Книга для тех, кому нравится жить, или Психология личностного роста - Козлов Николай Иванович

• Не касаются.

Так вроде бы и жить легче. Великое и щемящее чувство, к которому поначалу так стремилось сердце, разложено теперь на объясненные части, и уже видится толковый путеводитель, как свое получить и поменьше при этом потерять. Вроде бы ничего и не меняется: мы же не отказались от любви. Мы же ее только — обезопасили. Правда, в этой безопасности, безопасности от сиюминутных потрясений, таится куда большая опасность: в нашей жизни постепенно, шаг за шагом становится все больше формальности и все меньше — настоящего. Мы начинаем избегать жизни. Пережидаем. Но уже не до "лучших времен", а постоянно.

• До смерти.

Вы наверняка можете таких людей если и не увидеть прямо сейчас, то, по крайней мере, вспомнить. Это и холодный сослуживец, которого раздражает все, кроме логики. Это и родственник, который морщится и уходит при виде ярких проявлений чувств. Это молодой человек, который все обращает в «прикол» и создает вокруг себя дымовую завесу абсурдной ирреальности. Это и агрессивный циник, и расслабленный «пофигист». И так далее.

• Если человек в своей жизни "и такой тоже" — это одно. А если только такой и "какой еще может быть?" — тогда есть о чем загрустить. На моих глазах всего за два-три года жизнерадостный и добродушный парень превратился в бумажного чиновника, искреннего в своем непонимании "неодобренной и неорганизованной" жизни. Причем, что характерно, для него самого эти изменения вовсе не очевидны.

Самое любопытное, что замуровавший себя в стены человек любви вовсе не избегает. Судите сами: чем больше сил потрачено на укрепление обороны, тем более нам важно для самооправдания, чтобы "трагические испытания" в жизни встречались как можно чаще. И тогда нам нужно экстремальную жизнь себе — устраивать. Или выдумывать.

Впрочем, когда пустота и одиночество за стенами становятся уже совсем невыносимыми (такое бывает), наступает — весьма болезненное — осознание. Осознание упущенных мгновений, упущенных радостей, промелькнувших людей, которые могли быть близки и дороги, осознание так и не вышедшего снова в жизнь — себя.

• Чем больше жизни потрачено на «оборону», тем болезненней это осознание. И тем больше вероятность, что человек, сделав наконец попытку выйти наружу, обожжется, скажет себе: "Ну вот, тут и впрямь все очень плохо". И — останется, где был.

Возврат к непосредственной, полноценной (имеющей полную цену) жизни может быть трудным и тяжелым (или просто неприятным: кто сколько потратил впустую). Но, что радует, такой возврат — возможен. Он возможен тем более, чем раньше и сильнее человеку захочется вернуть в свою жизнь настоящее.

• Собственно, саму жизнь. А не ее пережидание-существование.

И если мы все-таки выберем жить, то нам понадобятся в этой жизни близкие люди. Люди, к которым наша душа будет тянуться, рядом с которыми мы будем раскрываться такими, какие мы есть, зная, что нас — именно таких — здесь любят и ждут.

• Пожалуй, ради этого напрячься и вынести кое-когда и шквальный порыв ветра, и даже град — стоит.

Впрочем, это не призыв жить вообще без защиты. Просто защита должна быть для жизни, а не этой жизни целью и основным содержанием. Защита должна быть — достаточной. И тратить на нее больше, чем нужно, — значит тратить впустую свою жизнь. Так?

Любое, по крайней мере острое, переживание начинается с непонимания: "Ну как такое могло произойти?!" Но, чтобы душа напрягалась в непонимании, до этого должно было произойти — какое-то, любое, разное! — но ПОНИМАНИЕ ситуации.

  Вплоть до: "Я не понимаю ничего!", потому что это — тоже определенное понимание.

"Он это нарочно!" — "Нет, я не нарочно, так получилось!" — чем бы ни закончился этот крик, спор идет именно о понимании ситуации. Что это такое — понимание? Как оно происходит?

Как я полагаю, понимание — процесс исключительно творческий, и творится оно обычно так: у человека есть некоторая схемка (внутренняя картинка мира, сказка о мире), он выставляет ее вперед к миру, предъявляет ее ситуации, и ситуация налипает (раскладывается) на эту картинку, делая ее живой — реалистичной. Видение мира начинается с того, что мы готовы видеть в мире, с нашей внутренней о нем картинки.

О Тимур

Люди как будто заранее знают, каким они должны увидеть мир вообще и конкретную ситуацию. Например, одни успокаиваются, разглядев в ситуации множество решений, другие дергаются, пока не найдут решение единственное.

Есть люди, чье сознание приближается к глобальному, которые во всем видят проявление чего-то более общего и всеобъемлющего. Напротив них — те, для которых частности как раз и составляют уникальную суть: это не просто батарейки, а «Varta», а жизнь — она не вообще жизнь, а смотря с кем и на какие деньги.

- Ох, тетушка! — вздохнул Федяшев. — Мы с вами вроде и по-русски говорим, да на разных языках. Я вам про что толкую? Про СМЫСЛ БЫТИЯ! Для чего живет человек на земле? Скажите!

— Да как же так сразу? — смутилась Федосья Ивановна. — И потом — где живет?.. Ежели у нас, в Смоленской губернии, это одно… А ежели в Тамбовской — другое.

Или, например, люди вокруг тебя — просто люди. Но если в своей внутренней картинке ты всегда видишь себя стоящим на горе, а под тобой люди как облачка — ты высокомерен. Если ты видишь себя стоящим на горе, и люди не под, а вокруг тебя прозрачными облачками, ты не высокомерен, а царственен. Если же в своей внутренней картинке ты козявка в яме, окруженная нависшими над тобой могучими врагами, — в твоей душе будет ужас.