Психология индивидуальных различий - Ильин Евгений Павлович (читаем книги онлайн без регистрации txt) 📗
Кстати, И. П. Павлов тоже говорил о «маскировке», но не отдельных свойств нервной системы, а типа высшей нервной деятельности, а ведь это не одно и то же. Можно замаскировать особенности поведения, но как можно замаскировать то, о чем обследуемый не подозревает (типологические особенности проявления свойств нервной системы)? Спортсмен, например, может использовать различные стили деятельности на соревнованиях (т. е. по-разному себя вести), но если о его типологических особенностях судить по вторичной информации, получаемой при лабораторном тестировании, а не по используемому спортсменом стилю, никаких искажений в диагностике типологических особенностей происходить не будет. Маскировка свойств нервной системы отмечается только в случае использования для их диагностики опросников.
В связи со сказанным следует признать, что маскировке подвергаются не типологические особенности свойств нервной системы, а проявление таковых в деятельности, общении через мотивы, способности, стиль деятельности и т. п. При этом чем меньше влияют типологические особенности на какую-либо психологическую характеристику личности, тем в большей степени может проявиться маскировка, т. е. приобретенный опыт.
Соответственно возникает другой важный методологический вопрос: правомерно ли судить о типологических особенностях проявления свойств нервной системы человека, используя методы наблюдения и опроса.
6.2. О методах наблюдения и опроса при изучении свойств нервной системы
В павловской лаборатории метод выработки условных рефлексов для изучения типологических особенностей сочетался с методом наблюдения. Было замечено, что свойства и типы нервной системы проявляются в определенных формах поведения: собаки со слабой нервной системой трусливы, с преобладанием возбуждения над торможением – агрессивны; с подвижной нервной системой – общительны и двигательно активны. Так возник один из способов, позволяющих определить типологические особенности свойств нервной системы, – выявление их по «жизненным проявлениям».
Однако постановка диагноза о типологических особенностях на основании изучения поведения методом наблюдения подверглась критике еще в рамках павловской лаборатории. Было накоплено много фактов, свидетельствующих о том, что особенности поведения могут быть обусловлены условиями жизни и воспитания, а не только врожденными особенностями проявления свойств нервной системы. Например, трусливыми бывают собаки не только со слабой нервной системой, но и с сильной, если щенят воспитывали, держа в страхе. Именно на этом основании И. П. Павлов и выдвинул понятие о фенотипе (характере) как сплаве генотипа и изменений, связанных с внешней средой, а также сделал вывод, что диагноз типологических особенностей необходимо ставить на основании их экспериментального изучения, а не на основе характеристики поведения.
Е. М. Теплов (1956) также отмечал, что ставить диагноз типа нервной системы только на основе наблюдения за поведением возможно лишь при длительном и глубоком изучении данного человека, однако и в этом случае поставленный диагноз будет иметь гипотетический характер.
…
…Накопилось много фактов, говорящих о том, что нет такого простого соответствия между свойствами типа нервной системы и характером поведения: были описаны очень трусливые собаки с сильной нервной системой, спокойные собаки с возбудимой нервной системой, малоподвижные собаки, имеющие, однако, подвижные нервные процессы. На этом основании И. П. Павлов и выдвинул в последние годы своей жизни приведенное выше положение (что поведение животного определяется сплавом врожденного и приобретенного, т. е. фенотипом. – Е. И .), сделав из него вывод, что диагноз свойств нервной системы надо ставить на основании экспериментальных испытаний, а не на основе характеристики внешнего поведения. Но это указание Павлова не всегда соблюдалось: даже и в последнее время многие физиологи исходили при диагнозе типа нервной системы только из характеристики поведения животного. Это обстоятельство было отмечено В. К. Красуским (1962), подвергшим принципиальной критике такой подход к определению типа нервной системы.
Можно выдвинуть следующее общее положение: свойства нервной системы не предопределяют никаких строго определенных форм поведения, но образуют почву, на которой легче формируются одни формы поведения, труднее – другие (Б. М. Теплов, 1963, с. 4).
К сожалению, эти предупреждения не были приняты во внимание многими исследователями, особенно психологами спорта, широко использовавшими для суждения о типологических особенностях проявления свойств нервной системы опросники, т. е. анамнестический подход, базирующийся на самонаблюдениях спортсменов за особенностями своего поведения, деятельности, общения (И. К. Попеску, 1955; Н. Д. Граевская, 1955; З. И. Бирюкова, 1961; Б. А. Вяткин, 1964; Б. И. Якубчик, 1964; Н. Д. Синани, 1969, и др.).
В принципе исследователей можно понять. Метод наблюдения исследователя за спортсменом занимает много времени. Эксперимент, как правило, требует оснащения аппаратурой, которая не всегда имеется. Опрос же спортсменов не сложен технически и времени занимает немного. Подкупает и то, что таким образом выявляются сразу поведенческие характеристики, т. е. возникает психологический портрет обследуемого. Когда же свойства нервной системы изучаются экспериментально, требуется еще перевести полученные данные на поведенческий понятийный уровень – с физиологического языка на психологический. При экспериментальном подходе исследователь идет от частного (отдельных типологических особенностей проявления свойств нервной системы) к обобщенному (объяснению поведения человека в определенных ситуациях). При методах наблюдения и анамнеза происходит обратное: исследователь через общее пытается понять частное (типологические особенности).
Всю цепь действий исследователя при использовании опросников можно представить следующим образом: благодаря опросу выясняются особенности поведения человека в той или иной ситуации, затем на основании этих особенностей делается заключение, какие типологические особенности обусловливают особенности поведения, а затем благодаря выставленным диагнозам типологических особенностей человеку объясняют, почему он так себя ведет или как поведет в определенных ситуациях следующий раз. При этом даже не замечается, что субъекту, по существу, ничего нового не сообщается, говорится лишь то, что написал или рассказал о себе он сам, но только «научным» языком. Вся эта процедура аналогична тому, как если бы иностранный текст перевести на русский, а потом с русского опять на иностранный язык.
…
Взаимоотношение между свойствами нервной системы человека и особенностями его поведения и его психического склада очень сложно. В понимании этого взаимоотношения особенно опасно руководствоваться легко напрашивающимся словесным параллелизмом. Ведь свойства нервной системы обозначаются словами, которые применяются и при характеристике психических особенностей. Легко напрашиваются такого рода параллели: сильная нервная система – значит сильный характер, сильная воля; подвижные нервные процессы – значит подвижный человек, быстрый в движениях, в решениях, в работе. На самом деле параллелизма такого рода между свойствами нервной системы и психическим складом человека нет. Отношения между ними совсем другие. Они подобны – если воспользоваться образным сравнением – отношению между свойствами почвы и свойствами произрастающих на ней растений. Сильный характер складывается по психологическим законам формирования характера, но у разных людей на различной почве – при разных свойствах нервной системы. При любых свойствах нервной системы может быть сформирован сильный характер, но формирование его будет проходить различно, и на окончательном результате будет сохраняться печать индивидуального своеобразия, отражающего своеобразие данной нервной системы. Однако своеобразие это менее всего может быть сведено к параллелистической формуле: чем сильнее нервная система, тем сильнее характер (Б. М. Теплов, 1963, с. 5).
