Гигантский морской змей - Непомнящий Николай Николаевич (читать книги онлайн бесплатно серию книг txt) 📗
ДОКТОР КОХ И ЕГО ХОЗЯИН ВОД
Хотя это и случилось столетие назад, Бродвей уже был пульсирующим центром Нью-Йорка: никакая другая артерия Соединенных Штатов не собирала таких густых толп, как эта прославленная улица. И именно ее выбрал в 1845 году некий доктор Альберт Карл Кох для того, чтобы выставить в «Салоне Аполлон» фантастический скелет одной окаменелости, пышно обозначенной как Hidrarchos sillimanii, то есть Хозяин Вод Сйлли-мана. Животное было посвящено профессору Бенджамину Силлиману, потому что именно он, как мы помним, не колеблясь признал в 1827 году существование великого морского змея. И, таким образом, животное, чьи останки были продемонстрированы восхищенной нью-йоркской публике и извлеченные, по словам Коха, из земли в Алабаме, было не чем иным, как тем самым монстром, который до сих пор живьем бороздит океанские воды.
И в самом деле, этот скелет змеевидной формы, длиной 34 метра, обладавший вытянутой головой и устрашающими челюстями, с рядом ребер, образующих яйцевидное удлиненное туловище, и оснащенный парой ласт, казалось, напоминал о животном, удивительным, потрясающим образом отвечающем описаниям большинства свидетелей. Чтобы довершить это сходство, вдумчивый и тщательный Кох дошел до того, что придал скелету изогнутую форму и даже приподнял ему голову в позе, столь привычной для морского чудовища.
Это было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Злая судьба доктора Коха возжелала, чтобы среди нью-йоркских зевак, которые за двадцать пять центов валом валили поглазеть на удивительное существо, оказался однажды ученый анатом,, профессор Джефриз Уимэн. Это был тот самый Уимэн, который два года спустя опубликовал первое научное описание другого «монстра», которого тогда также считали чем-то мифическим: гориллы. Ученому не составило большого труда «раскусить» по зубам с двумя корнями морского «ящера», выставленного на Бродвее. Тот на самом деле оказался млекопитающим, и, что гораздо серьезней, весь скелет был составлен из многочисленных частей других скелетов, ловко сцепленных. Так как Кох представлял все дело так, будто бы он нашел весь костяк сразу, и в том положении, которое он придал ему на выставке, с позвонками, образующими единый ряд, делом чести профессора Уимэна было доказать, что «отец» гидрархоса был не неловким палеонтологом, а ловким мошенником!
Уимэн не поленился даже идентифицировать животных, которые невольно поучаствовали через миллион лет после своей гибели в рождении Хозяина Вод: это были вымершие китообразные из рода зейглодонов, достигавшие длины 15 метров ! Кстати, Кох не соврал, заявив, что нашел кости в Алабаме: именно там чаще всего находят останки зейглодонов, датируемые концом третичной эпохи. Но он не был так уж неопытен, предполагая, что кости млекопитающих примут за скелет ящера: незадолго до всей этой истории некий блистательный зоолог ошибся в этом вопросе.
В 1832 году доктор Ричард Харлан получил от судьи Г. Брая гигантский позвонок, весивший 20 килограммов, который судья нашел среди других двадцати семи подобных позвонков на берегу Уахиты, в Луизиане. Он отрапортовал об останках первобытного ящера из класса эналиозавров и, решив, что его размеры явно велики, создал в честь него новый род басилозавров, то есть «царей-ящеров».
Затем похожие позвонки и различные другие части скелета от того же животного были найдены на плантации судьи Джона Дж. Крифа в Алабаме, где испуганные черные рабы опознали их ничуть не хуже, приняв за останки падшего ангела… Потребовалось много времени, пока прославленный Ричард Оуэн не осмотрел все окаменелые обломки (1839) и не вынес заключения, что они не принадлежат ни гигантской рептилии, ни ангелам. Великий британский анатом был первым, кто подчеркнул, что если у животного зубы о двух корнях, то речь идет о млекопитающем. Это, вероятно, было первобытное китообразное, этакий первокашалот, для которого Оуэн предложил ввести новое имя зейглодона (то есть «зубы под коромыслом», так как зубы были соединены костным гребнем).
Оповещенный о проделке Коха, профессор Силлиман поспешил отклонить сомнительную честь, которую оказал поддельщик, посвятив ему зверя, описанного за тридцать лет до того доктором Харланом. Странный жулик-палеонтолог нимало не огорчился и воспользовался случаем, чтобы исправить орфографию в родовом имени своей сборной окаменелости: он попросту нарек ее Hydrarchos harlani.
Кох, однако, не впервые совершал подобные демарши. В 1848 году «Иллюстрейтед Лондон ньюс» сообщил о существовании окаменелого скелета морского змея, извлеченного из земли неким доктором по имени Альберт Кох. Издатель журнала определенно не осознавал, что речь идет о звучной мистификации. Но английский геолог и палеонтолог Гидеон Элджертон Мантел тут же поспешил развеять его неведение и дал подробное разъяснение истинной природы гидрархоса и его открывателя.
«Господин Кох, — утверждал он помимо прочего, — это тот самый человек, который несколько лет назад, собрав прекрасную коллекцию костей слонов и мастодонтов, составил из них огромный скелет, который выставил в Египетском зале на Пиккадилли под именем „Миссуриец“. Эта коллекция была куплена администрацией Британского музея, и из нее же отобрали кости, которые ныне образуют изумительный скелет мастодонта в нашей Национальной галерее органических останков».
Итак, еще до того, как Хозяин Вод въехал на Бродвей, у Пиккадилли уже был свой «Миссурийский Левиафан».
Однако не ошибется тот, кто допустит, что доктор Кох совсем не был человеком, начисто лишенным достоинств. Наоборот, то был великий новатор, имя которого должны повсюду в Америке произносить с уважением. Ведь это он первый в 1839 году, обнаружив наконечники кремниевых стрел, глубоко ушедшие в кости мастодонта и древнего кабана, установил подлинную древность человека на североамериканском континенте, которую можно исчислять тысячелетиями.
Все тогда, и особенно коллеги, жестоко его осмеяли: в то время господствовало убеждение, что индейцы прибыли в Америку всего за несколько веков до Колумба. Без сомнения, проникнувшись отвращением к невежеству и самодовольству этих так называемых знатоков, осмеянный палеонтолог с тех пор затаил мечту обязательно отомстить и одурачить их самих… Раз они отказываются в своей слепоте от открытий, основанных на убедительных и подлинных доказательствах, то почему бы им в силу той же слепоты не принять псевдооткрытия, сфабрикованные при помощи поддельных доказательств? Может быть, он даже сможет получить кое-какую финансовую помощь на эти фальшивки, что позволит ему продолжить раскопки и свои работы, а его идеи смогут наконец обрести заслуженные признание и триумф.
Бедный, озлобленный человек, не обладавший силой характера Рафинеска, для которого поиски истины были всегда на первом месте, он забыл о существовании компетентных и сведущих ученых и ничего не добился, кроме позора, покрывшего его на всю жизнь…
Подделка, совершенная не слишком внимательным Кохом и разоблаченная профессором Уиманом, естественно, стала объектом иронических комментариев и злобных выпадов в различных научных журналах как в Европе, так и Америке. Но вопрос всплыл еще раз в февральском, за 1846 год, номере «Нойе нотитцен» Фрорипа. На следующий год в июне в третьей серии «Нотитцен» один из его сотрудников, который, по логике, уже должен был быть знаком с подлинной сущностью гидрархоса, сделал следующее предположение:
«А не идентичен ли случайно морской змей гидрархосу, то есть не представляет ли он живьем этот древний род, следы которого по-прежнему видны и сейчас, разве только род сократился до нескольких редких экземпляров по сравнению с ушедшими эпохами?»
Говоря яснее, это должно было означать: «Не может ли морской змей принадлежать к тому же роду, что и басилозавр (то есть зейглодон), дотянувший до наших дней?»
Автор этого оригинального предположения подписался только инициалами: М. Я. Ш., но его идентификация не представляет ни малейшей сложности, потому что главным редактором «Нотитцен» в то время был ботаник Матиас Якоб Шлейден, один из двоих бессмертных защитников клеточной теории. Шлейден когда-то был адвокатом, и это объясняет вымученный и двусмысленный характер его замечания.
