Цивилизация каннибалов - Диденко Борис (читать книги онлайн бесплатно серию книг TXT) 📗
Они точно так же способны на хищное научение, как и на любое другое. Именно это смазывает общую видовую картину человечества: хищно ориентированные диффузные люди загораживают собой истинных хищников, подобно тому, как подзуживаемая толпа растворяет в себе «серых иерархов» — подстрекателей. В этом как раз и заключается то важное обстоятельство, что при открывшихся перед диффузными людьми честных позитивных путях, они непременно последовали бы и по ним.
Так что есть достаточно определенная уверенность в том, что по устранении хищной социальной среды диффузный человек точно так же пойдет и к нормальной человеческой жизни, хотя, возможно, и с большей долей сопротивления, чем, например, та, с которой он неосознанно противился тому, как его большевистской «дубиной загоняли в земной рай», который оказался, после более чем 70 лет проверки на соответствие с «материальнотехническим заданием», действительно построенным в проектируемом месте, т.е. на Земле, но только — адом! «Твердая рука» у безумной и безнравственной «головы» неизбежно покрывается кровью безвинных, никому не нужных, напрасных жертв.
[Прибавление. Здесь кроется некий парадокс: на умное дело диффузных людей уговорить труднее, чем подбить на дурость, она им «ближе и роднее». Именно в этом обстоятельстве состоит горькая обоснованность «необходимости твердой руки» властей по отношению к «неразвитому, темному» народу, в противном случае он полностью «распоясывается» — понятно, «под руководством» оппозиционных неотроглодитов и суггесторов. Хотя, в принципе, требуется лишь время, чтобы дать людям возможность «перебеситься», а изолировать и устранить требуется лишь хищных организаторов преступлений и беспорядков, но власти никогда этого не делают, и «вовремя» (это их тактический ход!) «закручивают гайки», вводя ту или иную диктатуру].
Нужно всегда отдавать себе отчет в том, что диффузный вид — собственно, народ — является большинством человечества, и именно он и есть единственный гарант и основа будущего. И если это будущее у человечества состоится, то только благодаря выходу диффузного вида на неоантропический уровень, и первым шагом на этом пути должен явиться полный отказ от хищного научения. Но, к сожалению, удивительные конформно-адаптивные (=диффузные) свойства этого вида пока что способствуют ему в хищном научении, под которым понимается подражание (завистливое или вынужденное) поведению хищных видов. Но получается это у них очень плохо (что и хорошо!), поэтому таких диффузных «выучеников» обычно «видно за версту», ибо у них нет ни врожденного артистизма суггесторов, ни звериной жестокости суперанималов-неотроглодитов.
А самое главное и важное отличие состоит в том, что того психосоматического наслаждения от содеянного, которое и является, собственно, движителем для хищных гоминид, диффузные — хищно ориентированные — люди не получают, больше радуясь, например, позолоченным атрибутам власти (с ее такими «бубенчиками», как спесь, чванство и самодурство), чем самой этой предоставившейся возможности уни(что)жать людей. В итоге они практически всегда приходят к раскаянию — в том, конечно, случае, если остаются достаточно долго в живых, бродя по хищным тропам и успевая, к сожалению, «натворить дел».
И если бы не было этой способности диффузного человека приобретать — пусть и неумело — облик хищника, то положение суперанималов и суггесторов было бы откровенно незавидным. Их отлавливали бы «всем миром» моментально — до такой степени они выделялись бы тогда на общем нехищном фоне своей злобностью и хитростью («умом животного»).
Но наличие таких — способных на искреннее раскаяние (нередко — предсмертное) — диффузных людей, нравственно деформированных тяжелым детством или же дурацкой «романтикой» лихой бесшабашной юности, и в результате приобретших хищную жизненную ориентацию, заставляет общественное мнение (а его, понятно, формирует диффузное большинство, и в этом заключен еще один, и далеко не смешной парадокс утверждения «народ всегда прав») экстраполировать возможность искреннего раскаяния на всех людей без исключения, тем самым оставляя преступления хищных гоминид на их «совести», в понимании которых все эти представления о совести, морали, нравственности есть нечто вроде восходящих степеней безумия, последняя из которых как раз — раскаяние! И весь увещевательный эффект по отношению к хищным гоминидам наиболее точно выражен в известной пословице: «Как волка ни корми, он все в лес смотрит!»
СУГГЕСТОРЫ: ПСЕВДОЛЮДИ
Всякая возможность причинить зло своим ближним доставляет им особое, изощренное удовольствие. (Б.Данэм)
Легко живется тому, кто нахален, как ворона, дерзок, навязчив… (Дхаммапада: 244)
В процессе видообразования суггесторы выделились на втором этапе антропоморфоза, уже после образования диффузной группы «кормильцев». Суггесторы «благополучно» отпочковались от этой — уж очень явно «неблагополучной» — группы, пойдя по пути имитации интердиктивных действий палеоантропов — внутривидовых агрессоров. Суггесторы смогли успешно подражать их агрессивности и смелости, оттесняя при этом свой собственный страх, удачно маскируя его своей противоположностью — видимым бесстрашием, как бы воплотив принцип «лучшая защита — нападение». Это, скорее, то, что ныне именуется «наглостью», «нахальством». Так на свет божий вслед за «злом» выступило «коварство». «Хищническая духовная позиция включает в себя две черты: злобность и коварство» [3].
На протяжении всей истории человечества суггесторы были единственным видом из четырех, большинство представителей которого жили в свое удовольствие практически в любых условиях. Суггесторы всегда образуют общественный слой т.наз. «ликующих» в этом мире. Именно они и составляют подавляющее большинство чудовищного конгломерата «сильных мира сего», создавая собой прихлебательское и «подсиживающее» обрамление при тех, кто находится «в силе», «в законе». Не имеющие совести, не способные иметь ее изначально, apriori, суггесторы могут переживать и страдать лишь от пресыщения и злоупотребления теми или иными «радостями жизни». Психологическое ядро этого вида по типологии К. Юнга [25] составляют «сенсорные экстраверты» — крайне мерзкие субъекты, стремящиеся к рафинированным и изощренным удовольствиям. Большинство же суггесторов неудержиммо тремятся к удовольствиям вообще, как к таковым, вплоть до самых грубых и примитивных («По утрам он поет в Клозете»).
Если суггестор имеет высокий социальный статус, то он именуется в прижизненных биографиях не иначе как «жизнелюб» (в медицинской терминологии — «биофил»). Если же он оказывается на опальных социальных позициях, то получает тогда более звучные, и к тому же более объективные определения: развратник, потаскун, сволочь, паскуда и т.д. по нисходящей, вплоть до многочисленных нецензурных характеристик просторечия, сохраняющих, впрочем, свою объективность.
Суггесторы очень часто талантливы — в традиционном понимании — во многих областях, но в особенности — в искусстве притворства, блефа. Их частенько именуют «артистами в жизни». При средних интеллектуальных способностях, это, как правило, — «жучки» в сфере сервиса, мелкие мошенники, лживо-добренькие «по методике Дейла Карнеги» плуты, аферисты, сутенеры, актеры, согласные играть любые роли, солисты в похабных ревю, продажные журналисты, «придворные» поэты и литераторы («спичрайтеры») — одо— и борзописцы. Отсутствие совести у них простирается до своей крайней формы: до физиологического бесстыдства, зачастую становящегося для них незаменимым техническим приемом в их хлопотной балаганной деятельности.
[Прибавление. Суггесторам нередко присуще сильное чувство юмора, но имеет оно такой же сильно выраженный хищный, т.е. безнравственный характер, чаще всего проявляющийся в известной психиатрам форме «патологического остроумия», без чувства меры (классический литературный пример — Остап Бендер). Черный юмор, всякого рода «страшилки», похабные, скабрезные анекдоты, а также пародии, пересмешничество, передразнивание (вплоть до звукоподражания и чревовещания) — все подобное неприкрыто злобное зубоскальство — тоже излюбленное занятие именно суггесторов. Многим суперанималам, особенно из «авторитетов», также свойственно остроумие, хотя и куда менее изощренное, чаще всего — в яркой форме запугивающих или оскорбительных лаконичных, острых фраз].
