PROсчастье. Руководство для продвинутых пользователей - Каримов Дамир (книги онлайн .txt, .fb2) 📗
Мой ответ на этот вопрос такой. Субъективное чувство счастья я могу прочувствовать только у себя. Мое счастье живет только в моем сознании. А если это так, то, когда я переживаю широкий спектр положительных эмоций, могу уверенно сказать, что для себя в данный момент я являюсь самым счастливым человеком на Земле. На том простом основании, что я сейчас счастлив.
Еще один аргумент в сторону бесполезности объективных фактов в вопросах субъективного восприятия.
На одной из лекций в медицинском институте нам рассказывали про гидронефроз. Это состояние, когда почка увеличивается в размере. У почки нет болевых рецепторов, и поэтому сама по себе она болеть не может. Но рецепторы в изобилии расположены на внутренней поверхности капсулы почки. Она, как оберточная пленка, окружает ее. Когда почка увеличивается в размерах, капсула натягивается и болевые рецепторы бьют во все колокола. Человек чувствует сильную, иногда невыносимую боль.
Однако когда гидронефроз образуется во время внутриутробного развития ребенка, то, родившись, он совершенно спокойно живет с этим состоянием, без малейших признаков беспокойства. И дело не в том, что такой ребенок терпелив. Если вы родитель, то знаете, что крик ребенка сравним по громкости с ревом взлетающего вертолета, а его способность терпеть неудобства стремится к нулю. Ребенок не будет терпеть боль.
Но почему же, когда боль должна быть, ее нет? Дело в том, рассказал нам профессор, что во внутриутробном периоде развития происходит настройка системы болевых порогов, и то, что для другого будет сильным болевым раздражителем (избыточное давление на капсулу почки, например), для конкретного ребенка будет нормальным состоянием – точкой отсчета того, что нормально, а что больно. Поэтому ребенок не терпит боль. Его организм установил именно такое состояние нормы.
Если мы положим двух младенцев – одного здорового, а другого с гидронефрозом (не волнуйтесь, врачи ему обязательно помогут и все у него будет хорошо), – то оба будут совершенно спокойны. Хотя в действительности у одного ребенка есть фактическая проблема, а у другого нет. Сравнить же их психическое состояние мы не можем, поскольку у нас нет способа заглянуть в сознание другого человека. Мы можешь лишь посмотреть на их электроэнцефалограммы, которые покажут, что оба младенца безмятежны.
Так же и в вопросе личного счастья: не важно, повезло вам или нет в генетической лотерее, низкий или высокий у вас порог счастливости относительно других. Вы об этом не задумываетесь, потому что видите только свое «кино». И в рамках своего диапазона счастливости вы можете, совершая определенные действия, изменять настройки восприятия, чтобы стать более или менее счастливым. Понимаете, куда клоню?
Однажды мы с коллегами по работе поехали на отдых. Все были в одном месте. Хорошо отдохнули: купались в одном озере, ели одни и те же шашлыки, играли в одинаковые игры. По возвращении мой товарищ рассказывает другим о нашей поездке. Рассказывает в красках. Все слушают, широко распахнув глаза и рты. А я понимаю, что там действительно было круто, но не настолько круто, как описывает рассказчик. Мы как будто смотрели два разных фильма и пережили два разных приключения.
Получается, что для исследований счастья, для установления сравнительных характеристик генетический код имеет важное значение. А в целях личного счастья им можно пренебречь, так как это только общие базовые настройки, которые создают текущее восприятие окружающего мира. В знаменитой молитве немецкого богослова Карла Этингера сказано: «Господи, дай мне спокойствие принять то, что я не могу изменить, мужество изменить то, что я могу изменить, и мудрость, чтобы отличить одно от другого». Если с генетикой мы можем только смириться, то активность принадлежит нам в полной мере. А что с обстоятельствами?
Окружающие обстоятельства представляют интерес в крайних значениях. Мне удалось найти счастливых людей в тюрьме. Виктор Франкл не говорит про счастье в концлагере, но говорит про то, что можно вынести страдания, можно испытывать радость быть человеком, испытывать радость жить даже там. А вот Варлам Шаламов, который провел 20 лет в системе ГУЛАГа как заключенный, в «Колымских рассказах» пишет, что лагерные лишения превращают человека в зверя. Вводят в состояние, где нет места ни радости, ни смыслу, ни теплому слову или заботе о ближнем. Думаю, что он увидел экстремальный полюс. Ту меру крайности, которую мы в рамках этой работы не рассматриваем.
Другой край – это обстоятельства объективного благополучия. Исследования показывают, что есть прямая связь между доходом (объективная метрика) и ощущением благополучия (субъективная метрика). Эта связь выражена до уровня дохода, который позволяет решить вопросы с пропитанием, проживанием, образованием и досугом10. А дальше деньги перестают оказывать существенное влияние на благополучие.
Исследователи продолжают спорить: могут ли экстремальные значения капитала увеличить субъективное счастье? Имеет ли значение, сколько у тебя миллиардов долларов? Этот крайний полюс объективного благополучия также не рассматривается в этой книге.
В 1967 году Эд Динер, размышляя о факторах счастья, предполагал, что счастливый человек молод, здоров, в меру умен и богат, имеет хорошее образование и является экстравертом. Жизнь показывает, что счастье не имеет возраста11, что счастливыми могут быть люди и в онкологическом отделении больницы12, и в хосписе. Дело не в окружающих обстоятельствах.
Поэтому взгляд передовых исследователей счастья Сони Любомирски, Мартина Селигмана, Деси и Райна13 и других, а также нашего творческого коллектива обращен к третьему сегменту «пирога» счастья – к собственной активности14 человека.
Человек как телевизор
Представим, что человек – это телевизор, который показывает кино. У этого телевизора есть корпус, микросхемы, технические характеристики. Из опыта мы знаем, что когда телевизор показывает кино, в нем происходят какие-то процессы: движение электричества, изменение режима работы пикселей на экране и т. д.
А теперь вопрос. Кино идет, потому что в телевизоре происходят какие-то процессы? Ну конечно, мы скажем «нет». Кино не потому, что в телевизоре работают схемы, а потому, что есть сигнал, который передает картинку, которую телевизор принимает и отражает.
И еще один вопрос. Влияет ли качество работы деталей на содержание фильма, который мы смотрим? Уверен, что из опыта вы скажете, что работа деталей и их характеристики влияют на качество картинки и звука, но никак не могут влиять на содержание фильма.
Спасибо вам за участие в диалоге. Уверен, что вопросы показались вам простыми и довольно странными, ведь ответы на них очевидны. Кино – это та картинка, которая разворачивается в нашем сознании, детали телевизора – органы чувств и весь организм, а сигнал, который обеспечивает «кино», – это реальность, в которой мы живем.
А между тем, дорогой читатель, мы с вами только что сформулировали положения одной из сложнейших проблем в психологии, а именно психофизиологической проблемы. Что первично: сознание или телесность?
Дело в том, что весь огромный и прекрасный мир дан нам лишь в ощущениях и в этом смысле является феноменом сознания. Так, в солнечный день мы неспешно прогуливаемся по улице, подставляем лицо теплым лучам солнца, вдруг слышим сладковатый запах сирени… И только потом видим сам куст. Теперь вся картинка этого «кино» сложилась в нашем сознании. И весь этот набор ощущений опосредован органами чувств. У нас нет возможности увидеть и почувствовать сирень непосредственно. Мы «видим» ее с помощью органов чувств, которые воспринимают только определенные характеристики реальности: глаза – световые волны, уши – звуковые, обоняние улавливает пахучие частицы. Они переводят доступную им часть реальности в понятные мозгу сигналы. Теперь сирень во всей красе появляется в нашем персональном кинотеатре – в сознании.
Таким образом, сознание – это активное, опосредованное органами чувств отражение мира психикой человека. И счастье, будучи ярким переживанием, является феноменом сознания. Оно не вне нас, а внутри. Сознание отражает мир не по принципу «что вижу, то пою», а представляет собой сложный процесс взаимодействия как с сигналами, приходящими извне, так и с образами, которые были в сознании ранее. В сложности этих взаимодействий рождается иррациональность человека: красавица может видеть в зеркале лишь свои недостатки, причины путаются со следствиями, мы принимаем решения, которые сначала кажутся мудрыми, а потом сожалеем, что сразу не увидели очевидного.
