Карты нарративной практики. Введение в нарративную терапию - Уайт Майкл (читать книги онлайн .txt, .fb2) 📗

Беседы, направленные на восстановление участия значимых других в жизни человека — это не просто пассивное воспоминание, но целенаправленное вовлечение, проживание заново истории взаимоотношений со значимыми другими или с какими-то иными фигурами в настоящем и возможном будущем. Существует множество возможностей для того, чтобы выявить, кто именно является членом жизненного клуба, чьё участие может быть пересмотрено или восстановлено. Это могут быть не только непосредственные знакомые человека. Существенное влияние на его жизнь могут оказывать, например, авторы книг или любимые персонажи из кинофильмов, комиксов. Более того, это не обязательно должны быть люди — ими могут оказаться детские плюшевые игрушки или любимые домашние животные.

Джессика

Джессике за сорок. Она обратилась ко мне по поводу последствий жестокого обращения и насилия, которому её подвергали родители, когда она была ребёнком и подростком. Жестокое обращение и насилие Джессика переносила в изоляции, и борьба с последствиями этой травмы являлась существенной темой её жизни. Эти последствия включали и крайне негативные выводы Джессики о себе. Она считала, что абсолютно бездарна, никчёмна и что в жизни у неё нет никакой надежды. Из-за того отчаяния, которое всегда присутствовало в её жизни, Джессика много раз была близка к тому, чтобы наложить на себя руки. Но она выжила, и мне было очень интересно, что именно хотя бы минимально поддерживало её в эти критические моменты. В ходе бесед я узнал, что Джессике удалось каким-то образом сохранить слабую надежду, что когда-нибудь в будущем её жизнь может стать иной.

Я начал расспрашивать Джессику об этой надежде. Мне очень хотелось узнать, каким образом ей удалось сохранить эту надежду, не утратить связь с ней, несмотря на всё пережитое. Мне также очень хотелось узнать о каком-то опыте, о переживаниях, которые могли бы подтвердить для Джессики обоснованность этих надежд. Отвечая на мои вопросы, она начала рассказывать историю о соседке, которая, как казалось Джессике, могла сыграть существенную роль в подтверждении и поддержании этой надежды. В течение примерно двух лет, пока семья Джессики не переехала (ей тогда было девять лет), эта соседка брала Джессику к себе, когда той было больно и плохо. Кроме всего прочего, она утешала Джессику, обнимала её, кормила, когда та была голодна, научила её шить и вязать — это были любимые занятия соседки. Я попросил Джессику более полно описать, какой вклад внесла в её жизнь соседка, и поразмыслить, что этот вклад может сказать нам о том, как именно соседка воспринимала её, что ценила в ней.

   • Джессика, как вам кажется, почему соседка брала вас тогда к себе?

   • Как вы думаете, почему она внесла в вашу жизнь такой вклад?

   • Может быть, она видела что-то такое, чего ваши родители в вас не замечали?

   • Как вам кажется, что именно она видела такого, что для ваших родителей было невидимо?

   • Знаете ли вы, что именно она ценила в вас, а другие не замечали?

Отвечая на эти вопросы, Джессика начала озвучивать совсем иное представление о себе, и оно включало в себя положительные выводы и понимание того, что она обладает самоценностью. Вначале положительные заключения обозначались весьма осторожно, было совершенно понятно, что Джессика очень удивляется, слыша из собственных уст такое описание себя. По мере того как наша беседа разворачивалась, заключения о том, что она обладает самоценностью, стали гораздо прочнее и твёрже. Это обозначило первый шаг перестройки идентичности Джессики.

После того как мы пересмотрели вклад соседки в жизнь Джессики, наш разговор повернул к повествованию о встречном движении, а именно о том, что Джессика внесла в жизнь соседки. Сама идея о том, что она, маленькая девочка, пережившая такую сильную травму, могла внести вклад в чью-то жизнь, оказалась для Джессики удивительной. Ей всегда казалось, что она — пассивный реципиент того, что соседка давала ей, что в этих отношениях Джессика сама была всего лишь пассажиром. В силу этого глубоко укоренившегося одностороннего описания отношений с соседкой, для меня оказалось необходимым с помощью вопросов простроить систему опор, которая позволила бы Джессике сформулировать и присвоить знания о вкладе, внесённом ею в жизнь соседки. Эта система опор была выстроена с помощью следующих вопросов:

   • Приняли ли вы приглашение соседки присоединиться к ней в занятиях, которые, очевидно, были для неё очень важны, — к вязанию и шитью? Или вы отказали ей в этом предложении?

   • Когда она вам сделала это предложение, присоединились ли вы к ней, открылись ли вы этому столь ценному для соседки интересу, или продолжали оставаться закрытой?

   • Присоединяясь, открываясь таким образом, проявляли ли вы уважение, почтение, признавали ли вы, что она делится с вами чем-то очень ценным для неё, или ваш отклик обесценивал её занятия?

   • Как вам кажется, что чувствовала соседка в тот момент, когда вы открыто и с уважением решили разделить с ней интерес к вязанию и шитью? Что это значило для неё?

   • Есть ли у вас какие-нибудь соображения о том, что это уважительное отношение могло внести в её жизнь?

   • Как могла измениться её жизнь вследствие вашей открытости и отзывчивости?

Отвечая на эти вопросы, Джессика начала разрабатывать историю вклада, который она внесла в жизнь соседки. При этом она испытывала восторг, но также и много других сильных чувств. Временами в процессе беседы она плакала и не могла найти слов.

Развитие истории о вкладе Джессики в жизнь соседки обеспечило основания для вопросов, побуждавших её к дальнейшей рефлексии. На этот раз вопросы были о том, каким образом отклик Джессики мог повлиять на переживания соседки, её представление о себе и своих жизненных целях; как этот отклик мог подтвердить и укрепить ощущение соседки, что её ценности и цели важны для других людей; как он мог обогатить её понимание смысла собственной жизни.

   • Как, по вашему мнению, это всё могло повлиять на представление соседки о том, ради чего она живёт?

   • Может быть, это укрепило её чувство причастности неким важным жизненным ценностям?

   • Если так, то как вам кажется, что это могли бы быть за ценности?

   • Как это могло бы повлиять на представление соседки о том, что в жизни важно?

   • Как вы думаете, изменилось ли каким-нибудь образом её представление о себе и своей жизни из-за того, что она была знакома с вами и общалась с вами таким образом?

Джессику очень глубоко затронули эти и другие подобные вопросы, и на этом этапе нашей беседы она много плакала. Идея, что, возможно, она внесла особый вклад в жизнь соседки и в её представление о себе, захватила Джессику, переполнила её чувствами. До этого она предполагала, что её отношения с соседкой — явление одностороннее. Последствия осознания того, что это могли быть двусторонние отношения, стали для Джессики потрясением: «Я думала, что я всем мешаю жить! Кто бы мог подумать, что семилетняя девочка могла внести какой-то вклад, могла дать что-то хорошее другим? Когда мы сейчас об этом разговаривали, я чувствовала, что со мной происходит что-то странное. Я не знаю, о чем это все, но думаю, это оттого, что в первый раз за всю жизнь я чувствую уважение к той маленькой девочке, которой я была».

Месяцы спустя, когда мы пересматривали ход наших встреч, Джессика отметила, что эта первая терапевтическая беседа была поворотной точкой в её жизни. Тот разговор позволил ей переосмыслить многие аспекты своей жизни, увидеть то, чего она раньше не замечала. Теперь Джессика смогла понять: многое в жизни она делала под влиянием соседки, и как в своё время соседка помогла ей, так и она помогала другим. В частности, она разыскивала женщин, пострадавших в детстве от насилия, чтобы помочь им. Таким образом она воздавала должное соседке. Эта беседа оказалась поворотным моментом в жизни Джессики, в результате крайне негативные заключения о себе постепенно развеялись и были заменены положительными выводами. С этого момента Джессика всё больше освобождалась от негативных представлений о себе и своей жизни, которые переполняли её раньше, всё меньше зависела от них.