Истые Галлюцинации - Маккенна Теренс (книги без регистрации txt) 📗
Вот как это делается. Вы встраиваете в ДНК радио, и ЭПР-колебания начинают заполнять ваш организм, потому что связь становится постоянной, нарушить ее невозможно. И они расскажут вам обо всем - обо всем, что можно познать в мире пространства и времени, ибо они содержат все, что хранится в вашей собственной памяти и в памяти всех остальных. Всех нас связывает эта волшебная субстанция, и именно она делает возможной саму жизнь и заставляет ее принимать бесконечное множество форм. Все ДНК одинаковы, разнятся только личины. И в зависимости от них мы получаем бабочек, мастодонтов или людей.
- Это по-твоему, - уклончиво заметил я. Тем не менее, у меня создалось отчетливое впечатление, что я уловил то, что именно он хотел сказать. Организмы - это сложные структуры, внешний вид которых создавался и приобретал устойчивость на протяжении миллионов лет. Можно сказать, что их формы буквально отлиты течением времени, причем происходил этот процесс в гораздо более внушительном промежутке времени, чем тот, в который укладывается любая отдельно взятая жизнь, или тот, с которым ее можно соотнести. И в своей эмбриологии, и в своей морфологии эти организмы таят сведения о строении более грандиозной вселенной. Мистики всегда отстаивали эту мысль. А молекулярная биология, ставшая наследницей теории эволюции, судя по всему, ее подтверждает. Возможно, жизнь - это стратегия для расширения квантово-механической неопределенности до такого уровня, где макрофизическая химическая система (чем по сути и является человек) может пережить и понять ее. Если бы кому-то из нас удалось фармакологически воспроизвести химию наших нервных клеток, то перед этим счастливчиком открылось бы широкое поле для исследований - новые неведомые сферы восприятия и понимания, прекрасные новые миры воображения, основанные на новых соотношениях нейропередатчиков в продолжающем развиваться мозгу людей. - "Мне ли судить?" - подумал я.
Меня заинтриговало то, как подробно Деннис изложил свои идеи, но тогда я просто не знал, что и сказать. Он уставился на меня, явно ожидая большего. Я верю в бесконечную, самопреобразующую силу человеческого разума и вида; я мог предположить, что существуют параллельные миры и альтернативные измерения. Я мог представить себе сколько угодно научно-фантастических гипотез, но при одном условии: пусть меня не просят поверить, что мне лично предстоит присутствовать на их открытии или превращении в реальность. Но именно об этом и говорил Деннис:
- Каким-то образом мы столкнулись или же нас подвели к встрече с событием, критическим для всего человечества: оно настолько преобразит онтологическую основу реальности, что разум и материя повсеместно превратятся в одно и то же и обретут способность в совершенстве отражать человеческую волю.
Ну как, спрашивается, можно такое переварить? Мы явились в Ла Чорреру с уверенностью: если Жизнь и Ум возможны, то вполне может статься, что загадки Вселенной неисчерпаемы. И все же что-то очень пассивное, но постоянно присутствующее неуклонно развивало эти идеи в наших умах что-то, о чем мы вот уже несколько дней думали: "Уж, не гриб ли это?"
Мы больше часа проговорили об этих идеях и в конце концов пришли к выводу, что их необходимо проверить. По крайней мере, Деннис утверждал, что можно провести частичную проверку его гипотезы, чтобы убедить меня и наших товарищей. Он считал, что при стабилизации сверхпроводящего состояния в ближайших окрестностях должно наблюдаться заметное понижение температуры. Разговаривая, мы отошли от хижины и теперь брели по лесной тропинке.
- Можно попробовать получить эффект охлаждения прямо здесь, на этом самом месте, - вдруг предложил он.
Мы сели на песчаную тропу лицом друг к другу под лучами послеполуденного солнца. Для начала издав пару раз тихое механическое жужжание, Деннис изобразил звук, очень похожий на тот, который получился у него в "доме на пригорке" три дня назад. Звук этот невозможно было спутать ни с чем, он становился все громче и громче. Я взглянул на свои руки - они покрылись гусиной кожей, волоски встали дыбом. Меня затрясло как в лихорадке. Я крикнул Деннису, чтобы он перестал. Он сразу же послушался, вид у него был совершенно обессиленный. Я был в полной растерянности и совершенно искренне не мог сказать, обдало ли меня волной очень холодного воздуха, или же этот странный звук каким-то образом вызвал у меня такую реакцию - будто вокруг резко похолодало. Попутно я не забывал о том, что если этот аффект действительно создал порыв холодного воздуха, то он заодно нарушил все известные законы физики. Но дальше экспериментировать я не собирался: во всем этом было что-то зловещее, и, окажись эффект реальным, кто знает, к чему могут привести наши дальнейшие игры с ним? Мой непредсказуемый братец и его буйные идеи и способности больше чем когда-либо поставили меня в тупик. Все произошедшее казалось абсурдным и в то же время чрезвычайно притягательным - вроде гипнотической забавы, в которую втягиваешься помимо своей воли.
- Ну что, можно созывать пресс-конференцию? - настойчиво спрашивал меня Деннис, когда мы шли по тропе обратно. Но я едва слышал его, погрузившись в приятные мечты о еще недавно невообразимом будущем.
Вернувшись в лагерь, мы сообщили всем присутствующим, что Деннис создал волну холодного воздуха, возможность получения которой вывел из своей теории. Но все это звучало настолько неубедительно, что ни у кого не возникло желания пускаться в расспросы. После обеда Ванесса с Дейвом вернулись в свой "речной дом", а Ив, Деннис и я стали устраиваться на ночлег в лесу - первый со времени прибытия в Ла Чорреру.
Деннис пребывал в состоянии бурной деятельности: он продолжал генерировать идеи и проверять на нас новые наметки. В тот вечер и весь следующий день он с головой ушел в напряженную работу: делал все новые и новые записи своих идей, стадий их осуществления и теорий, объясняющих, почему они должны подтвердиться. Он долго писал в одиночестве, потом выходил и делился с нами своими мыслями. Похоже, он был на подступах к чему-то очень странному: его словесные образы заставляли реальность содрогаться, трещать по швам. Он и вправду прикоснулся к той кипящей стеклянистой жидкости из четвертого измерения, которую мы собирались превратить в полезный инструмент, и на этом закончить нашу историю. И полететь к звездам.
Мое отношение ко всему можно выразить так: "Отлично, давайте попробуем". Атмосфера была полна присутствием сверхъестественного. Теперь, когда мы находились в самом центре бассейна Амазонки, нас преследовало чувство, будто с небес за нами кто-то наблюдает. Поначалу мы ощущали себя этакими счастливчиками, которым выпала задача развенчать последнюю волшебную сказку, чтобы уже навсегда стать рационалистами. И вот взамен мы столкнулись с чем-то огромным, с чем-то живым, очень старым и очень чуждым. С чем-то до крайности необычным.
В это время я начисто забросил все дела, принимал гриб и пребывал в постоянном экстазе. Это был единственный раз в жизни, когда мне доставляло истинное удовольствие просто быть. У меня как-то сама собой возникла мысль, которую, по-моему, разделяли все остальные: мы навсегда останемся в Ла Чоррере. Разлуку с ней было невозможно представить - здесь было абсолютно все, о чем только можно мечтать. Ощущение, что ты вернулся домой, что ты наконец там, где тебе предназначено быть, временами становилось просто ошеломляющим. Что до будущего, то я воображал, что так и буду слушать разглагольствования Денниса. Картины, которые он рисовал и в которые я доверчиво погружался, выходили за рамки всего, о чем могли мечтать все известные мне люди.
На следующий день, четвертого марта, мы назначили полную проверку теории связи между гармином и ДНК. Я с особым удовольствием отметил, что этот день упоминался в идиотском каламбуре, который сидел у меня в памяти с раннего детства: "Какой день в году подает команду?" Ответ: "Четвертое марта". (В английском языке слова "четвертое марта" созвучны команде "Вперед шагом марш!")
