Образ я - Ротенберг Вадим Семенович (книги бесплатно полные версии .txt) 📗
Есть еще один очень важный аспект проблемы. Поисковая активность успешнее стимулируется задачами, не имеющими однозначного решения, а не задачами, ответ на которые полностью предопределен исходными условиями. Чем более "открыта" задача, чем ближе она к творческой и чем дальше от однозначной формальной логики, тем важнее для ее решения поисковая активность. Согласно нашей концепции, когда возможности поиска в реальной деятельности исчерпаны, когда формируются неразрешимые конфликты и "свет сходится клином", потому что один подход к проблеме однозначно исключает другой - тогда условия для активного поиска сохраняются в сновидении, где все образы многозначны и притяжение и оттакивание могут причудливо сочетаться. Несовместимые позиции парадоксальным образом совмещаются в сновидениях, открывая новые возможности для поиска.
Рассмотрим с этих позиций условия религиозного обучения и воспитания в рамках иудаизма. Прежде всего, оно характеризуется стимуляцией интеллектуальной активности с самого раннего детства. Талмуд, изучаемый в религиозной школе, - это не свод истин в последней инстанции, не догма, а столкновение различных трактовок противоположных взглядов на одни и те же события. Лучше всего суть изучения Талмуда выражена в анекдоте-притче:
К одному ученому еврею пришел однажды нееврей и сказал, что он хочет изучать Талмуд. Еврей ответил: "Талмуд еврейские дети начинают учить с детства". "Но я тоже хочу попробовать, неужели я умею думать хуже, чем еврейские дети?" - сказал этот человек. "Хорошо. Попробуй ответить мне на несколько вопросов. Первый вопрос такой: два еврея провалились в печную трубу. Один вылез грязный, а друтой чистый. Кто пойдет умываться?" "Разумеется, грязный". - "Неправильно. Грязный посмотрит на чистого, подумает, что он такой же чистый, и мыться не пойдет. А чистый посмотрит на грязного, как в зеркало, ужаснется и побежит мыться. Теперь второй вопрос. Два еврея провалились в печную трубу, один вылез грязный, а другой чистый. Кто пойдет умываться?" - "Но я уже знаю этот вопрос: разумеется, чистый". "Неверно. Слова могут быть одинаковые, но вопросы разные. Мыться пойдет грязный. Ибо чистый взглянет на грязного и подумает: "Неужели я так грязен?", посмотрит на себя в зеркале и убедится в обратном. А грязный посмотрит на чистого, не поверит, что он так же чист после трубы, взглянет в зеркало и пойдет мыться. Теперь третий вопрос: два еврея провалились в печную трубу, один вылез грязным, а другой чистым. Кто пойдет умываться?" -"Грязный?" - "Неверно". - "Чистый?" - "Неверно". - "А что же верно?" -А здесь все неверно. Ведь не может быть, чтобы два еврея провалились в печную трубу и один вылез грязным, а другой чистым."
Этот анекдот иллюстрирует принципы воспитания и обучения в иудаизме. В противоположность не только другим религиям, но и западно ориентированному светскому обучению, у еврейских детей на протяжении столетий формировался антидогматический подход к самым сложным вопросам бытия и человеческих отношений. Перед маленьким ребенком развертывались альтернативные объяснения фундаментальных основ, закрепленные в различных, часто противоречащих друг другу комментариях Талмуда, и ребенку предлагалось найти собственную позицию в процессе сравнения и обсуждения. Потенциально любой ученик становился как бы соавтором комментария. Он не получал в готовом виде "истину в последней инстанции" (как это сегодня, к сожалению, зачастую происходит не только в школе, но и в университетах) он сам шел к этой истине, постепенно осознавая по дороге, что она не конечна и не единственна. То, что только сейчас на Западе начинает ocознаваться как краеугольный камень творческого мышления, подспудно входило в систему ежедневного обучения в маленьких ешивах, разбросанных по сотням местечек. Подчеркивание необходимости поиска собственного, нерегламентированного пути к истине, признание неизбежности и оправданности ошибок и заблуждений на этом пути устраняло страх перед ошибками и перед поиском, расковывало человека, давало ему чувство сопричастности великим мудрецам и учителям. Атмосфера "мозгового штурма" в миниатюре - вот что достигается таким обсуждением комментариев к Талмуду. Требование активного соучастия в строительстве собственной личности поднимает ребенка в собственных глазах и побуждает его к поиску. А когда он убеждается, что противоречащие друг другу трактовки не отрицают, а дополняют друг друга; что есть правда за каждым подходом; что только в арифметике дважды два всегда равно четырем, а в человеческом поведении и в отношениях между людьми одинаковые, на первый взгляд, посылки могут вести к разным результатам - когда ребенок сталкивается со всей этой сложной диалектикой (которая в детстве, впрочем, воспринимается легче, ибо она естественна, а логическая несовместимость, напротив, искусственна), именно тогда ребенок приобщается к многозначности, без которой нет ни творчества, ни снов, ни условий для поиска.
"Талмудизм"и парадоксальность мышления - это то, что определило величайшие открытия в этом веке в психологии и в естественных науках: психоанализ, ориентированный на анализ того, что лежит вне сознания и принципиально противостоит сознательному анализу: бернштейновско винеровская кибернетика, объясняющая, как недостигнутая еще цель определяет движение к ней; теория стресса, обнаруживающая сходный механизм в совершенно различных явлениях; теория относительности и принцип дополнительности, не без оснований удостоенные названия "еврейской физики".
Потенциал поисковой активности и интеллектуальной энергии, высвобождаемый правильно понимаемым традиционным еврейским обучением, еще ждет своей оценки. Предстоит понять, почему еврейский стиль мышления и готовность к поиску оказали гораздо большее влияние на развитие культуры и науки в Европе и Америке конце XIX и в XX столетии, чем, может быть, в самом Израиле. Не сказалась ли на этом некоторая тенденция к "отрыву от галутных поколении евреев" - тенденция компенсаторная, но оттого еще более мощная? А может быть, Израиль, превратившись из духовного начала, каким он был в странах рассеяния, в материальную государственную силу, что-то утратил из своего традиционного уважения к интеллекту и духу? В широких слоях общества поменялась система ценностей, и уже трудно се6е представить, что удачливый коммерсант сочтет за честь выдать дочь свою за нищего, но талантливого студента, как это случалось в прошлом. Если такая тенденция в недооценке интеллекта и духа существует, она гораздо опаснее арабского окружения и неизбежно должна выхолащивать само религиозное воспитание, сводя его к догматическому. Ведь в конечном итоге все определяется системами ценностей. Вернемся однако к основной теме статьи.
Итак, несоответствие еврейской реальности нормам психологической науки, отсутствие обученной беспомощности, к развитию которой так предрасполагала вся жизнь в галуте, - может быть объяснено особенностями религиозного обучения и воспитания, формирующими стиль мышления на протяжении поколений. Не забудем и о том, что в иудаизме человек - не только "раб Божий", но и партнер и собеседник Бога в процессе собственного развития и самостановления. Конечная цель его - не слепое следование раз и навсегда определенным догмам, а максимальное раскрытие своих возможностей, самореализация в духовной и интеллектуальной сфере и тем самым приближение к Богу. Человек сам несет ответственность за степень своей самореализации. Такое отношение неизбежно повышает самоуважение человека к себе. Вспомним, что самоуважение - условие сохранения поисковой активности. Никакое униженное положение, навязанное обстоятельствами, не в состоянии подавить уважения к личности и глубокого самоуважения того, кто с детства воспринял себя ответственным партнером Бога. Не отсюда ли частично и та "жестоковыйность", по выражению Торы, которая заставляла предпочесть костер инквизиции отречению и возвращала народ к оружию после каждого военного поражения. Чтобы вести борьбу, которая представляется безнадежной, нужно обладать высоким самоуважением, нужно, чтобы точка отсчета деяний была внутри, а не вовне. Эта позиция отличала аристократов времен Великой Французской революции и евреев - на всей протяжении их истории. Уважение к себе как к микрокосмосу, сопоставимому с макрокосмосом, пронизывало еврейскую философию и входило в кровь и плоть даже тех евреев, кто не чувствовал прямой связи с религией. Известна история, напоминающая притчу. Еврейские интеллектуалы, бежавшие в 30-х годах из Германии в Палестину и вынужденные стать каменщиками на строительствах, не позволяли обращаться к себе иначе как "господин профессор". На другое обращение они просто не реагировали. Это ощущение за собой права оставаться "господином профессором", сохранение достоинства является первостепенным условием преодоления трудностей. Боюсь, что в последующих волнах алии было уже гораздо больше людей, чье самовосприятие напрямую зависело от внешних условий - а из-за этого и сами условия изменить стало значительно труднее.
