Игры, в которые играет Я - Калинаускас Игорь Николаевич (читаем книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Кроме того, жизнь традиции, которая связана только со своим замкнутым социумом, типа монастырского или общинного, связана с обеспечением этого социума. Жизнь традиции, которая растворена, то есть не имеет своего отдельного социума, связана с проблемами нахождения внутри общего социума. Это масса всевозможной работы. В каждой традиции очень немногие посвящают себя исключительно исследовательской работе в областях, находящихся «за концом пути». Чаще всего это происходит параллельно. Понятие «одиночка» в этом случае употребляется не в привычном смысле – человек, который живет отдельно и ни в чем не нуждается, а в том смысле, что этот человек не только осознал, но и реализовал свою штучность. Одиночка он в этом смысле.
Не нужно переносить это понятие автоматически из одной жизни в другую. В некоторых традициях есть, конечно, классическое одиночество – отшельник, замкнутый, вообще не выходящий на контакт с людьми, но это очень редко. Безумно редко. Гораздо реже, чем мы можем предположить. Об одном таком одиночке рассказывают, что раз в год на один день он все-таки появляется среди людей. Сам я этого не видел, но по рассказам – это самое большое одиночество, которое мне известно. И то мы ведь не знаем, как выглядит его одиночество, реально, конкретно. Внутренне он совсем, может быть, не одинок, наоборот. Если в нашем обычном понимании говорить, то он как раз гораздо менее одинок, чем все остальные люди. Если традиция растворена в социуме, тогда возникают сложности внутреннего общения. Кроме того, традиции взаимодействуют между собой.
«Большая птица летает в одиночку и в обществе себе подобных не нуждается» (Р. Бах). Мысль, заключенная в этой фразе, противопоставлена понятиям одиночества и неодиночества в обыденном, общераспространенном смысле этих слов. С точки зрения стороннего наблюдателя, можно, конечно, и так сказать, но изнутри это выглядит совсем по-другому. Само чувство причастности к духовному сообществу – это уже очень много, а через него – причастности к жизни человечества как целого, когда это становится реальностью, конечно, а не абстракцией.
Духовное сообщество не над человечеством, не под человечеством – но вместе с человечеством. Это принципиально важно. Очень важно. Конечно, в духовном сообществе, как и во всякой жизни, случаются различные инциденты. Но это болезни роста. Духовное сообщество не осознает себя учителем человечества, хотя может иногда пользоваться такими аллегориями для мотивационных целей. Оно есть специфический орган этого тела, тела человечества.
Для того чтобы хоть как-то понять ситуацию, нужно избавиться от идей о сверхцивилизациях, об учителях, наставниках человечества. Нужно видеть людей, которые делают свое дело, работают. У них принципиально другой сценарий жизни в силу их специфической задачи. Я еще раз повторяю: духовная жизнь беднее по определению. Не проще, но беднее, менее разнообразна. Она менее разнообразна, но более сложна, потому что изначальная посылка создает предельную сложность. Эта посылка заключается в том, что каждый человек штучен. В этой сложности причина возникновения таких течений, в которых присутствует власть именно в силу штучности каждого: «Я более развитое существо, я могу тобою управлять, значит, я имею на это право». Это так называемое черное, или сатанинское, крыло.
Власть вписывается в социум. Но власть создает и ограничение в силу конструкции человека, поэтому рано или поздно человек, идущий по пути власти, опираясь на ту же штучность, то есть «благородно» идущий по пути духовной власти, открывает это ограничение. Иногда он открывает его вовремя, и тогда он в состоянии трансформацию продолжить, иногда он открывает его поздно, тогда момент трансформации упущен. Но если вы встретитесь с высококвалифицированным человеком, идущим по пути духовной власти, вы всегда сможете обнаружить, имея возможность общения, его саморефлексию по поводу ограниченности, создаваемой самой властью как таковой. Само наличие стремления к духовной власти создает в сознании и психике человека определенный конфликт, существование которого ограничивает возможности духовной реализации. Поэтому наличие такого стремления может быть признаком определенного момента развития, момента пути, или того, что человек попался на сидху, особую возможность духовной власти.
Духовное сообщество организуется своими отношениями с реальностью, по определению. Если в качестве единственной ценности выдвигается постижение истины, то истина есть реальность или же часть ее – это зависит от традиции, от уровня ее притязаний. Этим притязанием организуется и сама традиция. Работа принципа реального действия заменяет принцип социальной кооперации деятельности, поэтому духовное сообщество не испытывает необходимости в социальном структурировании «своих рядов».
В традициях, которые создают замкнутые социумы, конечно, есть иерархия, это естественно, социум без иерархии не существует в силу закона о кооперации. Но в целом доминирует принцип незримого колледжа, мы разбросаны по миру, но работаем над одной темой, и время от времени необходимо информацию передавать, обмениваться ею. Этим объясняется феномен мгновенного опознавания между членами духовного сообщества. Следует понимать, что когда мы говорим о возрасте духовного сообщества, о том, что оно старше, то имеются в виду не социальные категории: ребенок, подросток, взрослый. Мы говорим о взрослости в смысле саморефлексии, способности к организации структуры своей жизни как взрослой, то есть со всей полнотой ответственности.
Сценарий жизни, по которому живет большая часть человечества, ограничивает отношения с реальностью набором фиксированных конвенций и даже дифференцирует эти отношения по социальным слоям, по иерархии знания, по иерархии власти. Не нужно переносить этот принцип на реальность как таковую – это важный момент. Ведь если бы не было этого ощущения самой реальности, то и не было бы пищи для духовного сообщества. Тогда нужно было бы работать над проблемой личного бессмертия, для того чтобы сохранить духовное сообщество, потому что не было бы притока в него.
Зов реальности – это и есть духовный зов. Наступает момент, когда человек вдруг начинает искать другую жизнь. Иногда это действительно так, иногда это просто неудовлетворенность социальной позицией, своей персональной судьбой или еще чем-то. Но если это духовный зов, то это всегда зов реальности. Тогда человек выглядывает как бы за пределы сценария жизни. Не случайно многие люди говорят о том, что это с ними случилось после столкновения со смертью. Импульс к поиску дало нахождение на пороге смерти, или смерть какого-то близкого человека, или просто зрелище любой смерти, или размышление о ней.
Почему? Потому что это как бы принудительное выглядывание из своей трубы, из потока жизни (вынырнул человек и вдруг что-то там увидел), часто такой импульс связан с черепно-мозговой травмой. Почему? Мозг мобилизуется, происходит сверхкомпенсация на преодоление травмы, и в этом сверхвозбужденном состоянии сознание начинает открывать в себе самом какие-то новые возможности. За счет сверхстрессового состояния самого мозга. Похожий сверхстресс бывает в ситуации столкновения с живым носителем традиции. Это всегда по-разному. Но в любом случае мы можем говорить о том, что произошел контакт с реальностью, не заслоненной сценарием жизни – не только личной, а и всеобщей жизни людей.
Среди американцев был проведен большой опрос по поводу мистических переживаний. Каждый пятый из опрошенных ответил, что это у него было в жизни и это было самое замечательное, прекрасное, но каждый второй из тех, кто имел такое переживание, сказал, что не хотел бы, чтобы оно повторилось. При всей положительной его оценке.
Есть еще один мало изученный момент: почему одного человека неизвестное привлекает, а другого пугает, почему в одном человеке доминирует исследовательский рефлекс, если проводить аналогию с животными, а в другом – охранительный.
