Прошлые жизни детей. Как воспоминания о прошлых жизнях влияют на вашего ребенка - Боумэн Кэрол (книги онлайн полные версии TXT) 📗
Больше Чарльз ничего не смог припомнить из своей жизни, что имело бы особое значение или беспокоило его. Итак, Норман начал проводить гипнотическую индукцию, чтобы облегчить процесс вхождения в прошлые жизни. Я прислушивалась внимательно к словам Нормана, вглядывалась в лицо Чарльза, чтобы увидеть, какие в нем произойдут перемены, когда он войдет в транс.
Норман предложил особенно тихим и мягким голосом, чтобы Чарльз закрыл глаза и сосредоточился на своем дыхании. Затем он попросил своего клиента представить себя в каком-то прекрасном месте на лоне природы. Плавно переходя от одного образа к другому, Норман предложил Чарльзу вообразить отверстие в земле и лестницу, уводящую под землю. Он сказал, чтобы Чарльз представлял, как шаг за шагом спускается по ступенькам, пока не окажется в светящейся комнате под землей. Раз, два, три, четыре... девять, десять. В комнате множество дверей.
Я сидела, затаив дыхание, в ожидании того, что должно было вот-вот произойти. Я слышала, как сердце бьется у меня в груди.
Но ничего не случилось. Чарльз продолжал хранить молчание. Норман сказал ему медленно и спокойно: «Опишите, что происходит вокруг вас». Вразумительного ответа не последовало. «Что вы ощущаете в теле?» Снова ничего. «Посмотрите на свои ноги. Во что вы обуты?» Но ничего не происходило. Норман применил различные техники для того, чтобы помочь Чарльзу сфокусироваться на своем внутреннем видении. Он переходил от одного приема к другому, но ничего не помогало. Чарльз послушно исполнял все пожелания Нормана. Но каждый раз он отвечал, что не видит никаких образов, кроме обычных умозрительных картин.
Но по мере того, как я слушала все, что Норман говорил Чарльзу, что-то странное начало происходить со мной. Я ощутила, как по моему животу разлился жар, и не могла определить, происходит ли это от возбуждения или страха. Холодный поток энергии пробежал вдоль моего позвоночника. На меня нахлынула грусть. Я почувствовала, что вот-вот расплачусь. Я попыталась взять себя в руки, боясь испортить сеанс, но слезы уже лились у меня по щекам. Я вытерла их платком, сделала глубокий вдох и повторила еще одну отчаянную попытку сдержать себя. Что в конце концов происходит со мной?
Норман, направив все свое внимание на Чарльза, не заметил моего состояния. Он был готов сдаться и успокаивал своего клиента, говоря, что людям отнюдь не всегда удается вспомнить свою прошлую жизнь на первом же сеансе. В этом не было ничего страшного.
Внезапно, повинуясь какому-то импульсу, не в силах больше сдерживаться, я нарушила молчание. «Чарльз, – сказала я, – это очень странно, что у тебя было отрицательное переживание, связанное с лагерем, потому что со мной в детстве произошло то же самое, когда я отправилась в лагерь скаутов. Я все время плакала. Я чувствовала себя совершенно несчастной и ненавидела лагерь. Но это было очень странно, так как все вокруг были очень довольны. Сейчас я знаю, в чем дело, – этот летний лагерь напоминал мне концентрационный лагерь».
Как только последние слова были произнесены, Чарльз обхватил свою грудь руками и стал ловить ртом воздух. Норман, не растерявшись, прекрасно понимая, что происходит, тут же выпалил: «Чарльз, что происходит?»
«Я ощущаю запах газа. Не могу дышать. Задыхаюсь». Чарльз через силу выдавливал из себя каждое слово. Едва мог говорить.
«Где вы?» – спросил Норман. Чарльз рыдал, не сдерживаясь. Я могла видеть картину смерти Чарльза своим мысленным взором, прежде чем тот начал говорить. Его речь прерывалась всхлипываниями, он стал рассказывать, какой ужас он пережил, когда его, молодого человека, втолкнули вместе с остальными мужчинами в маленькую холодную комнату. Он услышал запах газа, наполняющего комнату, затем ощутил пронзительную боль в груди. Затем он покинул тело.
Тишина. (Если не считать моего хлюпанья носом.) Норман вручил каждому из нас по салфетке.
Когда Чарльз успокоился настолько, что смог продолжать говорить, Норман попросил его отправиться в более ранний период той жизни. Чарльз вспомнил свою жизнь в роли польского еврея, которого насильно увели из дому вместе с родителями и соседями. Он вспомнил поездку на поезде и то, как оказался в газовой камере, где хватал ртом воздух, пока ядовитый газ не заполнил его легкие.
Норман снова попросил его описать свою жизнь, еще раз провел через смерть в газовой камере, пока Чарльз не стал дышать свободно и успокоился.
Нас ждал еще один сюрприз. Как только Чарльз вышел из состояния транса, он воскликнул: «Вот почему у меня бывают приступы беспричинного беспокойства! Без всякого видимого повода у меня учащается сердцебиение, я начинаю задыхаться и чувствую сжимающую боль в груди. В детстве родители водили меня от одного специалиста к другому, но ни один из них не обнаружил у меня органической патологии. Они отвели меня даже к психиатру, но и тот ничем не смог помочь. Сейчас все приобретает смысл – приступы беспокойства, затрудненное дыхание и боль в груди. Это из-за смерти в концентрационном лагере. Тот детский лагерь напомнил мне концентрационный, и я не мог выдержать этого! Сейчас все стало на свои места!»
После сеанса мы с Чарльзом крепко обнялись. Мы смотрели друг на друга в безмолвном понимании, испытывая чувство благодарности за то, что смогли пережить это, за то, что между нами установилась такая тесная связь.
Мы с Норманом проводили Чарльза на улицу, под яркий солнечный свет, чтобы попрощаться с ним там. После того как он отъехал, мы рассмеялись, решив, что этот сеанс обучения превзошел все наши ожидания. Поскольку Чарльз не сразу воспользовался приглашением Нормана отправиться в прошлую жизнь, я стала свидетелем того, как Норман демонстрирует весь свой репертуар, стараясь найти технику, способную сдвинуть клиента с мертвой точки.
Но главное, я научилась доверять своей интуиции. Очевидно, я тоже вошла в транс, когда Норман произвел гипнотическую индукцию. Поскольку я концентрировалась на Чарльзе, то каким-то образом сумела настроиться на волну его воспоминаний, вначале на эмоциональном уровне (начала плакать), затем визуально (увидела его в концентрационном лагере). Доверившись своей интуиции, я предложила этот ключ к памяти Чарльза. Он подошел идеально, и начался процесс воспоминаний. Иногда терапевты начинают «совместно представлять» – видеть то, что видят их клиенты и воспринимать эмоции их воспоминаний.
К этому времени уже наступил вечер. Солнце разбивалось о листву высоких пальм, и бриз взъерошил кусты и деревья вокруг дома Нормана. Я была эмоционально опустошена после сеанса, но мой ум переполняли идеи. И я умирала с голоду. Норман, его жена Джойс и я отправились в ближайший тайский ресторан. Каждое блюдо казалось великолепным. Я была очень голодна. После обеда Норман отвел меня в книжный магазин, где он время от времени проводил занятия по регрессиям в прошлые жизни и целительству. Я была приятно удивлена, увидев такое количество людей, интересующихся регрессиями в прошлые жизни, в одной комнате. Но Норман подготовил для нас иной сюрприз в этот вечер – через несколько минут мы стали петь подлинные гавайские песни и танцевать хулу!
Когда следующим утром Сара и Чейз услышали о моих приключениях, они очень расстроились, что не имели возможности провести время с Норманом. Больше всего дети жалели о том, что не видели, как Норман танцует хулу. Я позвонила Норману, и мы составили с ним план. На следующий день Норман приехал к нам с самого утра и отвез нас, а также наш багаж, к себе домой, где мы провели несколько часов, прежде чем отправиться в аэропорт. Детям потребовалось всего несколько минут, чтобы исследовать дом и сад Нормана вдоль и поперек в поисках домашних животных, игрушек и бассейна. Не обнаружив ничего особо интересного, оба моих ребенка уселись на кушетку. И тут Сара самым сладким голосом с лукавым мерцанием в глазах спросила Нормана, не согласится ли он провести с ней еще одну регрессию. Мы с Норманом переглянулись. Отличная мысль!
