Карты нарративной практики. Введение в нарративную терапию - Уайт Майкл (читать книги онлайн .txt, .fb2) 📗
М.: А какая из них сейчас ярче всего перед вашим внутренним взором?
Вивьен: Она бы, наверное, рассказала вам про сложности, которые у меня как-то раз возникли в школе. Я помню, что для меня было всё чересчур, и я ни с чем не справлялась толком. И один учитель со мной жёстко поговорил, это было в седьмом классе, он ко мне вообще плохо относился, — у меня просто «крышу сорвало», это был просто... кранты. Меня понесло, я вообще почти ничего не помню, кроме того, что просто разнесла классную комнату, всё крушила. Помню только, что меня послали к директору, и я там должна была стоять, — мне казалось, что стояла я там много часов — и думать обо всем, что я сказала и сделала и как я теперь буду это исправлять. Однако я не соглашалась, что именно я была неправа. И тут внезапно пришла Хелен. Я не знаю, как она узнала, потому что старшие классы вообще были в другом здании, в целом квартале от нас. Она так наехала на директора, вы представляете? Она сказала, куда он должен пойти и как ему следует управлять учителями, и что за безобразие эта его школа и т. д. А потом она замахнулась на него, и... вот это была потасовка... и я тоже в неё ввязалась, и везде были люди, просто со всех сторон, и стало происходить что-то совершенно непонятное, и кажется, это продолжалось вечно. Да, у нас были проблемы, мы потом ещё от папы получили за это.
М.: Это очень трогательная история.
Адель: Да, я тоже про эти подробности ничего раньше не знала.
Вивьен: Да они как-то не всплывали. Может быть, я не хотела об этом думать, потому что после этого всё от плохого к худшему повернулось.
М.: Как вам кажется, что тогда Хелен ценила в вас?
Вивьен: Да мне и гадать не надо... Я знаю, что она ценила во мне упорство, то, что я не сдавалась.
М.: И ваш разум, ваше мнение...
Вивьен: Да, я уверена, она бы сказала, что ценила тот факт, что у меня есть собственное мнение.
М.: Как вам кажется, что это событие могло бы сказать Хелен о том, что для вас важно, чего бы вы хотели для себя в жизни?
Вивьен: О том, чего бы я хотела? Что для меня важно? Ну, я думаю как раз про доверие. Тогда оно между нами было таким сильным. И ещё то, что я не сдавалась. Хелен бы сказала, это значит, что я держусь за какую-то фантазию о том, какой могла бы быть жизнь.
М.: Фантазию? Может быть, какое-то другое слово подобрать?
Вивьен: Да, наверное, лучше сказать «надежду».
М.: Я могу поспрашивать про эту надежду?
Вивьен: Конечно.
Подробности критической ситуации в школе, а также размышления о том, как они могли бы подтвердить некоторые представления Хелен о Вивьен, послужили началом глубокой и трогательной беседы, которую я называю «беседа восстановления участия». Я не буду сейчас углубляться в детали, потому что вопрос восстановления участия освещается более подробно в следующей главе данной книги.
В конце беседы я попросил Вивьен подумать о том, что могло бы стать возможным для неё, если бы она помнила то, что Хелен знала о ней, и могла бы опираться на это знание, предпринимая дальнейшие шаги по «возвращению себе собственной жизни». Я также спросил и Вивьен, и Адель о том, какие условия нужно было бы создать, чтобы Вивьен могла находиться в контакте с этим знанием о себе. Отвечая на эти вопросы, Вивьен обозначила три шага, которые были бы созвучны с тем, что знала о ней Хелен. У Вивьен и Адель возникли идеи о том, что можно было бы сделать, чтобы это знание не забывалось, не исчезало из памяти в ближайшие недели. На следующей встрече я узнал, что Вивьен смогла осуществить два шага из трёх намеченных.
В течение восемнадцати месяцев у нас состоялось немало других бесед, которые способствовали дальнейшему развитию ландшафта действия и идентичности в рамках подчинённой истории на тему «вернуть себе свою жизнь». В эту историю были включены инициативы Вивьен, направленные на то, чтобы бросить вызов ограничениям агорафобии и диктату нервной анорексии. Во время последнего разговора через восемнадцать месяцев, посвящённого отслеживанию результатов, я узнал, что Вивьен создала для себя жизнь «там, во внешнем мире», и получала от неё удовольствие. Несмотря на то, что время от времени ей всё же приходилось бороться с неуверенностью, боязнью открытых пространств и с «огорчающими мыслями» по поводу питания и веса, они больше не были навязчивыми идеями.
На рисунке 2.15 мы можем увидеть то, как я картировал беседу пересочинения с Вивьен и Адель. Стрелочки, обращённые вверх, обозначают вопросы, направленные на ландшафт идентичности, а стрелочки, направленные вниз, означают вопросы, переводящие на ландшафт действия.
Дэвид
Дэвид, 11 лет, и его родители, Полина и Фред, были направлены ко мне социальными службами, активно работавшими с этой семьёй. После очередного кризиса, вызванного поступками Дэвида, Полина и Фред были близки к выводу, что больше уже ничего сделать невозможно. Они всерьёз думали о том, куда можно переселить Дэвида из родительской семьи. В начале первой встречи была возможность провести экстернализующую беседу по поводу проблемы и её воздействия на жизнь и отношения членов семьи. В этой беседе Полина и Фред, а потом и Дэвид, подключившийся к разговору, открыто и полно излагали своё переживание проблемы.
Когда экстернализующая беседа стала набирать обороты и проблема уже больше не идентифицировалась столь прочно с личностью Дэвида, настало время для того, чтобы выявить жизненные события, противоречащие намерениям проблемы. Отвечая на мои вопросы, Фред рассказал историю о том, как они всей семьёй недавно отправились на пляж. Фред встретил гам старого приятеля, и некоторое время они предавались воспоминаниям. К концу беседы Фред внезапно осознал, что именно сделало её возможной: его не звали ежеминутно разбираться с проблемами и безобразиями, которые Дэвид обычно учинял в такой ситуации.
М.: Вы не могли бы мне рассказать немного больше о том, почему сейчас важно поговорить об этом?
Фред: Ну, я Джеффа не видел чуть ли не двадцать лет, а в молодости это был мой лучший друг. Нам удалось так здорово поговорить про былые времена исключительно потому, что Дэвид не хулиганил. Я только потом понял, что причина была именно в этом.
М.: Дэвид, а ты это помнишь? Этот день на пляже?
Дэвид: Ага.
М.: И что для тебя там происходило?
Дэвид: Не знаю.
М.: А вы что думаете, Фред? Как вам кажется, что происходило для Дэвида?
Фред: Ну, может быть, это просто был один из тех редких моментов, которые иногда случаются, иногда же бывает... По какой-то причине Дэвид тогда со всеми ладил, это произошло само собой. Но тем не менее было очень приятно.
М.: Полина, а что вы думаете об этом?
Полина: Не знаю, меня с ними не было тогда.
М.: Дэвид, в тот день на пляже — ты туда отправился, чтобы искать проблемы на свою голову, безобразия учинять или для чего-то ещё?
Дэвид пожимает плечами. Майкл поворачивается к Фреду.
М.: А вы как думаете, Дэвид отправился туда, на пляж, чтобы учинять безобразия? Или для чего-то ещё?
Фред: Думаю, для чего-то ещё.
М.: Полина?
Полина: Ну да, я бы тоже сказала, что для чего-то ещё.
М. (ссылаясь на определённое понимание, возникшее в предыдущей беседе): Давайте вернёмся к тому, что мы поняли по поводу Безобразия-Хулиганства и того, к чему оно стремится. Безобразие-Хулиганство стремится разрушить дружбу с другими детьми, чтобы возник отрицательный образ Дэвида в глазах всех окружающих и в его собственных глазах, создать ему отрицательную репутацию, которая всех от него отпугнёт. Ещё оно стремится усложнить взаимоотношения Дэвида с его мамой и папой и вывести папу из себя.
Фред: Ну, в этот раз у Безобразия-Хулиганства ничего не получилось, и это уже что-то. Но ведь это было всего в течение одного дня, и даже не целый день, а всего час или два.
