Бинтование душевных ран или психотерапия? - Литвак Михаил Ефимович (книги читать бесплатно без регистрации txt) 📗
2. Хрен редьки не слаще, или «милая женщина» на приеме у психотерапевта
Среди посетителей психотерапевтов большой процент составляют «Милые женщины», т. е. женщины в возрасте от тридцати пяти лет и старше. Среди них немало одиноких, разведенных, столкнувшихся в семье и на работе с конфликтами, которые они не в состоянии разрешить собственными силами. Многие из них могут быть названы, пользуясь образным языком психотерапевта Э. Берна, «лягушками», так как считают себя неудачницами, хотя и бунтуют против подобного положения дел.
Такие женщины чувствуют, что не могут влиять на обстоятельства, так как их собственный характер очень мешает им в этом. Они как бы притягивают неблагоприятные ситуации, постоянно находятся в состоянии депрессии, неуверенности, мечутся как подростки, не будучи в состоянии ни в чем найти опору. В какой-нибудь особо острый момент друзья подсказывают такой нервной и измотанной подруге: «A сходила бы ты к психотерапевту…» И она идет, чтобы найти уверенность и покой, чтобы обрести лучшее «Я» и гармонизировать мир вокруг себя. Однако на этом пути — пути, связанном с изменением жизненных установок и перекройкой сознания, — ее поджидают серьезные опасности.
Чтобы для нас были более очевидны трудности женщины средних лет, пожелавшей в столь зрелые годы найти новое «Я», обратимся к опыту некоей «Милой женщины» с проблемами. По совету знакомых она пришла спасаться от самой себя в психотерапевтическую группу Профессора N, именуемого дальше просто Профессор и получившего среди коллег прозвище Неистового Интерпретатора (разумеется, психоаналитических идей). «Милая женщина» эта недавно отметила сорокалетний юбилей. Она действительно мила, интеллигентна и похожа как две капли воды на любую из героинь рассказов Виктории Токаревой. Т. е. это наша, родная, российская женщина, которая очень поздно вышла замуж и очень рано развелась, одна растит ребенка, приспосабливается к коммерческим структурам, где ее пока регулярно объегоривают, читает все еще не вымершие толстые литературные журналы и в свои сорок мечтает о принце на белом коне. Принц, разумеется, не едет. Денег мало. Сына в детском саду колотят все кому не лень. А папа с мамой помогают, но недостаточно, потому что живут в другом конце города. И вот она идет к психотерапевту, чтобы мир не был таким невозможно черным и чтобы можно было выжить без принца.
Она идет и согласна платить, пусть даже регулярно занимая и отдавая долги, лишь бы выбраться из хронической депрессии, сжиться с которой до конца невозможно.
Что говорит ей врач? Что говорит ей психотерапевтическая группа, в которую она попала? Не обязательно прямо, но на языке метафор, взглядов, всей атмосферой занятия? Они говорят ей: «Мы сделаем тебя такой, как нужно. Тебе сам черт будет не брат. Ты станешь свободной от всех вериг, которые навесила на тебя прошлая жизнь. И если все другие тебя не поймут, то это неважно. Главное, что мы-то тут друг друга понимаем! Мы — посвященные. Мы живем правильно, а они все там, на улице — неправильно. Ты теперь — наша. Ты познаешь научную истину». Эта манипуляция, которая, как и всякая манипуляция, начинается с утверждения «единственности истины» и третирования непосвященных (или же, напротив, попытки обратить их в свою веру).
Первый шаг, который требуется совершить, это признать, что вся предшествующая жизнь была прожита неправильно. «Я жила не так. У меня был неверный взгляд на мир». Это акт, характерный для любого обращения в новую веру. Отвергнуть себя вчерашнего, перечеркнуть былой опыт, который только что казался незыблемым и единственно возможным. «Я должна научиться жить по-новому, отказаться от прежних иллюзий, разжать былые зажимы, развязать те гордиевы узлы, которые, казалось, можно лишь рубить», совершить новое психологическое рождение, прийти в мир без шор, которые наросли за десятилетия, увидеть действительность в сиянии ее первозданной чистоты. Сама по себе такая задача не содержит ничего плохого. Она гуманистична, очистительна. Однако сколько прекрасных задач было не реализовано в силу неуклюжести исполнителей, их чрезмерной прагматичности либо «святой простоты»!
Итак, отмена прошлого опыта, его ценностное переосмысление могут быть разными. Очевидно, прежде всего ставится задача увидеть корни своих негативных впечатлений о мире, понять исток страданий, к которым, конечно же, не сводилась вся предыдущая жизнь.
Переоценка личного прошлого требует перекинуть мост между минувшим и грядущим, которое мыслится как радикальное обновление. Но пафос негативации бывает очень силен, жажда освобождения от тяжелого состояния заставляет человека становиться экстремистом по отношению к своему же прошлому, и если психотерапевт недостаточно внимателен, недостаточно тонок, то он получает пациента, перечеркнувшего самого себя. Человека, который видит в своем вчерашнем дне одну черноту, и становится жестким и несправедливым. Он не выздоравливает, потому что продолжает страдать. Само признание того, что большую часть своей жизни ты «бездарно погубил», способно вызвать самую черную меланхолию. Но сразу ставится вопрос (очень характерный для нашей отечественной мысли!): «Кто виноват?» Не может быть, чтобы признание собственного сознания «кривым зеркалом» обошлось без поиска виновника. И психоаналитическая теория его находит. По концепции Э. Берна, это уродливый жизненный «сценарий», который дается растущему ребенку его родителями.
«"Сценарий", — пишет Э. Берн, — это искусственные системы, ограничивающие спонтанные творческие человеческие устремления… Сценарий — как бы "матовый экран", который многие родители помещают между ребенком и окружающим миром (и самим собой) и который ребенок, вырастая, оберегает, держит в целости и сохранности… «Марсианин» (так Э. Берн называет человека, способного на "незашоренный взгляд". — Авт.) в состоянии протереть запотевшие стекла и поэтому видит немного лучше» (Берн Э. Люди, которые играют в игры. М., 1988. С. 337. 107). Берн перечисляет целый ряд неблагоприятных жизненных «сценариев». Он дает им наименования: «Розовая шапочка, или Бесприданница», «Сизиф, или Начни сначала», «Маленькая мисс Бетти, или Меня не испугаешь!» и др. Все это «сценарии неудачников, обрекающие их носителей на тяжкие мытарства, пьянство, самоубийство, неустроенную жизнь. Кроме типичных «сценариев», Берн приводит множество примеров конкретных родительских запретов и указаний, изуродовавших жизнь детей и определивших их жизненный путь до самой старости. Таким образом, вина за неудачно сложившуюся жизнь детей так или иначе приписывается родителям. Вольно или невольно они оказываются «роком» своих отпрысков, так как «сценарий», по Берну, — вещь труднопревосходимая, даже если ты начнешь вести себя «наоборот», то все равно будешь плясать от своего «сценария», как от печки или метаться между «сценарием» и «антисценарием». Теория Э. Берна, его «сценарный анализ» очень популярны сейчас в психотерапевтической среде и широко применяются.
«Милая женщина», пришедшая к Профессору, таким образом, очень скоро узнает, что, во-первых, она никогда по-настоящему не жила, а во-вторых, что виноваты в этом ее родители. Как ведет она себя в этой ситуации? Сначала погружается еще глубже в пучину собственного неблагополучия и отчаянно чернит все дни своего детства, юности и молодости. Все это было «неистинно». Она никогда не могла расковаться, всегда была зажата, в ее прошлом не было ни одного светлого луча. Ее невкусно кормили, дарили плохие подарки и во всем сковывали ее свободу. Не исключено, что нечто подобное порой случалось, но теперь, в воспоминании, прошлый дискомфорт приобретает вселенский масштаб и начинает заслонять горизонт. Ей не так меняли пеленки и внедряли в голову комплексы строгими указаниями. Постепенно «Милая женщина» свирепеет и переходит от жалости к самой себе к ярости по доводу родителей. Поскольку ее родители живы и здоровы, то вполне можно высказать им свое «накипевшее». И чуть раньше или чуть позже это непременно происходит. Теперь уже старшее поколение получает солидную порцию упреков и обвинений в «неверном воспитании» (а теперь вы еще и сына моего уродуете, да-да-да!!!). Соответственно бабушка укладывается в постель с сердечным приступом, дед кричит сакраментальную фразу: «Сама родила, сама и воспитывай!», ребенок залазит под диван и оттуда воет обиженный. После этого все долго дуются, ходят, поджав губы. «Милая женщина» окончательно утверждается во мнении, что «все мои беды от них». Зло порождает зло.
