Краткая история всего - Уилбер Кен (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
КУ: Да, и оно не было второстепенным вопросом. Это был предел войны между
различными путями пробуждения западной культуры, войны, которая шла уже две тысячи
лет. И проблема продолжала оставаться безысходной, хотя каждая сторона уже
интуитивно чувствовала, что они обе были правы.
Поэтому возник повсеместный призыв к объединению Фихте и Спинозы. Или Канта
и Спинозы. Или Канта и Гете. Разные вариации на одну и ту же тему. Это действительно
было страстным желанием мыслителей целой эпохи, особенно начиная с конца
восемнадцатого века.
В: Так кто же победил?
КУ: Все вернулось к той же самой проблеме: как можно преодолеть природу ради
моральной свободы и все же стать единым с природой ради целостности? Автономия
против целостности. Что вы выбираете? Свободу от природы или свободу как природу?
Как возможно получить сразу обе? Как можно объединить Восходящий и Нисходящий
пути? Это что, дополнение к Платону? Где же может быть найдено спасение? Где же
находится ваш Бог?
В: В самый разгар этой борьбы появился человек, которого вы часто цитируете и
который, кажется, смог решить эту дилемму. В вашей книге вы представляете его, приводя письма одного из посещающих его лекции. Не возражаете, если я прочитаю
письма?
КУ: Продолжайте.
199
Глава 17
Доминирование Нисходящего пути
В: «Шеллинг читает лекции для удивительной аудитории, но среди такого сильного
шума и суматохи, свиста, ударов в окна теми, кто не может войти в дверь, в таком
переполненном лекционном зале, что почти каждый пребывает в искушении бросить
слушать, если это будет продолжаться. На самых первых лекциях услышать его было
почти вопросом жизни и смерти. Однако я доверял Шеллингу и, рискуя своей жизнью, набрался храбрости, чтобы услышать его еще раз. Во время своих лекций он просто
расцветал, и поэтому можно было с удовольствием рисковать жизнью — чего не сделал
бы человек, чтобы услышать Шеллинга?»
«Я настолько счастлив слышать вторую лекцию Шеллинга, что это нельзя описать
словами. Зарождающийся ребенок мысли прыгал от радости внутри меня, когда он
произносил слово «актуальность» в связи с отношением философии к действительности.
Я помню почти каждое слово, которое он говорил после этого. Здесь может быть
достигнута ясность. Это слово вернуло к жизни все мои философские боли и страдания. И
поэтому я хочу сознательно и охотно возвратиться к занятиям философией, я нетерпеливо
уговариваю себя, что это правильное направление. Ах, если бы я только мог! — теперь я
полностью полагался на Шеллинга... »
КУ: Да, это отрывки из письма Серена Кьеркегора, который посещал лекции
Шеллинга в 1841 году. Помимо Кьеркегора, эти лекции посещали Якоб Буркхарт, Михаил
Бакунин и Фридрих Энгельс, соавтор многих работ Карла Маркса.
В: Так не могли бы вы выразить его основную мысль, особенно в отношении
объединения разума и природы?
КУ: Шеллинг начинает с того, что говорит: «Если верно, что Просвещение преуспело
в деле разделения разума и природы (или ноосферы и биосферы), то оно также забыло и
трансцендентное объединяющее Начало. Философия обрела привычку разделять разум и
природу. Это главное бедствие современности».
Разделение разума и природы, Эго и Эко, на разум, «отражающий» природу в
научном исследовании и саму природу — это то, что мы называли парадигмой
Представления. Представление, как указывает Шеллинг, внесло раскол между природой
как внешним объектом наблюдения и отражающим ее «я» как субъектом. Шеллинг
говорил, что такое разделение делало и самих людей объектами, и это есть гуманизм, лишенный гуманности. И когда Представление само по себе зашло в тупик, оно стало, как
заметил Шеллинг, «духовным расстройством».
В этом он был согласен с Романтиками. На самом деле, Шеллинг был одним из
основателей Романтизма, хотя он также, в значительной степени, вышел за его пределы, отказавшись от регресса к природе. Таким образом, Шеллинг понял, что разделение не
может быть преодолено путем возвращения к непосредственности чувственного опыта, «к
детству человеческой расы». Никакое возвращение к Эко-природе было невозможно, и
Шеллинг знал это.
Он, наоборот, придерживался мнения, что мы должны выйти за пределы разума, чтобы обнаружить, что разум и природа есть просто различные проявления одного
абсолютного Духа, Духа, который проявляется в последовательных стадиях своего
развития. Как вскоре выразил это коллега Шеллинга Гегель, Дух — это не Одно в отличие
от Многого, но самый процесс выражения Одного через Многое, — бесконечная
деятельность, выражающая себя в самом процессе развития. Как мы сегодня сказали бы, Дух выражает себя во всем процессе эволюции.
200
Эволюция: Великая Холархия, раскрывающаяся во времени
В: Итак, это понятие эволюции или развития не было впервые введено Дарвином.
КУ: Совершенно верно. Теоретики Великой Цепи, начиная уже с Лейбница, начали
понимать, что Великая Цепь лучше всего может быть понята как холархия, которая не
дается сразу, а скорее развивается в течение огромных периодов исторического и
географического времени, начиная с материи, затем появление у каких-то форм жизни
чувств, затем восприятия, потом импульсов, затем образов, и так далее.
Приблизительно за столетие до Дарвина в образованных кругах было общеизвестно, что Великая Цепь развивалась достаточно долгое время. И — важное допущение — в
Великой Цепи не должно было быть никаких «пустот» или отверстий (потому что полнота
Духа заполняет все пустые места). Поэтому задача многих исследований состояла в том, чтобы найти все «недостающие связи» развития.
В: Именно так, фактически, и появился этот термин?
КУ: Да, любые недостающие связи в Цепи. И поэтому был начат массовый поиск
«недостающих связей» среди различных видов. И столь широко распространенным было
это понимание, столь традиционным и само собой разумеющимся, что даже печально
известный руководитель цирка П. Т. Барнум мог объявить, что в его музее содержатся:
«Орниторхинкус, или связующее звено между китом и уткой; две новых разновидности
летающих рыб, которые несомненно соединяют птиц и рыб; Болотная игуана, являющаяся
связующим звеном между рептилиями и рыбами, наряду с другими животными, представляющими собой соединительные звенья Великой Цепи живой Природы». Это
было за два десятилетия до того, как Дарвин издал свою знаменитую книгу
«Происхождение видов»
В: Это забавно.
КУ: Это очаровательно. Весь этот поиск недостающих связей. Исследователи вели
поиск микроорганизмов, существование которых Лейбниц предсказал уже исключительно
на основе Великой Цепи — микроорганизмы просто должны были быть там, чтобы
заполнить определенные очевидные промежутки в Цепи. Ему также предшествовала вера
в жизнь на других планетах, которую Джордано Бруно вывел на основе Великой Цепи. И
гипотеза о недостающих связях между видами также первоначально не была основана на
эмпирических или научных свидетельствах, а питалась исключительно верой в Великую
Цепь.
В: Это идея неоплатоников.
КУ: Да, все возвращает нас к Плотину. Он говорил, что Дух настолько полон и
совершенен, что, когда он реализует себя в творении, он не оставляет ни одного места
нетронутым. Он не оставляет никаких пустот, промежутков или упущенных связей. И
Великая Холархия Плотина — это способ связи и включения этих уровней друг в друга, на всем протяжении от материи до Бога.
Теперь, если вы рассмотрите эту Великую Холархию, в точности такую, какой ее
