Вглядываясь в солнце. Жизнь без страха смерти - Ялом Ирвин (книги онлайн полные TXT) 📗

Работа над этой книгой сродни путешествию, мучительному и трогательному пути назад, к моему детству, к моим родителям. Меня растревожили давно минувшие события. Я поразился, поняв, что тень смерти сопровождала всю мою жизнь. Удивило меня и то, как отчетливо помню я эпизоды, связанные со смертью. Потрясли меня и капризы памяти: например, то, что мы с сестрой, выросшие в одной семье, помним совершенно разные события.

Чем старше я становлюсь, тем ближе ко мне мое прошлое — об этом прекрасно сказал Диккенс. Его строки открывают эту главу. Может быть, я поступаю именно так, как он советует: замыкаю круг, сглаживая все неровности своей жизни, пытаясь охватить взором все то, что сделало меня тем, кем я стал. Теперь, когда я приезжаю в места моего детства или посещаю вечера встреч выпускников, у меня это вызывает больше эмоций, чем раньше. Может быть, я радуюсь оттого, что мне есть куда приехать, что прошлое не исчезло полностью, и я могу вернуться в него, если захочу. Если, как говорит Кундера, страх смерти вызывается страхом исчезновения прошлого, тогда возможность возвращения назад — очень хорошее утешение. [51] Мимолетность преодолена — пусть всего лишь на миг.

ГЛАВА 7. РАБОТА СО СТРАХОМ СМЕРТИ: РЕКОМЕНДАЦИИ ПСИХОТЕРАПЕВТАМ

Хотя эта глава адресована в первую очередь психотерапевтам, я старался использовать как можно меньше профессиональных терминов, и надеюсь, что она будет понятна любому читателю. Даже если вы не психотерапевт, не откладывайте книгу.

Мой психотерапевтический метод не является общепринятым. Экзистенциальный подход включен далеко не во все программы подготовки психотерапевтов (кое-где он даже не упоминается). Следовательно, многие терапевты могут счесть несколько странными и описанные мною клинические случаи, и мою интерпретацию. Чтобы мой подход стал понятен, я должен прояснить, в каком значении употребляю термин «экзистенциальный».

ЧТО ЗНАЧИТ «ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЙ»?

Для многих философски образованных людей этот термин несет в себе целый ряд значений: христианский экзистенциализм Кьеркегора, ставящий во главу угла свободу и возможность выбора; антирелигиозный детерминизм Ницше; акцент Хайдеггера на быстротечности и подлинности; ощущение абсурдности мира, свойственное Камю; идеи Сартра о бескорыстной самоотдаче ради выполнения «надчеловеческого» долга.

Но в своей врачебной практике я употребляю слово «экзистенциальный» в самом прямом смысле — «имеющий отношение к существованию (экзистенции)». Хотя экзистенциальные мыслители могут занимать разные позиции, все они исходят из одного допущения: люди — единственные существа, для которых их собственное существование является проблемой.

Таким образом, существование — ключевое понятие в моем подходе. С таким же успехом я мог бы использовать иные термины, например, «терапия существования» или «экзистенциально ориентированная терапия». Но они представляются мне слишком громоздкими, и поэтому я остановлюсь на термине «экзистенциальная психотерапия».

Экзистенциальный подход — лишь один из множества психотерапевтических методов, объединенных общей целью: справиться с человеческим отчаянием. Экзистенциальная психотерапевтическая позиция состоит в том, что мы страдаем не только на биологическом уровне (это психофармакологическая точка зрения), не только из-за борьбы с инстинктивными побуждениями (позиция Фрейда), не только из-за того, что значимые в нашей жизни взрослые не относились к нам с должной заботой и любовью или сами страдали неврозами (точка зрения теории объектных отношений), не только из-за беспорядочного образа мыслей (когнитивно-бихевиористская позиция), не только из-за «застрявших осколков» травмирующих воспоминаний и не только из-за неурядиц в работе или в отношениях с важными для нас людьми, но и… из-за конфронтации с собственным существованием.

Краеугольный камень экзистенциальной терапии — утверждение, что страдания человека, кроме прочих причин, вызываются неизбежной конфронтацией с условиями человеческого существования — или с «данностями» существования. Каковы же эти «данности»?

Ответ легко доступен и находится внутри нас. Ненадолго отложите все дела и просто подумайте о своем существовании. Постарайтесь не отвлекаться, отбросьте все теории и убеждения и поразмышляйте о своем положении в мире. Через некоторое время вы обязательно дойдете до самых глубоких структур существования или, если воспользоваться удачным теологическим термином Пауля Тиллиха, до вопросов, вызывающих «предельную заботу». На мой взгляд, «предельная забота» вызывается вопросами, имеющими самое прямое отношение к психотерапевтической практике. Это вопросы смерти, одиночества, смысла жизни и свободы.

Данные вопросы занимают центральное место в моей книге «Экзистенциальная психотерапия», написанной в 1980 году, в которой я подробно останавливаюсь на их феноменологии и на способах их применения в психотерапии.

Хотя в ежедневной работе психотерапевта все вопросы «предельной заботы» тесно переплетены, страх смерти все же является наиболее значимым и приносит максимальные страдания. В процессе лечения, однако, обязательно возникнут и вопросы смысла жизни, одиночества и свободы. Экзистенциально ориентированные, но стоящие на разных позициях психотерапевты могут выстроить иерархию различным образом. Так, Карл Юнг и Виктор Франкл подчеркивают, что большинство пациентов обращаются к терапии из-за потери смысла жизни.

Экзистенциальное мировоззрение, на которое я опираюсь в своей практике, рационально. Оно отсекает поверхностные верования и исходит из того, что жизнь вообще и человеческая жизнь в частности возникает случайно; что мы — конечные существа, хотя и стремимся сохранить свое бытие; что нас «забрасывают» в существование, не снабдив разработанным жизненным планом или предопределенной «судьбой»; что каждый из нас должен сам решать, каким образом прожить свою жизнь как можно более полно, счастливо, нравственно и осмысленно.

Так существует ли экзистенциальная психотерапия? Хотя я часто и запросто говорю о ней и написал толстую книгу с таким названием, я никогда не считал экзистенциальную психотерапию самостоятельной идеологической школой. Скорее, это мои личные убеждения и надежды, которые заключаются в том, что хорошо обученный психотерапевт, владеющий знаниями и навыками из разных областей психиатрии, должен учиться работать и над экзистенциальными вопросами (которые могут возникнуть у некоторых пациентов и на некоторых этапах терапии).

Хотя цель этой главы — помочь психотерапевтам развить восприимчивость к важнейшим экзистенциальным вопросам и «подстегнуть» готовность работать над ними, я считаю, что для достижения полноценного положительного результата одной такой восприимчивости мало. Практически любой курс лечения требует применения терапевтических приемов других школ.

СЕАНС ПСИХОТЕРАПИИ: ГРАНИЦЫ МЕЖДУ ПРОЦЕССОМ И СОДЕРЖАНИЕМ

Иногда, когда я рассказываю в своих лекциях о том, что терапия должна учитывать условия существования человека, студент может (и должен) возразить: «В этих идеях о нашем месте в существовании есть зерно истины, но они кажутся такими размытыми и расплывчатыми… Что экзистенциальный терапевт должен делать на сеансе?» Или еще проще: «Если я был бы мухой и наблюдал ваш сеанс, сидя на стене кабинета, что бы я увидел?»

Ответ на этот вопрос я начинаю с того, что рассказываю об одном секрете, который помогает правильно проводить и интерпретировать сеансы. Обычно терапевты рано узнают о нем, но и после многих лет практики он не теряет своей ценности. Секрет прост: разграничивайте содержанием процесс (говоря «процесс», я имею в виду природу терапевтического общения).