Доктор, научите меня пить умеренно - Еникеева Диля Дэрдовна (бесплатная регистрация книга TXT) 📗
После выхода из больницы прекратил употреблять спиртное. Одновременно охладел и к своей любовнице, как он сам говорил, "однажды утром проснулся другим человеком", и резко порвал с нею отношения, но её слова, сказанные на прощание: "старый импотент" и прочие в том же духе, "засели в мозгу", и Михаил периодически возвращался к этой мысли, обдумывая, действительно ли это так или она сказала со зла. Чтобы проверить это, встретился с одной из прежних любовниц. Но, привыкнув выпивать во время свидиния, без спиртного оба чувствовали себя скованно, к тому же давно не виделись, отвыкли друг от друга, и как она ни старалась, он впервые оказался несостоятельным. По его собственному признанию, для него это был удар, которых никогда ранее он не испытывал. Будучи всегда уверенным в себе, Михаил впервые растерялся. Вновь появились боли в сердце, он не мог заснуть, анализировал, действительно ли уже несостоятелен как мужчина, но проверить это опасался, успокаивая себя тем, что просто переутомился.
Стал вновь выпивать, ежедневно, но понемногу, так как врачи категорически запретили ему спиртное. Однажды в гостях у приятеля выпил примерно 250.0 коньяка, после чего вошла новая гостья, от которой "вновь забилось сердце". Весь вечер он провел с ней, вместе они много выпили, а затем она увезла его к себе, и он вновь "ощутил себя полноценным мужчиной". После этого Михаил махнул рукой на советы врачей и на свое здоровье и стал пить, как и прежде, сказав себе : "Один раз живем, лучше я буду пить, и тогда у меня все нормально, чем ощущать себя трезвым импотентом".
Михаил сразу повеселел и на работе все складывалось удачно. Но по утрам стало мучать похмелье, хотя сам он этого по-прежнему не сознавал и алкоголиком себя не считал. Даже в возрасте 50 лет он мог выпивать по две-две с половиной бутылки коньяка. Перенес ещё один инфаркт, но пить не бросил – без спиртного своей жизни не представлял.
Я видела его в разных состояниях – и трезвым, ироничным и чуть высокомерным, и после двух бутылок коньяка, и утром, когда он напряженный и бледный заезжал к своей любовнице Лене (она была моей соседкой) и срывающимся голосом просил её охладить шампанское (обычно он пил только коньяк), а потом трясущимися руками подносил бокал и с жадностью выпивал в несколько приемов всю бутылку; через несколько минут его лицо розовело, мышцы расслаблялись и появлялась улыбка.
Мы неоднократно беседовали, Михаил был довольно откровенен, особенно будучи в состоянии опьянения, тем не менее, никогда не признавал себя больным алкоголизмом. Выпив сколько ему хотелось (иногда он приезжал уже сильно навеселе), он со снисходительной улыбкой говорил: "Ну, доктор, я готов, давайте продолжим наше интервью". Обычно при этом присутствовала Лена, но от неё у него не было секретов.
Михаил никогда не соглашался со мной, что у него есть признаки алкоголизма, насмешливо улыбался и говорил : "Алкоголики – это те, кого вы лечите, милый доктор, а я в вашем лечении не нуждаюсь. Когда захочу, я сам бросаю пить и сейчас в любой момент могу остановиться. Хотите на спор продемонстрирую?". И действительно, он мог прекратить прием спиртного в тот вечер, хотя выпил уже не менее 2-х бутылок коньяка, и по всем известным закономерностям алкогольной болезни следовало бы ожидать утраты контроля. Но даже после такого количества алкоголя Михаил оставался корректным, никаких нарушений поведения у него не наблюдалось. Его опьянение, в основном, проявлялось в его откровенности. Трезвый, он был закрыт, малоразговорчив, на все вопросы отвечал шутливой репликой, но ничего о себе не рассказывал.
Он был одним из немногих моих пациентов, которые столь подробно изучили самих себя и свою зависимость от алкоголя и могли это подробно описать. Например, влечение к спиртному Михаил описывал так: "Как будто у тебя внутри какая-то заноза, и мешает, и вытащить не можешь. Пытаешься отвлечься, одной половиной мозга думаешь о делах, а другой о бутылке коньяка в сейфе, и как в детстве ковыряли болячку – и больно, и как-то даже приятно, так и эта заноза. Думаешь, а может все же не стоит, выпью потом, вечером, а как-будто другой человек говорит – да подумаешь, все равно работа не идет, давай уж выпей и успокойся. Бывает, подойду и открою сейф, уже и бутылку достану, но нет, ставлю на место и опять сажусь за стол, опять помучаю себя немного. Потом думаю, ну чего так мучаться, кому хуже от этого, я-то сам знаю, что только лучше станет. Встаю, наливаю. Одной мало, ни то, ни се, быстро ещё две. И все. Теперь знаю, пойдет первая волна – это то, что мне было надо. И работа пошла, и то, над чем бился, сразу сложилось. Часа на два меня хватает. Но по второму разу я уже не сопротивляюсь. Прошу секретаршу сделать кофейку покрепче, и вместе с кофе коньяк – это то, что надо. По мне не заметно, даже если я бутылку выпью. Да мне и не перед кем отчитываться. А то, что коньяком пахнет, так от настоящего мужчины так и должно пахнуть. Мне ещё никто не говорил, что это плохо. Сейчас от всех толковых людей пахнет хорошим напитком и дорогим одеколоном. Дело я делаю, а что пью – это никого не касается".
С тех пор, как Михаил стал руководителем своей фирмы, он стал регулярно пить и на работе тоже. Очевидно, это было связано с похмельем, хотя он отрицал потребность в опохмелении: "Никакого похмелья у меня нет, просто хочется выпить". Выпив на работе бутылку, он садился за руль своей машины и ни разу не совершил аварии.
После работы он выпивал ещё как минимум бутылку коньяка, а иногда и больше, и утверждал, что вполне мог бы выпить еще. И я полагаю, что смог бы. Толерантность к спиртному у него была поразительная, и не только по количеству, а и по эффекту этой дозы – ни нарушений координации, ни расстройства речи, ни каких-либо явных нарушений поведения. Но иногда Михаил не помнил, что говорил накануне, и пытаясь выяснить, не сказал ли чего лишнего, использовал разные уловки: "Итак, на чем же мы в прошлый раз остановились, напомните в общих чертах" или "Ну-ка, милый доктор, проанализируйте, как вы расцениваете прошлое интервью". Его забавляли мои расспросы, он не скрывал, что ему самому интересно "вывернуть душу наизнанку" и понять самого себя, расценивая это как вариант психоанализа.
Мы часто спорили по поводу оценки его потребления алкоголя. "В пику" мне Михаил даже прочитал в оригинале (английским и ещё двумя языками он владеет в совершенстве) все работы известного американского психиатра Джеллинека, который считал, что алкоголизм начинается с утраты контроля за мерой выпитого. Из этого Михаил сделал вывод, что у него есть контроль за питьем и именно поэтому он не алкоголик.
При всей его интеллектуальной сохранности и склонности к самоанализу, его логика все же была "кривой", как и у большинства больных алкоголизмом. Например, на мои попытки доказать, что пьянство на работе – это утрата ситуационного контроля, он заявлял: "Но вы же сами сказали, что это выпивки в неподобающей ситуации. А я считаю, что это подобающая ситуация, потому что так я продуктивнее работаю. Я-то лучше знаю самого себя. Зачем мне себя насиловать, если мой организм требует этого? Это же на пользу делу, а не во вред". По поводу его мнения, что у него нет утраты количественного контроля, я с ним не соглашалась, приводя в пример рассказанные им случаи, когда он "напивался". На это Михаил говорил: "Так это было давно, а значит, неправда. Сейчас-то я себя контролирую". Я возражала, что отсутствие лишь одного симптома при наличии многих других, – ещё не свидетельствует об отсутсвии болезни и что при его высокой толерантности его "критическая" доза очень высока, и обычно он её не превышает, на что Михаил заявлял: "Так сколько ж надо выпить, чтобы вашу "критическую" дозу превысить, я же не лошадь!". На попытку доказать наличие похмельного синдрома, который я лично наблюдала, он говорил: "Ну так уж получилось, что я не мог выпить до этого. Если бы я выпил и потом сюда приехал, вы бы ничего не заметили". На мое возражение, что даже если бы я это не заметила, то это не исключает, что это есть, он заявлял: "Как раз исключает. Нет – значит, и не было", – и так далее, по каждому симптому. В психиатрии такие ответы называются мимо-ответами.
