Самоанализ - Хорни Карен (первая книга TXT) 📗
Другим обращавшим на себя внимание фактом в этих взаимоотношениях было то, что весь мир вокруг нее словно исчезал и только любимый человек был важен. Мысли и чувства сосредоточивались на телефонном звонке, письме или визите к нему. Часы, проведенные без него, были наполнены лишь ожиданием встречи с ним, раздумьями о том, как он к ней относится. И самое главное, она чувствовала себя абсолютно несчастной, когда он был недостаточно тактичен или, как ей казалось, ее отвергал. В это время все остальные человеческие отношения — ее работа и прочие интересы — едва не теряли для нее всякую ценность.
Третьим моментом являлась мечта о сильном и уверенном в себе человеке, добровольной рабой которого она бы стала, а он в свою очередь дал бы ей все, что ей нужно, — от материального достатка до душевного вдохновения — и сделал бы ее великой писательницей.
По мере осознания значения этих факторов постепенно становилась очевидной ее навязчивая потребность опираться на партнера, проявления и следствия которой мы прорабатывали. Основной чертой этой потребности была полностью вытесненная паразитическая установка, бессознательное желание «сидеть на шее» партнера, ожидая, что он наполнит содержанием ее жизнь, возьмет ответственность на себя, разрешит все ее трудности и сделает ее знаменитой без каких-либо усилий с ее стороны. Эта наклонность отдаляла ее не только от других людей, но и от самого партнера, поскольку неизбежное разочарование, которое она начинала испытывать, когда ее сокровенные связанные с ним надежды оставались неисполненными, вызывало в ней глубокое внутреннее раздражение. Это раздражение в значительной мере вытеснялось из страха потерять партнера, но отчасти проявлялось в случавшихся время от времени вспышках негодования. Другим следствием было то, что она ни от чего не получала удовольствие, если не могла разделить его с партнером. Наиболее общим следствием этой наклонности было то, что ее установки делали ее еще более беззащитной и пассивной и усиливали ее презрение к себе самой.
Между этой наклонностью и предыдущей имелась двоякого рода связь. С одной стороны, навязчивая скромность была одной из причин ее потребности в партнере. Она не могла заботиться об исполнении собственных желаний, и поэтому ей нужен был кто-то, кто бы о них позаботился. Она не могла защищать себя, и поэтому ей нужен был кто-то, кто бы ее защитил. Она была неспособна видеть свои ценные качества, и поэтому ей нужен был кто-то, кто бы ценность ее подтвердил. С другой стороны, налицо был острый конфликт между навязчивой скромностью и чрезмерными ожиданиями от партнера. Из-за этого бессознательного конфликта ей всякий раз приходилось искажать ситуацию, когда она бывала разочарована из-за обманутых ожиданий. В таких ситуациях она чувствовала себя жертвой невыносимо грубого и оскорбительного обращения, и это делало ее несчастной и озлобленной. Большую часть озлобленности ей приходилось подавлять из-за страха оказаться покинутой, но само ее существование подрывало их отношения и превращало ожидания Клэр в исполненные местью претензии. Она чувствовала себя расстроенной, и именно этим во многом объяснялась ее усталость и внутреннее сопротивление продуктивной работе.
В результате аналитической работы в этот период она преодолела свою паразитическую беспомощность и стала способной проявлять гораздо больше активности. Усталость теперь уже не была постоянной, а проявлялась лишь время от времени. Она стала способной писать, хотя и испытывала по-прежнему сильное внутреннее сопротивление. Ее отношения с людьми приобрели более дружелюбный характер, хотя пока еще были далеки от непосредственности; на окружающих она производила впечатление высокомерной, в то время как сама продолжала ощущать сильную робость. Общая перемена в ней отразилась в одном из ее сновидений; ей снилось, что она путешествовала со своим другом на автомобиле по незнакомой стране, и ей пришло в голову, что она тоже могла бы водить автомобиль, но у нее нет водительских прав. На самом деле она имела водительские права и могла управлять автомобилем, как и ее друг. Этот сон символизировал проблески сознания того, что у нее есть собственные права и она не обязана ощущать себя беспомощным придатком.
Третий и последний период аналитической работы был посвящен вытесненным честолюбивым стремлениям. У нее был период в жизни, когда она была просто одержима неистовым честолюбием. Этот период продолжался довольно долго: начиная с последних лет учебы в школе вплоть до второго года обучения в колледже. И можно было только догадываться, что это честолюбие продолжало существовать и действовать «втихую». Об этом свидетельствовали приподнятое настроение и чрезмерная радость от признания ее заслуг, а также боязнь неудачи и тревога при любой попытке самостоятельной работы.
По своей структуре эта наклонность была более сложной, чем две другие. В отличие от них она заключалась в попытке активно справляться с жизнью и бороться с враждебными силами. С этим был связан первый неизменно присутствовавший элемент ее честолюбия: она сама чувствовала, что в нем был позитивный момент, и постоянно желала вернуть свое былое честолюбие. Вторым элементом, питавшим ее честолюбие, была необходимость восстановить утраченное уважение к себе. Третьим элементом являлась мстительность: успех означал торжество над всеми, кто ранее унижал ее, тогда как неудача означала позорное поражение. Чтобы понять особенности этого честолюбия, мы должны вновь вернуться к истории ее жизни и показать последовательные изменения, которым оно подверглось.
Дух борьбы, связанный с этой наклонностью, проявился в ее жизни очень рано. Фактически он предшествовал развитию двух других наклонностей. В этот период анализа в ее уме всплывали ранние воспоминания о своем сопротивлении, неповиновении, воинственных требованиях, всевозможных проказах. Как мы уже знаем, она проиграла эту битву за место под солнцем, ибо условия, в которых она оказалась, были слишком неблагоприятны. Когда ей было одиннадцать лет, после ряда неприятных событий, этот дух борьбы вновь проявился у нее в форме болезненного честолюбия. Теперь, однако, он был исполнен вытесненной враждебностью: он впитал в себя все накопившиеся желания мести за несправедливое обращение с ней, которое она постоянно испытывала, и за растоптанное чувство собственного достоинства. Отныне в ее честолюбии присутствовали оба упомянутых элемента: будучи на вершине, она восстановит поколебленную уверенность в себе и, нанося поражение другим, отомстит за свои обиды. Это школьное честолюбие со всеми его навязчивыми и разрушительными элементами было тем не менее реалистичным в сравнении с боге поздними наслоениями, ибо требовало усилий для достижения превосходства над другими за счет реальных успехов. В старших классах школы ей удавалось быть первой. Однако в колледже, где ей пришлось столкнуться с большей конкуренцией, она вдруг лишилась всякого честолюбия, вместо того чтобы приложить усилия, которые, казалось бы, требовались в подобной ситуации, если она хотела по-прежнему оставаться первой. Она не могла найти в себе достаточной смелости для совершения этих усилий, и это было связано с тремя основными причинами. Первая заключалась в том, что из-за своей навязчивой скромности ей приходилось бороться с постоянными сомнениями в способностях своего ума. Другая заключалась в действительном ослаблении гибкости интеллекта из-за подавления способности критически мыслить. Наконец, ей не хотелось рисковать, ибо ее потребность превосходить других была чересчур компульсивной.
Однако отказ от внешнего проявления честолюбия не ослабил ее стремления к торжеству над другими. Ей пришлось искать компромиссное решение, и оно — в противоположность открытому честолюбию в школе — оказалось весьма изворотливым. В сущности, она хотела торжествовать над другими, не прикладывая для этого усилий. Она пыталась достичь столь большой ловкости тремя способами, и все они были глубоко бессознательными. Первый заключался в том, чтобы воспринимать любую жизненную удачу как триумф над другими. Спектр этих проявлений был очень широк — от осознанного чувства торжества из-за хорошей погоды во время экскурсии до бессознательного торжества над неким «врагом», больным или умирающим. И наоборот, каждая неудача переживалась ею не просто как неудача, а как позорное поражение. Такая установка лишь усиливала ее боязнь жизни, ибо означала опору на факторы, которые ею не контролировались. Второй способ заключался в смещении потребности в триумфе на любовные отношения. Иметь любовника или мужа было триумфом; оставаться одной означало позорное поражение. Третьим способом достижения триумфа было требование, чтобы муж или любовник, представавший в фантазиях могущественным человеком, сделал ее знаменитой без каких-либо усилий с ее стороны, возможно, просто позволив ей разделить его успех. Эти установки создали неразрешимые конфликты в ее дальнейших личных отношениях и значительно усилили ее потребность в «партнере», поскольку он должен был взять на себя все эти важнейшие функции.
