Иллюзия пользователя. Урезание сознания в размерах - Норретрандерс Тор (книги бесплатно без регистрации полные .txt) 📗
Дело было не в количестве переданных битов, а в содержании переданного. Для Гюго и его издателя в эти первые недели после публикации ум занимала судьба «Отверженных». Она занимала все их сознание. Оба эти сообщения отражают целый ряд соображений — мысли, чувства и факты — которые в них не выражены, но тем не менее присутствуют. Информации нет — но тем не менее она есть. В этой переписке присутствует изобилие информации — в противном случае она не имела бы смысла.
Это, конечно, относится к любой переписке. Перед тем, как были написаны слова, происходило определенное количество умственной работы. Не вся она будет присутствовать в словах — но тем не менее она есть. Изложенная в переписке информация соотносится с большим массивом информации, присутствие которого едва обозначено.
Изображая в письме свой вопросительный знак, Виктор Гюго явно имеет в виду информацию, о которой он никоим иным образом, кроме самого этого запроса, издателю не говорит. Прежде чем написать этот вопросительный знак, Гюго отсеивает массу информации, которая проходит через его сознание. И он явно обращается к этой информации, не упоминая ее при этом в письме.
Вопросительный знак Гюго — это результат явного отсеивания информации. И не только отсеивания: он не просто забыл эту информацию. Он явно обращается к тому, что он отсеял — но с точки зрения содержания переписки эта информация все же была отсеяна. В контексте этой книги мы будем называть такую явно отсеянную информацию «эксформацией».
У сообщения будет глубина, если оно содержит большое количество «эксформации». Если во время процесса формулирования окончательного сообщения определенным человеком массив информации, присутствующий в сознании этого человека, отсеивается и, следовательно, отсутствует в этом сообщении — перед нами эксформация.
Исходя из информационного содержания самого сообщения, невозможно измерить, сколько эксформации подразумевает в себе это сообщение. Содержание может только сказать нам: отправитель придал информации в сообщении такую форму, что она относится к информации, которая была в его голове.
Загадка коммуникации заключается в том, как это становится возможным: как в определенной порции информации, которую мы передаем, мы можем ссылаться на количество информации, которую мы отсеиваем? Как мы можем уложить свое умственное состояние в определенную информационную форму? Это само по себе замечательно. Но, разумеется, не менее замечателен тот факт, что другие могут использовать эту нашу карту, чтобы обрисовать для себя территорию.
Хороший участник коммуникации думает не только о себе: он также задумывается о том, что происходит в голове у получателя. Одной только недвусмысленности информации, в которой содержится упоминание об определенной информации в голове отправителя, недостаточно, если эта информация каким-то образом не вызовет правильные ассоциации у получателя.
Идея передачи информации заключается в том, чтобы в голове у получателя возникло то состояние ума, которое соотносится с состоянием ума отправителя в той же степени, в какой эксформация соотносится с передаваемой информацией. Идея посыла информации заключается в том, что в уме получателя должна содержаться определенная внутренняя информация, которая относится к эксформации, которая имеется в голове у отправителя. Переданная информация должна вызвать у получателя определенные ассоциации.
Для примера возьмем слово «лошадь». Когда писатель пишет слово «лошадь», он использует большой личный опыт. Ему приходилось видеть лошадей, он читал о лошадях, он смотрел про них программы по телевидению, ему известно, что люди ассоциируют лошадей с разными вещами: с красотой и чувственностью, победами на тотализаторах, конским навозом. Из своей памяти он может вызвать огромное количество информации, относящейся к лошадям.
Вне контекста он не может ожидать того, что возникает в его уме, когда он пишет слово «лошадь», будет тем же, о чем подумаете вы, когда будете читать это слово. Но если он использует его в отрывке об истории лошадиных скачек, он с высокой долей вероятности может быть уверен, что и у него, и у его читателей в мозгу возникнет одно и то же.
«Корова». Уже очевидно, что мы говорим не об ипподромах или символах изобилия. Мы говорим о домашних животных. Больших, очаровательных, пугающих, тыкающихся носом дружелюбных животных.
Автор вызвал в вашей голове целый ряд ассоциаций. Результат мог оказаться не таким же, как если бы он написал «Лошадь. Корова». Но почти таким же. Автору не приходится слишком стараться, чтобы вызвать ассоциации в вашей голове.
Однако ему приходится думать о том, что он делает — и вам тоже. Передача эксформации требует внимательности.
Эксформации? Можем ли мы передавать эксформацию? Разве она не была отсеяна еще до начала коммуникации? И уж точно она никак не может быть передана в процессе коммуникации. Как может нечто, что по определению не присутствует в номинально передаваемой информации, может быть передано? Как автору, написавшему: «Я сделал это по-своему» и «Фрэнк Синатра», удается вызвать у вас особое настроение и эмоции, которые будут течь через ваш ум и ваше тело? «Yesterday». «Рождество». «Возврат налогов».
Ему удается это сделать потому, что у него и его читателей есть большое количество общего опыта. Они слышали по радио одни и те же хиты, принимали участие в тех же праздниках и заполняли одни и те же налоговые декларации. Они являются частью контекста, который передается посредством языка. Когда автор пишет слово, оно является результатом внутренней деятельности, при которой в его сознании вспыхивает множество жизненных впечатлений. Причина, по которой он выбирает определенное слово, заключается в том, что он чувствует: это слово вызовет у вас те же ассоциации.
Но он не может быть уверен. Как не можете быть уверены и вы, что он имел в виду, когда писал «Рождество». Возможно, он просто искал слово, на которое с большой долей уверенности будут реагировать большинство людей. Возможно, в этом слове вообще не было ни слишком большой глубины, ни большого количества эксформации.
Это и есть риск коммуникации. Получатель никогда не знает, сколько информации отсеял отправитель. Мы никогда не можем знать, какое количество эксформации подразумевает данный отрывок информации. Это может быть блеф — или интеллектуальный снобизм. Или безразличие. Или девятичасовые новости. Нет никакой гарантии, что люди слышат то, что говорят сами. Огромное количество слов может срываться с уст людей (или с их пальцев)
— а сами они при этом «не присутствуют». Если совершить значительное усилие и прислушаться к ним, то вскоре можно додумать их смысл. И не обязательно потому, что то, о чем они говорят, неинтересно: в конце концов, снобы всегда стараются сказать что-то интересное. А потому, что на самом деле вам хотелось получить картину того, что происходит в головах этих людей — и вы не можете это сделать, когда они дают вам только информацию и не дают эксформацию.
Наименее интересный аспект любого хорошего разговора — это то, что на самом деле говорится. Гораздо больший интерес представляют обдумывание и эмоции, которые одновременно присутствуют при разговоре в головах присутствующих и выражаются их телами.
Слова — это просто ссылка на нечто отсутствующее. Отсутствующее в словах — но присутствующее в головах говорящих. Идея разговора состоит в том, чтобы вызвать в уме друг друга родственные состояния, а затем обменяться имевшими место событиями. Вы не можете поверить, вы симпатизируете, вы возражаете, вас унесло, вы помните, вам нравится, вы любите их, вы скучаете по ним, вы принимаете идеи…
Эксформация перпендикулярна информации. Эксформация — это то, что было отвергнуто по дороге, до того, как быть выраженным. Эксформация касается ментальной работы, которую мы выполняем, чтобы сделать то, что мы хотим сказать, произносимым. Эксформация — это отсеянная информация, все, что мы на самом деле не произносим, но что присутствует в нашей голове, когда или до того, как мы вообще начинаем говорить. Информация — это измеряемые, очевидные высказывания, которые мы в итоге произносим. Количество бит или символов в том, что мы на самом деле сказали. Вот почему не существует связи, которая утверждала бы: «Чем больше информация, тем больше эксформация».
