В борьбе за смысл - Франкл Виктор Эми́ль (читаемые книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗
Лоренц был достаточно осторожен, говоря о поведении животных, аналогичном моральному поведению людей. Редукционисты не видят качественной разницы между ними. Они отрицают существование уникально человеческих феноменов, и делают они это не на эмпирических основаниях, как кто-нибудь мог бы предположить, а на априорных. Они настаивают, что в человеке нет ничего, что нельзя было бы найти в других животных.
В моей любимой истории к рабби обращаются за советом два прихожанина. Один утверждает, что кошка другого украла и съела пять фунтов масла, другой это отрицает. "Принесите кошку",-приказывает рабби. Ему приносят кошку. "Теперь принесите весы". Ему приносят весы. "Сколько, ты говоришь, фунтов масла съела кошка?"-спрашивает рабби. "Пять фунтов, рабби". После этого рабби взвешивает кошку, и она весит точно пять фунтов. "Итак, у нас здесь есть масло,--говорит рабби,- но где же кошка?" Это как раз то, что происходит, когда редукционисты обнаруживают в человеке все условные рефлексы, процессы обусловливания, внутренние спусковые механизмы и все остальное, что они ищут. "У нас есть все это,-говорят они, как рабби,-но где же человек?"
Не следует недооценивать опустошительного воздействия редукционистских доктрин. Здесь я ограничусь ссылкой на исследование Р. Н. Грея и соавторов, изучивших 64 врача, из них 11 психиатров. Исследование показало, что за время медицинского обучения цинизм, как правило, возрастает, а гуманность-уменьшается. Лишь по завершении медицинского образования эта тенденция обращается, но, к сожалению, не у всех [10]. Ирония состоит в том, что сам автор статьи, излагающей эти результаты, определяет человека как "адаптивную систему управления", а ценности-как "гомеостатические ограничения в стимул-реактивном процессе" [11]. По другому редукционистскому определению, ценности-не что иное, как реактивные образования и механизмы защиты. Нужно ли говорить, что такие интерпретации подрывают и разрушают уважение к ценностям.
Вот пример того, что может происходить в таких случаях. Молодая пара возвращается из Африки, где они служили добровольцами Корпуса мира. Им опостылело все на свете. С самого начала они должны были участвовать в обязательной психологической группе, руководитель которой играл в игры вроде следующей: "Почему вы вступили в Корпус мира?" - "Мы хотели помочь менее привилегированным людям".-"Так что, вы чувствуете превосходство по отношению к ним?"-"В некотором смысле".-"Значит, в вас, в вашем бессознательном должна быть потребность доказывать себе свое превосходство".-"Ну, я никогда не думал об этом так, но вы психолог, и вы, конечно, лучше знаете". Группа была научена интерпретировать идеализм и альтруизм как "замороч-ки" и "пунктики". Хуже того, добровольцы постоянно играли друг с другом в игру "каков твой скрытый мотив". Здесь мы имеем дело с тем, что я бы назвал гиперинтерпретацией.
Недавнее исследование Эдит Вайскопф-Джоулсон с сотрудниками показывает, что высшей ценностью среди американских студентов колледжей является "самоинтерпретация" [12]. Таким образом, преобладающий в Соединенных Штатах культурный климат усиливает опасность самоинтерпретации, становящейся не только обсес-сией, как в случае с нашими добровольцами Корпуса мира, но и коллективным обсессивным неврозом. "Экс-пациенты анализируют свои мотивы во всех ситуациях,- говорит Э.Бекер,-когда они чувствуют тревожность: "это, должно быть, зависть к пенису", "это-влечение к инцесту", "это-страх кастрации, эдипова ревность, полиморфное извращение и так далее" [13].
До сих пор мы противопоставляли причины субъективным основаниям и необходимые условия достаточным. Но есть еще третье различение, которое мы должны рассмотреть. Под достаточными условиями обычно понимают действующую причину в отличие от конечной причины. Мое утверждение состоит в том, что конечные причины-в нашем случае смыслы и цели-может вскрыть лишь соответствующий им научный подход.
Пандетерминизм, утверждающий, что не существует смыслов и целей, похож на человека, который, говоря словами Гёте, "живой предмет желая изучить... ...прежде душу изгоняет, Затем предмет на части расчленяет И видит их, да жаль: духовная их связь Тем временем исчезла, унеслась! Encheireisin naturae именует Все это химия: сама того не чует, Что над собой смеется.
"Фауст", часть 1, сц. 4 (перевод Н. Холодковского)
Здесь действительно есть "отсутствующее звено". В мире, как он описывается многими науками, отсутствует смысл. Это, однако, означает не то, что мир лишен смысла, а лишь то, что многие науки слепы к нему. Смысл приносится в жертву многими науками. Не в каждом научном подходе может он проявиться; не каждым сечением (возвращаясь к нашему сравнению) он затрагивается. Рассмотрим кривую, лежащую в вертикальной плоскости (см. рис.).
В горизонтальной плоскости от этой линии остаются всего лишь три несвязанные, изолированные точки, без осмысленной связи между ними. Осмысленная связь лежит выше и ниже горизонтальной плоскости. Не может ли так же обстоять дело с событиями, которые наука считает редкими, например со случайными мутациями? И разве нельзя представить себе, что существует скрытый смысл, более высокий или более глубокий, который не проявлен в данном сечении, потому что лежит выше или ниже него, как верхние и нижние части кривой (см. примечание 3 на с. 90). Остается фактом, что не все может получить осмысленное объяснение. Но может быть объяснено хотя бы основание необходимости такого положения.
Если это справедливо для смысла, насколько более это должно быть справедливо для предельного смысла. Чем более всеобъемлющ смысл, тем менее он постижим. Бесконечный смысл необходимо лежит вне постижения конечного существа (см. примечание 4 на с. 91). Это пункт, где паука уступает и мудрость берет верх. Блез Паскаль однажды сказал: "Сердце имеет доводы, которых разум не знает". Поистине есть то, что называется мудростью сердца. Или можно назвать это онтологическим самопониманием. Феноменологический анализ того, как человек с улицы, основываясь на мудрости сердца, понимает себя, может научить нас, что быть человеком - это нечто большее, чем быть полем битвы, на котором сталкиваются притязания эго, ид и суперэго, как насмешливо сказал однажды Фултон Э. Шин; и большее, чем быть заложником или игрушкой процессов обусловливания или побуждений и инстинктов. У человека с улицы мы можем научиться тому, что быть человеком означает постоянно сталкиваться с ситуациями, которые одновременно--шанс и вызов, которые дают шанс осуществить себя, не уклонившись от вызова осуществить смысл. Каждая ситуация--это призыв: сначала--услышать, затем-ответить.
И вот мы достигли точки, в которой круг замкнут. Мы начали с детерминизма как ограничения свободы и пришли к гуманизму как расширению свободы. Свобода-это лишь часть дела и половина правды. Быть свободным-это только негативный аспект целостного феномена, позитивный аспект которого - быть ответственным. Свобода может выродиться в простой произвол, если она не проживается с точки зрения ответственности. Вот почему я посоветовал бы, чтобы статуя Свободы на восточном побережье США была дополнена статуей Ответственности на западном.
Примечание 1. Для профессионального медика это знакомое положение дел; происхождение столь многих болезней, с которыми сталкивается врач, неизвестно- возьмем хоть рак. Как бы то ни было, психоз-это состояние биохимических процессов в системах тела. Однако то, что пациент делает со своим психозом,-это целиком достояние его человеческой личности. Психоз, поразивший его, имеет биохимическое происхождение, но то, как он реагирует на психоз, что он вкладывает в него, содержание, которым он его наполняет,-это его личное творение, человеческое произведение, в которое он оформляет свой недуг. Это способ, каким он наделяет свой недуг смыслом. Хотя психоз не имеет смысла сам по себе, он может стать осмысленным посредством того, что пациент делает с ним,-посредством сохраняющегося и продолжающегося внутреннего роста, который пациент выводит из него.
