Вскачь, задом наперед - Минделл Арнольд (книги серия книги читать бесплатно полностью txt) 📗
Майк: Чтобы врезать кулаком по чему-нибудь.
Арни [явно забавляясь]: Точно, врезать. А по чему такому люди врезают стиснутым кулаком.
Майк: Ты хочешь спросить, кому им хочется врезать?
Арни: Именно! Кому?
По группе прошелестел смех. Майк на минуту задумался.
Майк: Я думаю, им хочется врезать человеку, которому им хочется врезать. [Он делает очень нерешительное движение правой рукой.]
Арни: Сказано яснее некуда. Я заметил, что говоря это, вы сделали слабое движение правой рукой.
Майк: Это моя ударная рука.
По движению руки Арни понял, что каналы переключились с визуализации и фантазирования на движение, удар. Арни использует для интервенции сразу два канала, визуальный и кинестетический.
Арни: Ударная рука… Давайте сделаем замедленное движение. Вы бьете и пытаетесь вообразить, кого вы хотите ударить кулаком.
Майк отводит назад правую руку, замахиваясь для замедленного удара. Когда его рука идет вперед, он вдруг останавливается и поворачивается к Арни.
Майк: Я почему-то подумал об одном своем старом соседе, его имя было Джим.
Арни: Вы хотите о нем что-нибудь рассказать? Что вам в нем не нравилось?
Майк: В нашей округе он был притчей во языцех. Он врал.
Арни: О чем?
Майк: Он разговаривал со мной, а потом за моей спиной врал. Говорил гадости.
У Арни возникает гипотеза, что между соседом, говорящим о Майке за спиной, и напряжением в спине может быть какая-то связь.
Арни: Что он говорил о вас за спиной?
Майк: Я уже и не помню.
Арни: Расскажите мне, о чем вы не хотите вспоминать? Как вы думаете?
Майк [выглядит глубоко ушедшим в свои мысли]: Не знаю. Пустота.
Арни: Конечно, здесь и должна быть пустота. Амнезия, забывание. Увидим, удастся ли нам наполнить пустоту какими-нибудь из Джимовых выдумок. [Группе. ] Как вы думаете, что Джим думал за спиной у Майка? [Майку. ] Как вы думаете, он говорил, что вы потрясающий, замечательный парень?
Майк [мотает головой]: Нет.
Арни: Я тоже так не думаю. А как по вашему, что он говорил?
Майк: Он говорил что-то, что мне, скорей всего, не нравилось. Я помню, у меня было чувство, что меня предали.
Арни: Он, я имею в виду вас, говорит у вас за спиной о вас самом дурные вещи, что вызывает у вас в спине злость. Ваша проблема, коротко говоря, у вас за спиной.
Майк [согласно кивает, но выглядит не очень убежденным. Он грустно говорит]: Хотелось бы это понять.
Арни [смеется]: Не надо. Просто забудьте это. Самоподдержка — вот где у вас край. Гораздо проще наговаривать на себя за своей спиной.
Майк: И что мне делать со всеми этими неприятностями?
За вопросами всегда следуют соматические ответы. Арни смотрит на Майка, чтобы увидеть, как он сам соматически ответит на свой вопрос. Майк, не осознавая того, сжимает и разжимает свою ладонь, а затем кидает на нее взгляд.
Арни: Он показывает нам, что, когда упирается в край, в невозможность отреагировать на своего внутреннего критика, реакции ищут выход через его кулаки и спину.
Майк: Я не знаю. Этот кулак не очень плотно сжат. Он уже и не похож на кулак. Я почему-то не думаю, что это Джим.
Арни: Да. Я тоже не думаю, что это Джим. Я думаю, я знаю, кто это. А вы знаете, кто это?
Майк [вдруг посветлев]: Это я сам! Я зол на себя за то, что скверно к себе отношусь!
Поговорив еще немного, Арни и Майк рассаживаюся по местам. Арни обращается к группе.
Арни: Вы видели наглядный пример края. Когда человек находится на краю, одна его часть просит: “Помогите”, а другая говорит: “Мне не нужна помощь. Я не хочу знать того, что может произойти”.
Иногда можно спутать край и отрицательную обратную связь. Разница между краем и отрицательной обратной связью в том, что край содержит больше энергии. Личность просто-таки расщеплена. Одна ее часть желает вступить на новые Тэрритории, а другая в это время находится в испуге. В ситуации края мы переживаем смятение, замешательство, мы взволнованны, нервозны.
Если делаешь ошибку в выборе интервенции, клиент не только уклоняется от нее. У него складывается ощущение такого типа: “Вы спрашиваете не о том, о чем надо бы”. В нашем случае Майк очевидно был на краю. Он сказал: “Да, помогите”, а затем: “Нет, это слишком — злиться на себя за то, что я себя не люблю; а потому я хочу остаться при своих реакциях”.
Кто из вас знает о связи, имеющейся между хроническими симптомами и сновидениями детства?
Некоторые подняли руки, но большинство не слышали об этом.
Арни: Юнг открыл, что детские сны подобны личному мифу, они задают долговременные модели жизни. Я экспериментировал с детскими снами и обнаружил, что, кроме того, они зеркально отражают хронические симптомы.
Вы можете отгадать хронические симптомы людей по их наиболее ранним сновидениям и воспоминаниям. Ранние, первые детские воспоминания и детские сны рассказывают об одном и том же. И те, и эти можно использовать в качестве описания моделей жизни.
Я расскажу вам о клиенте, с которым недавно работали Эми, Низа и я. Я перескажу вам его детский сон, а вы мне опишете его симптомы. Его самое раннее детское воспоминание, что он сидит и играет в углу комнаты, залитой солнцем. Это первое, что он помнит из детства: он сидит в комнате и нежится в состоянии полной расслабленности, а в окна светит теплое солнце. Прекрасный сон, не правда ли? Можете придумать, какой хронический симптом соответствует этому сновидению?
Люди выдвигают разнообразные предположения. Один говорит, что это должен быть симптом сердцебиения, другой называет потливость.
Арни: Вспомните, он описывал состояние, пережитое в детском сновидении, как предельную расслабленность.
Один из участников предлагает в качестве гипотезы истощение.
Арни: Близко, близко.
Еще кто-то говорит, что это может быть пассивность.
Арни: Вы почти угадали. Представьте симптом, который выражает предельную расслабленность и пассивность.
Одна из участниц предполагает, что это может быть рассеянный склероз.
В общем, довольно близко. У этого человека болезнь ALS. У него разрушаются мышцы, и он не способен двигаться и обходиться без респиратора.
Детские сновидения стремятся обрести реальность. Один из причудливых способов добиться этого — создать телесный симптом. Какие-то из симптомов настолько слиты с вашей сущностью, что вы можете и не помнить о них. Другие соединены со вторичным процессом, с идентичностью, которая отчуждена, и в качестве таковой могут очень пугать.
К примеру [он снимает свои очки], если вы зададите мне вопрос о моем физическом состоянии, я, скорей всего, не упомяну того, что я близорук и плохо вижу на большом расстоянии, поскольку этот недостаток есть часть моей сегодняшней идентичности. Близорукость мало меня беспокоит. Я идентифицируюсь с ней. Точнее, я идентифицируюсь с погруженностью в себя, которую во мне порождает близорукость. Симптомы, связанные с первичным процессом, не воспринимаются как помеха, тогда как симптомы, связанные со вторичным процессом, мешающие нам, далекие от нашей идентификации, обычно очень пугают.
