Валентин Понтифекс - Сильверберг Роберт (мир бесплатных книг TXT) 📗
Плавание на север или восток, пока они беснуются, будет просто самоубийством, и ничем больше". Купцы полагали, что пройдет не меньше шести-восьми месяцев, прежде чем последняя из драконьих стай, недавно обогнувших юго-восточную оконечность Цимроеля, завершит свое путешествие в северные воды, и морские пути вновь окажутся свободными.
Валентина страшила возможность оказаться запертым в отдаленном Беллатюле. Возвращаться в Пьюрифайн не имело смысла, а предпринимать любое путешествие по суше через провинцию метаморфов в обширные центральные территории континента было рискованно и обещало занять много времени. Но представилась еще одна возможность. «Мы можем доставить вас на Сувраель, мой лорд, – сказали судовладельцы. – Драконы в южных водах вообще не появлялись, и путь остается свободным». Сувраель? Идея, на первый взгляд, представлялась весьма необычной. Но потом Валентин подумал: «А почему бы и нет?» Помощь Барьязидов могла бы пригодиться; во всяком случае, не стоит отвергать затею вот так, сразу. Кроме того, возможно, что найдется какой-нибудь морской маршрут с южного континента до Острова, что пролегает в стороне от тех мест, в которых буйствуют многочисленные драконы. Да. Да.
Итак, Сувраель. Путешествие оказалось недолгим. И вот флот беллатюлских купцов, что на всем протяжении плавания боролся с обжигающим встречным ветром, вошел в гавань Толигая.
Город, раскаленный полуденным солнцем, производил гнетущее впечатление и представлял собой унылое скопление одно– и двухэтажных строений грязноватой расцветки, вытянувшихся в линию вдоль берега, а от побережья доходивших до отдаленной гряды невысоких холмов, что обозначали границу между прибрежной равниной и суровой пустыней внутренних районов. Когда королевская свита сходила на берег, Карабелла с ужасом посмотрела на Валентина, ответившего ей ободряющей, но не слишком убедительной улыбкой.
Сейчас казалось, что Замковая Гора находится отсюда не в десяти тысячах, но в десяти миллионах миль.
Но во дворе здания таможни их ожидали пять великолепных флотеров, украшенных широкими пурпурными и желтыми полосами. То были цвета Короля Снов. Возле флотеров стояли охранники в ливреях тех же цветов. Когда Валентин и Карабелла подошли поближе, из первого флотера вылез высокий могучего вида мужчина с густой черной бородой с проседью и медленно, слегка прихрамывая, направился им навстречу.
Валентин хорошо помнил эту хромоту, потому что когда-то она принадлежала ему, так же как и тело чернобородого человека, поскольку к ним приближался бывший узурпатор Доминин Барьязид, по приказу которого Валентин получил тело неизвестного золотоволосого мужчины, чтобы Барьязид, перейдя из своего тела в тело Валентина, мог править в обличье Валентина на Замковой Горе. А хромота у Валентина появилась давным-давно, когда он сломал ногу после дурацкого несчастного случая во время поездки с Элидатом по карликовому лесу возле Амблеморна на Замковой Горе.
– Добро пожаловать, мой лорд, – с большой теплотой произнес Доминин Барьязид. – Ваш визит, на который мы надеялись столько лет, – большая честь для нас.
В высшей степени смиренно он сделал Валентину знак звездного огня – как заметил Коронал – трясущимися руками. Да Валентин и сам был далек от спокойствия, поскольку возможность снова лицезреть свое первое тело, теперь, когда оно принадлежит другому, вызвала странное волнение. После поражения Доминина он не стал искушать судьбу и потому не стремился заполучить свое тело обратно, но все равно, чужая душа, смотревшая на него его же глазами, приводила его в сильное замешательство. Так же странно и волнительно для него было видеть перед собой узурпатора, полностью искупившего грехи и смывшего с себя клеймо предателя, столь искреннего в своем радушии.
Кое-кто считал, что Доминин заслуживает смерти за свое преступление. Но Валентин никогда не одобрял таких разговоров. Возможно, король каких-нибудь варваров в отдаленные доисторические времена и казнил своих врагов, но на Маджипуре такая кара не предусматривалась ни за одно преступление, даже за покушение на жизнь Коронала. Кроме того, рассудок поверженного Доминина помутился, он сошел с ума, когда выяснилось, что его отец, которого считали Королем Снов, на самом деле оказался самозванцем из метаморфов.
И потому было бы совершенно бессмысленно налагать какое угодно наказание на этого совершенно раздавленного обстоятельствами человека.
Вернув себе трон, Валентин помиловал Доминина и передал того его родичам, чтобы он мог вернуться на Сувраель. Здесь он долго выздоравливал.
Несколько лет спустя он умолял позволить ему приехать в Замок, чтобы попросить прощения у Коронала. «Я уже простил вас», – ответил тогда Валентин, но Доминин все равно приехал и, насколько можно было судить, с чистым сердцем преклонил колени в тронном зале Конфалума во время приема и снял груз предательства со своей души.
Теперь, подумал Валентин, положение вновь полностью переменилось: я стал беглецом и ищу приюта во владениях Доминина.
Доминин сказал:
– Мой царственный брат Минакс послал меня, мой лорд, сопроводить вас во Дворец Барьязидов, где вы будете нашим гостем. Прошу вас ко мне, в головной флотер.
Дворец располагался довольно далеко от Толигая, в суровой и печальной долине. Валентин иногда видел его во сне: зловещее, угрожающего вида здание из темного камня, увенчанное фантастическим переплетением остроконечных башен и угловатых парапетов. Его явно строили с таким расчетом, чтобы оно внушало страх.
– Ужасно! – шепнула Карабелла, когда они подъехали поближе.
– Подожди, – ответил Валентин. – Подожди немного.
Они миновали массивные, мрачные спускные решетки и оказались внутри, где ничто не напоминало о неприятном, отталкивающем фасаде дворца. В просторных внутренних двориках эхом отдавалось нежное журчание фонтанов, а прохладные, насыщенные ароматами ветерки заменяли здесь испепеляющую жару внешнего мира. Когда Валентин и Карабелла вышли из флотера, они увидели ожидавших их слуг с охлажденным вином и шербетом, услышали музыкантов, игравших на сладкозвучных инструментах. Их встретили двое мужчин, облаченных в свободные белые одежды. Один из них был бледнее лицом, имел мягкие черты и округлый живот; второй, загорелый почти до черноты под пустынным солнцем, был худощав и обладал орлиным профилем. Голову худощавого венчала сверкающая золотая диадема – знак Владык Маджипура.
Валентину не нужно было представлять Минакса Барьязида, ставшего Королем Снов после своего отца. Вторым был, по всей видимости, его брат Кристоф.
Оба сделали знак звездного огня, и Минакс пошел навстречу Валентину, чтобы собственноручно предложить ему пряного голубого вина.
– Мой лорд, – заговорил он, – в нелегкое время вы навещаете нас. Но мы от всей души приветствуем вас, какой бы мрачный момент мы ни переживали.
Мы перед вами в неоплатном долгу, мой лорд. Все, что у нас есть, принадлежит вам. Все, чем мы располагаем, находится в вашем распоряжении.
– Он явно заранее готовился к этой речи и, судя по тому, как гладко она прозвучала, тщательно отрепетировал ее. Но потом Король Снов подался вперед, его жесткие, мерцающие глаза оказались в нескольких дюймах от лица Валентина, и уже другим, более глубоким, задушевным голосом он произнес:
– Вы можете оставаться здесь столько, сколько сочтете нужным.
Валентин спокойно ответил:
– Вы неправильно меня поняли, ваше высочество. Я прибыл к вам не для того, чтобы просить убежища, а для того, чтобы добиться вашей помощи в предстоящей борьбе.
Король Снов, похоже, несказанно удивился.
– Конечно, я помогу вам всем, что в моих силах. Но неужели вы видите хоть малейшую возможность преодолеть тот хаос, который обрушился на нас? Я должен вам сказать, мой лорд, что очень пристально наблюдал за миром с помощью вот этого… – он прикоснулся к своей диадеме, – и не вижу никакой надежды, мой лорд, ни малейшей надежды.
