Мать. Архетипический образ в волшебной сказке - Биркхойзер-Оэри Сибилл (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗

Человек с сильным материнским комплексом приговорен к творчеству самой природой; только через творческую деятельность он может хотя бы на время обрести свободу от матери. В основном его страдания вызваны не привязанностью к родной матери, а привязанностью к бессознательному. Только через осознание того, что именно материнская основа психики постоянно побуждает человека к творческой деятельности, он может действительно освободиться от матери, но даже в этом случае – лишь временно. Творчество позволяет освободиться от влияния матери до определенного рубежа, пока она не применит более мощное оружие – болезни и старение, чтобы окончательно увлечь нас во мрак смерти.

Великая Мать – это богиня неуправляемых, экстатических и заразительных страстей. Тенденция к проявлению таких страстей очень заметна в современном мире. Кроме того, Великая Мать – это богиня, которая действует в темноте и не хочет быть на виду, подобно древнеегипетской богине Саосис или индийской богине Кали Дурга, которую называют недосягаемой. В особенности нас пугает ее жуткое призвание быть кровожадной богиней войны и ее ужасная роль нести смерть. Хотя такой образ представляет опасность для всех людей, на него нет общего ответа – в сказках только один конкретный персонаж бросает ей вызов. Конфронтация с архетипом всегда остается уделом отдельной личности.

Земная мать воплощается в сказках в образе пожилой женщины: ведьмы или доброй феи, живущей в лесах или поблизости от воды. Иногда ее можно встретить на зеленом лугу или на горе, как, например, древних богов, живших на Олимпе. Ее жилище может быть в подземном царстве – на залитом солнцем лугу, на котором растут цветы и яблони, как в сказке «Госпожа Метелица» [11]. Ее характерной чертой является тесная связь с животными. Это коллективный символ, обобщенный образ, поскольку человеческий опыт включает покорение и одухотворение природы. В сказках природа ни в коем случае не мертва, она является одушевленной.

Эта фигура отчасти воплощает прошлое состояние человеческой психики. Но отчасти она символизирует и ее будущее, так как одной из самых актуальных проблем человечества является дихотомия природы и духа. Во многих сказках, как и в алхимических образах, мы видим попытку освобождения заключенного в природе духа. Обычно такое заключение символизирует судьба сказочного героя, превращенного в дикого зверя, которого следует освободить от наложенного на него заклятья.

Открытие Юнгом коллективного бессознательного и совершенствование способов познания его природы указывают путь, который может привести к решению этой проблемы. Но наблюдаемое у большинства людей разъединение природы и духа по-прежнему не поддается исцелению на практике. Очень немногие люди, которые уже пришли к осознанию своего бессознательного, своей собственной природы, могут помочь остальным избавиться от их психологических неприятностей и проблем. Обнаружить в сновидениях разумную подсказку для них столь же невероятно, как узнать, что их любимая кошка или фруктовое дерево заговорили и стали давать советы. Но в сказках происходит именно так, и именно в этом содержится важная истина.

Сегодня мы рискуем утратить связь с надличностными ценностями, так как наше развитое сознание больше не позволяет относиться к ним наивно. Юнг был одним из первых, кто ощутил, что такое отделение от надличностных ценностей приводит к появлению многочисленных неврозов. Но при этом лишь очень немногие люди знают причины своих страданий, а большинство считает тот или иной симптом следствием какого-либо заболевания. Подавляющее большинство людей вообще не осознают своей дезориентации в жизни и односторонности личностного развития. Они даже не осознают, что человек, который опирается только на свое Эго, не может жить полноценной здоровой жизнью, и проецируют свою неудовлетворенность на какие-то внешние проблемы. Но Юнг, имевший многолетний опыт психиатрической практики, пришел к выводу, что даже человек, который не верит в существование богов и богинь, может найти им внутренний психологический эквивалент и ощутить то, что называется самостью, – организующий центр психики [12].

Поиск правильного подхода к своим эмоциональным затруднениям стал главной проблемой современных мужчин и женщин, независимо от того, осознают они их или нет. Высокий процент разводов свидетельствует о возрастании нашей беспомощности в этой сфере жизни. Даже если проблема не заходит так далеко, отсутствие устойчивого отношения к любви как к психологической реальности, или в более общих понятиях – как к феминному началу, часто вызывает серьезные страдания.

В поисках руководства к действию мы часто обращаемся к религии, так как хорошо сознаем, что один интеллект не может привести к решению серьезных психологических проблем. В христианстве, особенно в его протестантской ветви, нет феминного божества, которое могло бы стать идеальным образом, поэтому люди ищут его в других религиях или в иных формах проявления духовности, например, в сказках, существующих параллельно с официальными догматами церкви. Зародившись в глубинных пластах человеческой культуры, сказки имеют связь и с глубинными слоями индивидуальной психики.

В сказочных женских персонажах, которые мы далее будем анализировать в этой книге, можно увидеть некоторые черты женских божеств, относящихся и к традиционным, и к более древним религиям. В сказках используется материал из таких глубин бессознательного, что их текст, по сути, представляет собой содержание той части психики, которая исчезла из человеческого сознания тысячи лет назад. Сказки рождались на уровне культуры, почти не затронутом патриархальными тенденциями; например, в странах восточного Средиземноморья до сих пор распространены сказочные сюжеты, повествующие о великих богинях древних цивилизаций. В сказочных персонажах, как и в образах древних богинь, мы находим элементы образа надличностной феминности, которая никогда не умирает, даже если ее трижды убить, как Белоснежку. Как и способность человека любить, этот образ феминности часто проходит через смерть и обновление.

И в древние времена, т. е. в эпоху эллинизма, и позже, особенно в христианскую эру, в культуре стало доминировать маскулинное начало, (логос), которое подавляло и вытесняло феминные архетипы. Сегодня феминное начало в учениях ведущих религий (например, христианства) представлено гораздо беднее, чем в таких формах выражения бессознательного, как сказки. Я постараюсь показать значение этой божественной феминной энергии, феминного начала, которому тысячи лет назад поклонялись как великой богине, на примере нескольких сказок, где это феминное начало сохраняется до сих пор.

Но так как сказки, которые мы обсудим чуть позднее, в основном возникли в христианских странах, нам следует коснуться отношения христианства к природе. Согласно официальным взглядам христианской церкви, природа и тело значат гораздо меньше духовности, поэтому феминная часть божества оказалась в тени. Возможно, именно по этой причине в европейских сказках темная сторона Земной Матери представлена в значительно большей степени, чем светлая. Это своего рода компенсация исключения христианством из образа Бога темной стороны феминности, а по существу, – сил зла.

Такое исключение темной стороны феминности не принесло человечеству никакой пользы, в особенности женщинам. Ибо женщина может стать целостной личностью только обладая феминным образом целостности или имея идеал, богиню, в которой воплощается не только светлая сторона жизни. Такой образ служит ей защитой от односторонней идеализации феминности и материнства. Не распознав черт темной матери в самой себе, она подвергается риску идентификации только с ее светлой стороной. Однако она все равно проживает эту темную, теневую сторону, но делает это бессознательно; иначе говоря, и она сама, и окружающие ее люди подвергаются серьезной опасности. По мнению Юнга, женские персонажи больше стремятся к целостности, тогда как мужские персонажи – к совершенству. Точно такая же тенденция существует и в природе, и у Земной Матери: