Вампиры и оборотни - Николаев Константин Николаевич (книги онлайн TXT) 📗
Ее похоронили в поле, на обочине дороги. Труп зарыли неглубоко в землю, под корнями диких тюльпанов и голубых гиацинтов, которые зацветут поздней весной.
В планы Эржебет не входило повторять подобные экзекуции за Илавой, где они были уже слишком близко от Биче, а во владениях Турзо она не собиралась выставлять свои кровавые развлечения наобщее обозрение.
Девушка, убитая под Илавой, не была единственной, умерщвленной таким способом. Впоследствии эту изощренную пытку Эржебет каждую зиму повторяла в обледенелых купальнях и во дворах замков, принадлежащих Батори, в Лека, стоявшем высоко на горных склонах, в Керечуре, в Чейте.
Потому-то и смотрел Турзо с таким пристальным вниманием на свою прекрасную кузину, невозмутимо восседавшую за праздничным столом. Ведь слухи о произошедшем у Илавы, по дороге в Бичевар, распространились среди соседей со скоростью лесного пожара.
Мажордом Эржебет Бенедик Дезео был надежен, как и вся дьявольская троица. Но слуги графини, каждый день пьянствовавшие под лестницей вместе с прислугой замка Биче, плели самые жуткие истории, чтобы скоротать долгие зимние вечера. Это происходило каждую ночь, когда Йо Илона и Дорко были заняты приготовлениями госпожи ко сну.
Так вокруг Эржебет Батори стягивалось невидимое кольцо ужаса.
По возвращении графини в замок в Верхней Венгрии соседние деревни одна за другой отказывались предоставлять девушек для ее свиты. Не помогали уже те надежные уловки, на которые обычно шли Дорко и Йо Илона. Их проклятое везение отвернулось от них. Напрасно сулили они новую одежду, тщетно расхваливали выпадавшую на долю девушек честь состоять при такой знатной семье. Стало ясно, что пора начинать поиски в областях, еще не уплативших свою страшную дань, и в таких отдаленных краях, откуда бы девушки добирались целый месяц. Теперь старухи уже не отваживались дважды заезжать в одну и ту же деревню. Слухи бежали впереди них. Говорили уже, что графиня ухитрялась совершать убийства даже в тех домах, куда ее приглашали в гости. Эржебет была полностью поглощена своей страшной охотой. Она, подчиняясь своей привычке к немедленному исполнению желаний, и теперь требовала, чтобы в трех или четырех замках, состоявших в ее владении, постоянно было бы наготове по нескольку девушек. Для поиска «служанок» наняли множество женщин самого разного возраста. Занимавшиеся этим делом Отваш и Барзоня, например, знали все. А было ли известно остальным женщинам, например жене пекаря Чабо, какая страшная участь ожидала молодых крестьянок? Они завидовали новой накидке и юбке своей товарки, полученным за очередную жертву, отправленную в замок. Некоторые из девушек видели графиню только издалека, во дворе, когда она отправлялась на охоту, они оставались служить в кухне или прачечной, пока не приходил день, когда их вызывали в комнату графини. По какому жребию выбирала она их имена из своего длинного списка? Это осталось тайной, но известно, что наружная привлекательность имела для нее большое значение. Когда во время их путешествий хозяйка выделяла среди других ту или иную девушку, Йо Илона обычно делала все возможное, чтобы уговорить ее оставить свою деревню и присоединиться к ним. Она даже отправлялась в деревни, чтобы уговорить матерей отпустить девушек в услужение к графине.
Как-то раз это произошло в доме Каты Надашди. В тот день Илона вернулась, победно ведя за собой целую компанию здоровых и легкомысленных девушек из Егера, готовых отправиться в Чейте.
После того как умер граф Ференц Надашди, дьявольские силы полностью одержали верх над сознанием и душой его вдовы. Нередко ночами она уходила в лесную чащу и выла там на луну, а когда возвращалась обратно, неизменно сопровождаемая своими верными черными кошками, надевала на голову корону из черных и серебряных листьев шалфея и белены и танцевала со своей тенью, вызывая в воображении образ древнего божества.
Никто не знал об Эржебет всего. Она была «лесной ведьмой». По соседству с Шарваром в то время жила старая колдунья, которая часто наблюдала за тем, как графиня скачет верхом, вытаптывая крестьянские посевы. Ее звали Анна, но, по никому не ведомой причине, она называла себя Дарвуля. Эта желчная и совершенно бессердечная старуха была настоящим исчадием ада.
У этого кладезя колдовских познаний и набиралась графиня своей дьявольской силы, навсегда повенчавшись со всем тем, что было ядовитым и смертельным. Благодаря Дарвуле ее безумие принесло вскоре спелые плоды. Дарвуля добилась этого посредством колдовства, заботливо очищая с помощью самых низких средств избранный ею для графини путь от препятствий, опасаясь, что у Эржебет не хватит сил преодолеть их. В подвальной комнате, похожей на склеп, Дарвуля терпеливо чертила тайные знаки, подсказанные ей колдовским чутьем. Зачарованная Эржебет смотрела, как, пробуждая силы зла, колдунья творит перед ней свое собственное волшебство, и это было единственное таинство, к которому она хотела бы причаститься.
С появлением Дарвули в замке окончательно воцарилась атмосфера бесконечных слез и страданий. Как-то раз Каталина, а может быть, и Йо Илона внезапно почувствовала жалость к узницам, в ожидании своей участи запертых в клетки, и покормила их. Приболевшая в тот день графиня узнала через Дарвулю об этом и вызвала виновную к себе в спальню, где та на себе испытала укус чудовища.
Пастор из Чейте Поникенус, не отличавшийся большой смелостью, смертельно боялся Дарвулю и особенно ее черных котов. Черная кошка, перебежавшая дорогу, считалась плохой приметой. Между тем замок был переполнен этими тварями, и, увидав, как они во все стороны снуют перед ним на лестнице, пастор пугался до умопомрачения и позже на суде свидетельствовал, что они не раз кусали его за ноги.
Для крестьян Верхней Венгрии было обычным надрываться на работе, уподобляясь тягловому скоту. Они носили в деревянных бадьях воду из реки высоко на холм, в замок, чистили дворы и пропалывали клумбы с фиалками и розовыми кустами, ухаживали за обвивавшим стены диким виноградом, зеленоватые соцветия которого наполняли воздух тяжелым ароматом, стирали многочисленные скатерти и постельное белье. Из этих людей, живших хуже деревенской скотины, грубых дома, но боязливых в замке, способных руками удержать волка, но падавших ниц при виде графини, она истребила не менее шести с половиной сотен. Излишне упоминать о том, что, нанимаясь на службу в замок, никто из них заранее не мог предположить, какие страшные наказания будут нести они даже за самые небольшие проступки. Они поступали, как кошки или сороки, не упуская случая стащить все, что плохо лежит или выглядит съедобным. Они не придавали значения тому, что болтали о многих вещах. Между тем обо всем этом без промедления доносилось Дорко и Йо Илоне. Если Эржебет была в хорошем настроении и мирно дремала на воздухе, хмельном от запаха фиолетовых лилий, специально привезенных с горных склонов для украшения ее спальни, то все проходило гладко: Дорко всего лишь срывала с провинившейся одежду, и та под пристальным взглядом графини продолжала работать обнаженной, пунцовой от стыда либо в таком виде стояла в углу. В своем неведении о настоящих страшных забавах графини они должны были бы предпочитать всем остальным наказаниям, о которых им пока еще ничего не было известно, эти, почитаемые ими за самые неприличные и позорные.
Но если у Эржебет выдавался тяжелый день или она была чем-то раздражена, то как же плохо приходилось какой-нибудь девушке, стащившей пару монет! Йо Илона разжимала ей пальцы рук и держала их так, а Дорко или сама графиня щипцами доставали из пламени камина раскаленную докрасна монету и клали ее в раскрытую ладонь девушки. Если вдруг обнаруживалось плохо выглаженное белье, то в дело шел нагретый утюг, который Эржебет собственноручно прижимала к лицу нерадивой прачки. Был случай, когда Дорко обеими руками насильно открыла рот девушки, а графиня сунула конец утюга прямо в горло несчастной жертвы.
Если в такой черный день какая-нибудь неосторожная девушка, занятая шитьем, произносила несколько слов, Эржебет тут же бралась за иголку и накрепко зашивала болтушке рот.
