Стратегическая семейная терапия - Маданес Клу (онлайн книга без .txt) 📗
В пятой главе исследуется связь метафорической коммуникации с иерархией и делается вывод, что нарушения в поведении ребенка являются аналогией родительских трудностей и вместе с тем попыткой разрешить эти трудности. Проблемное поведение ребенка становится фокусом системы взаимодействия, которое является метафорой — одновременно замещая ее собой — системы взаимодействия, сформировавшейся вокруг родительских трудностей. Подобный способ объяснения проблемы корнями уходит в то определение, которое Бейтсон и Джексон (1968) дали аналогической коммуникации, подчеркивая, что она является одновременно знаком определенного типа поведения и его частью или образчиком. Проблема терапевта заключается в том, чтобы заставить ребенка оставить проблемное поведение, являющееся протективным по отношению к родителям, а последних — мотивировать к тому, чтобы они отказались от системы взаимодействия, которая хотя и выполняет полезную функцию в семье, но, по сути, остается дефектной. В главе представлены три терапевтические стратегии и четыре иллюстрирующих их клинических случая.
В шестой главе дается описание проблем подростков, которым поставлены такие диагнозы, как шизофрения, маниакально-депрессиный психоз, алкоголизм, наркомания. Дилемма семьи осмысливается в понятиях неконгруэнтности, со всей очевидностью поразившей организационную семейную иерархию. По сравнению с коммуникативной теорией подобное понимание можно расценивать как шаг вперед — к более широким структурам организаций, в которых происходит коммуникация. Главная цель терапии — усилить конгруэнтную иерархию — так, чтобы родители объединились в заботе о своем сыне или дочери. Подобный подход представляет собой дальнейшее развитие метода семейной терапии, апробированного Хейли (1980). Работая с нарушениями поведения у старших подростков, он в первую очередь стремился к восстановлению в семье иерархии, где родителям принадлежит главная роль. Подход испытал на себе также влияние работы Минухина с психосоматическими семьями (Minuchin, Rosman, and Baker, 1978).
В качестве иллюстраций в книге приводятся пятнадцать клинических случаев. Из них два представлены полностью в виде стенографической записи сессий в сопровождении комментария автора (главы седьмая и восьмая). Информация, которая позволила бы идентифицировать участников терапии, изменена.
В девятой главе дается обзор ключевых элементов подхода и предлагаются выводы, содержащие некоторые дополнительные замечания.
Эта книга основана на продолжавшемся восемь лет опыте обучения терапии с использованием одностороннего зеркала. В некоторых из представленных случаев я была непосредственно терапевтом. Большей же частью я выступала в качестве супервизора в обучающей программе, то есть наблюдала, сидя за зеркалом, каждую встречу, планировала подход, звонила в течение сессии студентам-терапевтам по телефону или просила их на некоторое время покинуть клиентов для оперативного обсуждения хода сессии, словом, служила их проводником в терапии.
Благодарности
Тренинговая программа, в которой я преподавала, протекала в Филадельфийской детской консультативной клинике, в Детском центре «Хиллкрест» в Вашингтоне (D.C.), в Вашингтонском Детском госпитале (D.C.), в Институте психиатрии и человеческого поведения Университета при госпитале Мэриленда, в Институте семейной терапии Вашингтона (D.C.). Практиканты, которые в качестве терапевтов вели случаи, представленные в книге, были профессионалами-психиатрами, психологами, социальными работниками, решившими освоить этот особенный подход. В их числе находились Джуди Бенкхед, Ричард Белсон, Майкл Фокс, Диана Джимбер, Анна Гонзалес, Тобиаш Лопес, Вирджиния Лопес, Жанна Шммель-Маскаро, Евгений Шварц, Джон Шапиро и Томас К. Тодд. Я благодарна им и всем моим ученикам за вклад в развитие идей, нашедших выражение в настоящей книге.
Я благодарна также Сальвадору Минухину, пригласившему меня на самую первую мою работу в Соединенных Штатах и обеспечившему такую атмосферу в Филадельфийской детской клинике, в которой новые идеи и творческие подходы к терапии могли расцветать совершенно свободно. Я благодарна ему и за то, что он вселил в меня достаточно уверенности, чтобы написать данную книгу. Я ценю помощь Ричарда Белсона, Генри Харбина, Найди Маданес и Браулио Монтальво — всех, кто доброжелательно прочитал рукопись и внес поправки, улучшившие ее. Особенно я благодарна своему мужу, Джею Хейли, без влияния которого, без провокаций, подбадривания, расхолаживания и неоценимой помощи моя книга никогда не была бы написана.
Четыре главы книги были опубликованы в несколько измененной форме в других изданиях. Глава первая, «Измерения семейной терапии», написанная в соавторстве с Джеем Хейли, публиковалась в «Journal of Nervous and Mental Disease», т.165, N 2, 1977, а также под заголовком «Виды семейной терапии» в «Psychiatric Foundations of Medicine» под редакцией Джорджа Г. Бейлиса. Третья глава «Супружеские проблемы: на весах власти» публиковалась в иной форме под заголовком «Супружеская терапия в случае симптома у супруга» в «International Journnal of Family Therapy», т. 2, N 3, 1980. Глава четвертая «Детские проблемы: три парадоксальные стратегии» — в «Family Process», т. 19, март 1980. Глава шестая «Проблемы подростков особой тяжести: возвращение власти родителям» под заголовком «Предупреждение повторной госпитализации подростков и юношества» была опубликована в журнале «Family Process», т. 20, июнь 1980.
Клу Маданес
Мэриленд, ноябрь 1980
1. ИЗМЕРЕНИЯ СЕМЕЙНОЙ ТЕРАПИИ
Двадцать лет назад в психотерапии был совершен знаменательный шаг, который существенно изменил общую ее картину, сложившуюся к тому времени: семья как целостность стала для терапевтов предметом непосредственного наблюдения и изучения. За минувшие годы выкристаллизовались те измерения семейной терапии, которые и сегодня используются в разных ее школах. Еще недавно противоречия между семейными терапевтами ощущались не так резко, как, скажем, между семейной ориентацией и индивидуальной. Ныне «индивидуальную» терапию можно рассматривать как такой способ вмешательства в семью, при котором терапевт работает с одним из ее членов, оставляя без внимания остальных. Кроме того, стало очевидно, что терапия достигает больших результатов, если клиент остается в естественных для него условиях жизни, и, напротив, многое теряет, когда человек «изымается» из привычной среды и рассматривается в изоляции от тех близких ему людей, рядом с которыми протекает его повседневная жизнь. Таковы те предпосылки, которые привели к нововведениям в терапии, востребовав новое объяснение психологических проблем.
Можно утверждать, что сегодня терапевты пришли к относительному согласию, наблюдая подлинную для терапии проблему не столько в самом человеке, сколько в социальной ситуации человека. Что же касается подходов к данной проблеме, то здесь царит в полном смысле слова разнобой. Некоторые терапевты, чьи профессиональные интересы связаны с семьей, по-прежнему придерживаются традиционной медицинской модели, ориентированной на работу с пациентом-индивидом, в то время как другие решительно отвергают подобную форму терапии. Одни используют подход, основанный на теории научения, другие и слышать о нем не желают. Многие семейные терапевты используют интерпретацию, тогда как другие отдают предпочтение директивным предписаниям, исключающим всякое обсуждение. Можно привести такой пример. Мужчина средних лет обратился к терапевту с жалобой на депрессию и овладевшее им чувство апатии. Бухгалтер по профессии, он утратил к работе всякий интерес и в течение последних пяти лет даже не платил налоги. В то же время состояние дел продолжает беспокоить его. Ему хотелось бы довести до конца все, что он забросил на полпути, но депрессия не позволяет сделать и шага. Терапевты разных школ скорее всего разошлись бы в понимании проблемы и в стратегии предлагаемых терапевтических решений. Одни наверняка подчеркнули бы наличие у данного пациента органических нарушений или эндогенной депрессии, которая основана на детских переживаниях, связанных со значимыми фигурами прошлого: именно поэтому он не в состоянии предстать перед финансовым управлением, невзирая на страшное давление, оказываемое на него коллегами и клиентами. Другие стали бы утверждать: всему причиной — отношения с женой или какими-либо иными ближайшими родственниками, требующими от нашего пациента только одного — социальных достижений и удачливости в работе. Столь контрастирующие точки зрения отражают различия во взглядах на то, что же может рассматриваться в качестве проблемы в терапии — личность или ситуация?
