нам понять, что эти могущественные проявления жизни задали направление движения, и мы стали иными по сравнению с тем, кем мы могли бы быть, если бы не присутствовали здесь и не стали свидетелями этих слов и иных форм выражения переживания, опыта. Подобное признание становится ещё более значимым и мощным за счёт того, что влияние этих историй естественно и ненавязчиво, оно не является самоцелью.
Я считаю, что понятие катарсиса применимо не только к пересказам внешних свидетелей, но и к процессу осознания терапевтами собственного отклика на повседневные жизненные драмы, которые они наблюдают во время терапевтических бесед, в учебном контексте и в ходе работы с сообществами.
Бывают моменты, когда внешним свидетелям трудно определить пережитый ими катарсис. В этом случае терапевт может помочь им выделить потенциальные события их жизни, которые могут вызвать резонанс. Например, внешний свидетель рассказывает о том, какой вклад внесла в его жизнь любимая тётушка, заботившаяся о нем в сложные для него времена, однако при этом ему не удаётся нащупать какой-нибудь катартический отклик. В этом случае терапевт может вкратце расспросить свидетеля о том, знала ли тётушка, насколько значимым оказался её вклад, а если не знала, то что это могло бы значить для неё — узнать об этом, а также о том, каким образом прямое признание может повлиять на жизнь свидетеля. Ещё один пример — внешний свидетель говорит о смутной тоске, неясном стремлении, которое он испытал в контексте резонанса, но не может отследить какой-либо элемент катарсиса. В ответ на это терапевт может расспросить, каково это — публично признавать наличие этого стремления: «Каково вам было открыто говорить здесь об этом стремлении? Каковы возможные последствия этого шага? Станет ли вам в результате проще признавать наличие этого стремления в общении с другими людьми? Если да, то каковы могут быть последствия?»
Пересказ пересказа
После пересказа внешние свидетели возвращаются в позицию слушателей, а люди, находящиеся в центре церемонии, отвечают на вопросы терапевта о том, что они услышали в пересказе. Таким образом они вовлекаются во второй пересказ, и теперь это «пересказ пересказа» их истории внешними свидетелями.
Интервью проводится в соответствии с теми же четырьмя категориями вопросов (выражение, образ, резонанс и перемещение), однако в фокусе второй группы категории расспрашивания (образ) остаются образы, касающиеся жизни и идентичности самого рассказчика, а не образы жизни и идентичности внешних свидетелей. Человека расспрашивают о том, какие метафоры, образы собственной жизни возникли у него под воздействием пересказа его истории внешними свидетелями.
