Приручение страха - Леви Владимир Львович (лучшие бесплатные книги .txt) 📗
– Что же вы делаете с такими больными?..
– Ну вот, например, Р., перенесший инфаркт в довольно молодом возрасте. Страдал «оправданной» кардиофобией, но и его врач-кардиолог, и я, психотерапевт, видели, что он мог бы двигаться больше, живее, что это необходимо.
Барьер страха удалось снять. Сначала Р. стал ходить в умеренном темпе, потом быстрее, потом очень быстро, потом бегать… Теперь с прекрасным самочувствием приближается к семидесятилетию.
– Страх сняли внушением?
– Да, но лишь после присоединения: «Бояться за сердце нужно. Давайте научимся это делать!»
– И человек убедился, что бояться ему нечего?
– Для чего же врать себе, что бояться нечего? Человек убедился: с боязнью можно работать, можно ее уменьшать, можно забывать… Уже жизнь!
– В борьбе за жизнь побеждает активный?
– Всегда – но только чутко активный. Спортсмены довольно часто умирают от перегрузок. Многие бодряки преждевременно уходят на тот свет изза того, что не умеют себе внимать. Телесно отупевшие трудоголики загоняют сердце в инфаркт и иногда даже не чувствуют самого инфаркта…
– Нужно к себе прислушиваться?..
– Нужно учиться этому Самовнимание тревожное, боязливое, называемое ипохондрией, помогает только болеть. Внимание к себе должно быть доверительным, а обращение к сердцу – любовным.
– Пример можно?
– А.Н. написала мне письмо в возрасте 60 лет. Разумный, душевный, ответственный человек, глубоко все переживающий. У таких женщин чаще иных бывают сердечные срывы…
В.Л., восемь лет назад у меня начался диабет, в 55 лет – тяжелый инфаркт, через три года – еще один. В больнице я поняла, что должна стать другим человеком, переделать себя, если хочу жить и не быть в тягость близким.
По образованию я филолог, по работе редактор, так что «не от хорошей жизни» засела за книги по диетологии и натуропатии. Постаралась понять, о чем пишут в своих трудах Шелтон, Брэгг, Роджерс и др. Прочла кое-что из йогов, прочла вас..
Составила себе программу естественного оздоровления, которой и следую.
Во многом пришлось нарушить каноны «официальной медицины». Не ем животных белков, освоила дыхание йогов, некоторые асаны. Прошла два курса лечебного голодания.
Результаты: ушел диабет, вес с 93 кг снизился до 73. Исчез кальцинат аорты.
Были камни в желчном пузыре и страшные приступы – теперь нет, давление 120/70, не отекают и не болят ноги..
Делаю все по дому без устали, помогаю воспитывать маленькую внучку. У меня хороший муж и добрые дети, которые меня поддерживают.
Но., все же осталась при мне стенокардия. И даже как-то мучительней и обидней стала она в последнее время. Сильных приступов нет (уже почти год не держала во рту нитроглицерина), но в редкие дни я могу свободно ходить по улице не останавливаясь. Через каждые 50-100 шагов – внезапный страх смерти, а вслед за ним слишком хорошо знакомый сердечный «зажим»..
В последнее время я потеряла дух, опору в борьбе за здоровье. Видно, причина приступов уже не в физиологии, а в психике. Я боюсь оставаться дома одна и в одиночестве выходить на улицу. Кажется, при ходьбе растягивается и вот-вот лопнет рубец на сердечной мышце..
Память тела о боли, о приближении к смерти? А может быть, память души?.. А.Н.
А.Н., ваше письмо меня обрадовало и вдохновило, вы молодец, и для вас возможно гораздо большее.
Стенокардия, пока остающаяся… Да, это память – и органическая, тканевая, и психическая, душевная. Сердце просит себя поберечь. Но и не только поберечь – еще и поддержать разумным усилием, еще доразвить, дораскрыть возможности… И не только сердца! Дух вы не потеряли, дух ваш при вас – он вытащил вас из погибели, из инвалидности, дал силы начать новую жизнь – укрепил на земле, а сейчас ищет новую опору для взлета уже в другое пространство…
Пройти сквозь страх можно. Хотите – пройдемте вместе. Уверен, все будет хорошо!
ГИД – Чего же не хватало такой сильной женщине, чтобы жить полноценно?
ВЛ – «Сердечный страх» повергал ее в депрессию – а депрессия сердцу не помогает…
– Как вы с А.Н. работали?
– Встретились, принялись действовать… Внушением помогал входить в глубокое расслабление.
Внушал чувство тепла в теле – для расширения сосудов, и каждый раз она понемногу училась делать это сама, все увереннее…
В аутотренинге одно из ключевых упражнений – успокоение сердца самовнушением: «Мое сердце бьется ровно, спокойно… Сердце всегда спокойно…» К этому мы и шли, но сердце сперва не затрагивали – обходили стороной, продвигая внушенное чувство тепла все ближе к нему – левая рука, левая лопатка, левое подреберье…
Полгода работали по программе «Добрая Память».
– Что это такое?
– Память о хорошем, добром. О лучшем в жизни.
– Противоположность злопамятству?
– Точнее не скажешь. Если можно вспоминать злое, плохое – и даже усиливать эти воспоминания, растравлять себя злом, наполняться им – то почему же нельзя делать то же – с добром?.. Можно, и оно стоит того стократ.
– Да, но это у нас как-то не принято. Нет даже слова такого «добропамятство», а «злопамятство» – есть. Нет культуры благодарности жизни.
– Вот по мере возможности и приходится ее создавать, верней, воскрешать…
Память – след пережитого. Воспоминание – оживление следа, вскрытие запечатанного, развертка и воспроизведение – как показ киноленты.
И вот уже начинается перевод воспоминания в состояние – возвращение, воскрешение пережитого на уровне психики и физиологии. Есть память у тела. Есть она и у сердца…
Пользуясь элементами гипнотехники и с большой помощью музыки мы с А.Н. старались переживательно вспоминать лучшее из ее жизни – те состояния, когда в груди было чувство приятное, когда сердце работало легко, радостно, когда свободно дышалось… Постепенно пробудили добро к жизни – А.Н. почувствовала себя гораздо увереннее, стала смелей двигаться, ходить все быстрее и дольше, играть в бадминтон, встала зимой на лыжи…
Сейчас ей уже 80, и она здоровее, чем была в 60.
Страх смерти, удушающий страх… Мучаясь этим в свои плохие времена, а в хорошие стараясь помочь множеству страдальцев, я долго не мог добраться до корневой сути, до основания…
У кого-то в недавнем или далеком прошлом – эпизоды действительной угрозы: сердечно-сосудистые кризисы, травмы и шоки. Но тот же парадокс: чем серьезней, чем ближе был человек к смерти – тем меньше, как правило, остаточный страх. Иногда всю драму многолетней танатофобии (танатос – погречески смерть) провоцирует какая-нибудь случайная дурнота или просто – узнал, услышал: с кем-то произошло…
Страх «этого» (танатофобики боятся и самого слова «смерть») и признаки-ощущения обычно меняют порядок следования на обратный. Не признаки «приближения» вызывают страх, а наоборот!..
ГИД – Вот именно, у меня точно так…
ВЛ – Потому-то многие быстро доходят до «страха страха» – отгораживаются ото всего, что может вызвать хоть малейший намек… Сосредотачивают всю свою жизнь на пятачке условной безопасности. «Борьбой за здоровье» лишают себя здоровья, «борьбой за жизнь» отнимают жизнь…
Была у меня пациентка, еще далеко не пожилая женщина, восемь с лишком лет прожившая в паническом ожидании смерти. Началось с эпизода головокружения и предобморока на улице, стала бояться открытых пространств – это называется агорафобией – и перестала ходить по улицам одна, только в сопровождении. Через некоторое время в душном метро, во время технической остановки поезда между станциями тоже стало нехорошо – сердцебиение, дурнота, страх смерти…
Ничего катастрофического не случилось, вполне живой добралась до дома, но с этого дня стала бояться уже и закрытых помещений – транспорта, лифта – присоединилась, медицински говоря, клаустрофобия. Бросила работу. А вскоре скоропостижно скончалась от сердечного приступа одна пожилая родственница. После известия об этом у пациентки началась неотвязная боязнь смерти. Буквально привязала себя к домашнему телефону, чтобы в любой миг можно было вызвать «скорую».
