Мудрость психопатов - Даттон Кевин (е книги .TXT) 📗

Поэтому неудивительно, что бывший глава вооруженных сил Британии лорд Даннатт недавно выступил с идеей о том, что некоторые рекруты получают в армии «нравственное образование» как часть их базового обучения, потому что слишком многие молодые люди лишены базовой, глубинной системы ценностей.

«Люди теперь не так сильно подвержены воздействию традиционных ценностей, как предыдущие поколения, — говорит Даннатт. — Поэтому мы чувствуем, насколько важно заложить у них моральный фундамент.

Отправьте их в армию — так говорили раньше о правонарушителях. Но не теперь. Хватит с армии такого пополнения».

Как именно должна происходить эта прививка социальных ценностей, не совсем понятно. Результат зависит от комплексного взаимодействия окружающей среды, ролевых моделей и образования. Но ответ на этот вопрос может таиться в исследованиях, проведенных Джеффри Заком и его группой в лаборатории когнитивной динамики Вашингтонского университета в Сен-Луисе.

Применив функциональную МРТ, Зак и его соавторы проводили глубинное исследование головного мозга группы волонтеров, пока те читали истории. Полученные результаты позволяют по-новому взглянуть на то, как наш головной мозг конструирует наше самоощущение. Изменения в местоположении персонажа (например, «вышел из дома на улицу») ассоциировались с повышением активности в височных долях, участвующих в пространственном восприятии и ориентации, тогда как изменения предметов, с которыми взаимодействовал персонаж (например, «взял в руки карандаш»), порождали сходное усиление активности в области лобных долей, которые, как известно, играют важную роль в контроле над хватательными движениями. Однако самым важным было то, что изменения цели персонажа вызывали усиление активности в области префронтальной коры, повреждение которой ведет к нарушению знаний о порядке и структуре плановых, намеренных поступков.

Томография позволила увидеть все воочию. Как полагает ведущий исследователь Николь Спир, когда мы читаем какой-нибудь рассказ, мы настолько увлекаемся им, что «ментально моделируем каждую ситуацию, с которой сталкиваемся в повествовании». Затем наш мозг вплетает эти новые ситуации в знания и опыт, почерпнутые из нашей собственной жизни, и творит целостную мозаику динамического ментального синтеза.

Чтение книги прокладывает новые нейронные пути в древней скальной породе коры нашего головного мозга. Оно трансформирует то, как мы видим мир. Делает нас, как утверждает Николас Карр в своем недавно опубликованном эссе «Мечты читателей», «более чуткими к внутренней жизни других».

Мы превращаемся в вампиров, хотя нас никто не кусал. Другими словами, становимся более эмпатичными. Книги заставляют нас увидеть мир так, как не могут ни погружение в Интернет, ни путешествие по виртуальным мирам, наполненным перестрелкой. [35]

Виновен, но не осужден

Вернемся в Монреаль, где мы с Бобом Хэером выпили еще по стаканчику виски. Говоря об эмпатии и точке зрения на нее, мы затронули тему рождения «нейроюриспруденции» (neurolaw) — развивающейся дисциплины, рожденной возросшим интересом судебной системы к новейшим открытиям в области неврологии.

Исследование, ставшее важной вехой, было опубликовано в 2002 году. Оно показало, что функциональный полиморфизм гена, участвующего в метаболизме одного из нейромедиаторов, является предиктором психопатического поведения мужчин, с которыми плохо обращались в детстве. Обсуждаемый ген — который СМИ, как уже упоминалось ранее, окрестили «геном воина», — контролирует синтез фермента моноаминоксидазы А (МАО-А), низкий уровень которого ранее связывали с агрессивным поведением у мышей.

Но Авшалом Каспай и Терри Моффитт из Института психиатрии Королевского колледжа в Лондоне пошли дальше и провели новаторское исследование, в ходе которого они оценивали испытуемых в детстве, подростковом периоде и по достижении ими зрелости. Исследователи выявили сходный паттерн. Мальчики, с которыми в детстве обращались жестоко, или о которых не заботились, и у которых была вариация этого гена, отвечающая за низкий уровень МАО-А, по мере взросления могли превратиться в психопатов, склонных к насилию. С другой стороны, те, кто столкнулся с таким же отношением в детстве, но у кого производилось больше фермента, редко сталкивались с подобными проблемами.

Результаты этих исследований просочились в залы суда и помогли полностью переписать фундаментальные правила преступления и наказания. То, будем мы «хорошими» или «плохими», отчасти записано в наших генах, а отчасти определяется окружающей средой.

Но, поскольку мы не выбираем, есть ли у нас вообще свобода выбора?

В 2006 году адвокат Уилли Ричардсон, защищающий Брэдли Уолдрупа, вызвал для дачи свидетельских показаний профессора Уильяма Бернета, судебного психиатра из Университета Вандербильта в Нэшвиле, штат Теннеси.

Адвокату предстояла тяжелая работа.

Уолдрупа обвиняли в совершении одного из самых жестоких и отвратительных преступлений в истории Теннеси. После посещения его трейлера его бывшей женой, четырьмя их детьми и подругой жены Уолдруп, по его словам, «разозлился». Он вытащил свою винтовку, восемь раз выстрелил подруге в спину и раскроил ей голову мачете. Потом, схватив мачете, он отрубил палец жене, несколько раз проткнул ее мачете, нанес ей несколько глубоких порезов, а затем избил до потери сознания лопатой.

Как это ни удивительно, его жена выжила. А ее подруга, к сожалению, нет. Что означало для Уолдрупа, если его признают виновным, смертную казнь.

У Ричардсона на этот счет были другие идеи. «Правда ли, что у обвиняемого есть вариация гена, отвечающая за синтез меньшего количества МАО-А?» — спросил он Бернета.

«Да», — ответил профессор Вернет.

«Правда ли, что обвиняемого жестоко и неоднократно избивали в детстве родители?» — продолжал спрашивать Ричардсон.

«Да», — ответил Вернет.

«Тогда в какой степени человек, стоящий перед вами, полностью отвечает за свои действия? — настаивал Ричардсон. — До какой степени его свобода воли была повреждена его генетической предрасположенностью?»

Это был важнейший вопрос — особенно для Брэдли Уолдрупа, сама жизнь которого висела на волоске.

И на него был дан не менее важный ответ. В достаточной степени, чтобы освободить Уолдрупа от обвинений в убийстве первой степени и предумышленном убийстве. В достаточной степени, чтобы история сделала крутой поворот, а новая наука — поведенческая геномика — спасла человека от смертного приговора.

Субъекта нейроюриспруденции рассмотрели в более широком контексте культурной неврологии — науки о том, как происходит формирование общественных ценностей, традиций и убеждений под влиянием генома, неврологических и психологических процессов. Я ломал голову над вопросом: если общество становится более психопатическим, то будут ли производить гены все больше психопатов? Или же, как полагает Стивен Пинкер, выдвигая свой аргумент о «культуре достоинства», обычаи и нормы будут все глубже укореняться в социуме, до тех пор пока не станут второй натурой людей?

Хэер предполагает, что может происходить и то и другое: что психопаты уже сейчас начинают собираться в кучу. И чем больше их становится, тем более нормативным становится их поведение. Он указывает на зарождение эпигенетики — новой ветви на дереве традиционной генетики, которая занимается исследованием изменений активности генов, которые не связаны со структурными изменениями самого генетического кода, но передаются последующим поколениям. Этими паттернами экспрессии генов управляют маленькие «переключатели», сидящие над геномом. И именно вследствие тайной работы этих переключателей, а не повторного монтажа генов, такие факторы окружающей среды, как диета, уровень стресса и даже питание во время внутриутробного развития плода, могут сказать свое слово. Подобно зловещему биологическому полтергейсту, они могут включать и выключать ваши гены, заставляя ощутить присутствие этого полтергейста в древних залах.