Суперфрикономика - Левитт Стивен Д. (читать книги онлайн бесплатно полные версии .TXT) 📗
По целому ряду причин глобальное потепление является исключительно сложной для изучения проблемой.
Во-первых, ученые, занимающиеся климатическими вопросами, не могут проводить эксперименты. В связи с этим они больше напоминают экономистов, чем физиков и биологов. Их цель состоит в том, чтобы найти взаимосвязи в имеющихся данных, не имея при этом возможности ввести десятилетний запрет на использование автомобилей (или разведение коров).
Во-вторых, наука вынуждена изучать чрезвычайно сложный механизм со множеством связей. Давайте, к примеру, представим себе, что мы единовременно увеличиваем количество авиарейсов в мире в три раза. Это (как и любой другой вид человеческой деятельности) повлияет не только на масштабы выбросов в атмосферу, но и на атмосферную конвекцию или процессы образования облаков.
Для прогнозирования глобальных температур на поверхности Земли нужно принять во внимание и эти, и многие другие факторы, в том числе испарения, осадки и, само собой, выбросы в атмосферу продуктов жизнедеятельности животных. Но даже самые сложные климатические модели не способны в полной мере учесть влияние этих переменных, что крайне затрудняет прогнозирование нашего климатического будущего. Для сравнения: модели анализа рисков, используемые современными финансовыми учреждениями, не так давно казались вполне надежными. Как показал недавний банковский кризис, этой степени надежности оказалось недостаточно.
Присущая изучениям климата неточность означает, что мы не знаем с достаточной определенностью, приведет ли наш нынешний путь развития к росту температуры планеты на два или на десять градусов. Мы даже не знаем, приведет ли резкий рост к простому неудобству для жителей планеты или же к концу цивилизации в том виде, в котором мы ее знаем.
Именно этот призрак катастрофы (неважно, насколько отдаленной) и выдвинут глобальным потеплением на первый план в государственной политике многих стран. Если бы мы были уверены в том, что потепление приведет к значительным и рассчитываемым расходам, то экономические проблемы свелись бы к простому анализу затрат и выгод. Иными словами, перевесят ли будущие выгоды от сокращения выбросов нынешние расходы на это сокращение? Либо нам лучше отложить решение этого вопроса на будущее? А может быть, нам стоит продолжать осуществлять выбросы в прежнем объеме и одновременно учиться жить в более горячем мире?
Экономист Мартин Вейцман проанализировал лучшие из имеющихся в нашем распоряжении климатических моделей и пришел к выводу: вероятность того, что наше будущее станет ужасным (то есть что мировая температура вырастет более чем на 10 градусов), составляет не более 5 процентов7.
Разумеется, этот маловероятный сценарий таит в себе элемент неопределенности. Так стоит ли нам уделять так много внимания столь незначительной вероятности глобальной катастрофы?
Экономист Николас Стерн, создавший поистине энциклопедический отчет для британского правительства по вопросам глобального потепления, предложил, чтобы развитые страны ежегодно тратили на решение этой проблемы по 1,5 процента своего ВВП — по состоянию на сегодняшний день это составит эквивалент 1,2 триллиона долларов8.
Но, как известно большинству экономистов, люди чаще всего не хотят тратить сколь-нибудь значительные суммы на то, чтобы избежать будущих проблем, в особенности когда вероятность возникновения этих проблем минимальна. В будущем у нас могут появиться варианты предотвращения проблемы, стоящие значительно меньше, чем варианты, имеющиеся у нас сегодня.
Хотя экономистов учат быть хладнокровными и спокойно рассматривать все доводы «за» и «против» при обсуждении любого вопроса, в том числе и глобальной катастрофы, остальная часть жителей Земли является все же чуть более возбудимой. И большинству людей свойственно воспринимать ситуации неопределенности с несколько чрезмерными эмоциями: страхом, проклятиями или даже параличом действий9. Неопределенность способна сделать и еще одну неприятную вещь, а именно заставить нас обдумывать наихудшие варианты развития событий (вспомните, к примеру, что именно вы подумали, услышав глубокой ночью из-за дверей звук падающего предмета). Думая о глобальном потеплении, люди вызывают в своем воображении прямо-таки библейские напасти: повышение уровня моря, адскую жару, язвы, чуму, хаос на всей планете.
Вполне понятно, что движение против глобального потепления постепенно приобрело чуть ли не религиозный характер. Многие считают, что человечество унаследовало от своих предков девственный Эдем, затем согрешило, загрязняя райские кущи, и теперь должно подвергнуться лишениям, чтобы не погибнуть в огненном апокалипсисе. Джеймс Лавлок, которого можно рассматривать как своего рода первосвященника этой религии, излагает эти мысли языком, вполне привычным для литургии: «Мы использовали энергию и слишком активно заселили Землю... Мы упустили время для реализации идей устойчивого развития; то, что нам нужно сейчас, — это устойчивое отступление».
Выражение «устойчивое отступление» звучит так, как будто автор призывает нас вернуться к мешковине вместо одежды. Для жителей развитых стран подобное поведение означает снижение потребления, использование меньшего количества вещей, более редкие поездки на автомобиле. Кроме того (хотя об этом практически никто не говорит), речь может идти о постепенном уменьшении населения Земли.
И если у движения современных консерваторов должен быть святой покровитель, то лучше всех на эту роль подходит, по нашему мнению, Альберт (Эл) Гор, бывший вице-президент США и лауреат Нобелевской премии. Его документальный фильм «Неудобная правда» поведал миллионам зрителей об опасностях чрезмерного потребления.
После выхода фильма он создал организацию «Альянс по защите климата», которая видит свою роль в «невиданном ранее по объемам убеждении масс». На острие удара альянса находится общественная кампания под названием «Мы» с бюджетом в 300 миллионов долларов, которая призывает американцев отказаться от своего расточительного образа жизни10.
Однако у любой религии есть свои еретики. Глобальное потепление не является исключением. Борис Джонсон, журналист с классическим образованием, которому удалось стать мэром Лондона, прочитал труды Лавлока (которого он называет «священнической фигурой») и пришел к следующему выводу: «Как и во всех ведущих религиях, страх перед изменением климата удовлетворяет нашу потребность в ощущении вины и отвращении к самому себе, а кроме того, подпитывает извечное человеческое чувство, согласно которому технологический прогресс рано или поздно навлечет на себя кару богов. И страх климатических изменений в этом смысле напоминает религию: он окутан тайной, и мы никогда не можем с уверенностью утверждать, станут ли наши действия искупительной жертвой и приведут ли они хоть к какому-то успеху»11.
Пока истинные верующие оплакивают осквернение нашего земного Эдема, еретики отмечают, что этот рай на земле задолго до появления людей был окутан таким плотным слоем метана, что в нем не могло появиться ничего живого12. Когда Эл Гор призывает граждан отказаться от пластиковых пакетов для покупок, кондиционеров или слишком частых поездок, агностики возражают, что на долю человека приходится лишь 2 процента глобальных выбросов диоксида углерода, а остальная доля возникает в результате естественных процессов, таких как гниение растений13.
Когда мы отказываемся от религиозного рвения или чрезмерной научной сложности, то понимаем, что в основе глобального потепления лежит невероятно простая дилемма. Экономисты любовно называют ее внешними, или экзогенными, факторами.
Что такое «внешние факторы»? Этот термин описывает ситуацию, при которой один субъект предпринимает какие-то действия, а другой, без предварительного согласования, вынужден оплачивать (полностью или частично) расходы, связанные с этими действиями. Внешние факторы представляют собой (если пользоваться экономическим термином) налогообложение без соответствующего объекта.
