Жизнь за гранью жизни (СИ) - Басаргина Е. (серии книг читать бесплатно TXT) 📗
ЛУЧШЕ НЕТУ ТОГО СВЕТА?
Антилох. Наоборот, Ахилл, мы лучше; мы понимаем бесполезность наших слов и решили молчать терпеть и переносить свою судьбу спокойно, чтобы не смешить других, высказывая такие желания, как ты.
Диоген и Александр
1. Диоген. Что это, Александр? И ты умер, как все?
Александр. Как видишь, Диоген. Что же в этом удивительного, если я, человек, умер?
Диоген. Так, значит, Аммон солгал, говоря, что ты - его сын? Значит, на самом деле ты сын Филиппа?
Александр. Наверно, Филиппа: был бы я сыном Аммона, я бы не умер.
Диоген. Но ведь и про Олимпиаду рассказывали, будто она видела на своем ложе дракона, который сошелся с ней: от него-то, говорят, она и родила тебя, а Филипп обманывался, думая, что ты его сын.
Александр. И я тоже слышал об этом, но теперь вижу, что и мать, и прорицатели Аммона говорили вздор.
Диоген. Однако их ложь пригодилась тебе для твоих дел: многие трепетали перед тобой, считая богом.
2. Но скажи мне, кому ты оставил свою громадную державу?
Александр. Сам не знаю, Диоген: я не успел на этот счет распорядиться; только, умирая, передал мое кольцо Пердикке. Но чего же ты смеешься, Диоген?
Диоген. Я вспомнил, как поступала с тобой Эллада, как тебе льстили эллины, лишь только ты получил власть, - избрали тебя своим покровителем и вождем против варваров, а некоторые даже причисляли тебя к сонму двенадцати богов, строили тебе храмы и приносили жертвы, как сыну дракона.
3. Но скажи мне, где тебя македоняне похоронили? Александр. Пока я лежу в Вавилоне, уже тридцатый день, но начальник моей стражи Птоломей обещал, как только покончит с беспорядками, которые возникли после моей смерти, перевезти меня в Египет и там похоронить, чтобы таким образом я сделался одним из египетских богов.
Диоген. Как же мне не смеяться, Александр, в" дя, что ты даже в преисподней не поумнел и думаешь сделаться Анубисом или Осирисом? Брось эти мысли, божественный: кто раз переплыл на эту сторону озера и проник в подземное царство, тому больше нельзя вернуться. Жак ведь очень внимателен, да и с Кербером справиться не так легко.
4. Мне было бы приятно узнать, как ты себя чувствуешь, когда вспоминаешь, какое блаженство ты оставил на земле: всяких телохранителей, стражу, сатрапов, груды золота, и народы, боготворящие тебя, и Вавилон, и Бактрию, и зверей громадных, и почести, и славу, и торжественные выезды в белой диадеме на голове и в пурпурном платье. Разве тебе не больно, когда ты все это вспоминаешь? Чего же ты плачешь, ты, глупец? Даже этому не научил тебя мудрец Аристотель - не считать прочными дары судьбы?
5. Александр. Мудрец? Он хуже всех льстецов! Позволь уж мне знать все, что касается Аристотеля: чего он требовал от меня, чему меня учил, как он злоупотреблял моей любовью к науке, льстя мне и восхваляя меня то за красоту, которую он называл часть, добра, то за мои деяния, то за богатство; он Доказывал, что богатство - тоже благо, чтоб ему, таким образом, не было стыдно принимать подарки. Настоящий шут и комедиант! Все, чему научила меня его мудрость - это скорбеть, будто по величайшему благу, по всему перечисленному тобою.
6. Диоген. Знаешь, что сделать? Я посоветую тебе средство против скорби. Так как у нас не растет трава, что служит лекарством против безумия, тебе
ЛУЧШЕ НЕТУ ТОГО СВЕТА?
не остается ничего другого, как пить большими глотками воду из Леты, пить, и снова пить, еще. почаще; таким образом ты перестаешь скорбеть по Аристотелевым благам. Но смотри: Клит и Каллисфен и с ними целая толпа, все бегут сюда, хотят тебя растерзать в отмщение за то, что ты с ними сделал. Уходи же скорей по другой дороге и почаще пей воду Леты, как я тебе посоветовал.
Диоген и Мавзол
1. Диоген. Чем ты так гордишься, кариец? С какой стати ты посягаешь на первое место среди нас?
Мавзол. Оттого, синопец, что я - царь, царствовал над всей Карией, владел частью Лидии, покорил некоторые острова и подчинил себе почти всю Ионию вплоть до Милета. К тому же я был красив и высок ростом и в военном деле искусен. Особенно же значительно то, что в Галикарнасе надо мной возвышается громадный памятник, какого нет ни у кого из мертвых, ни с чем по своей красоте не сравнимый: кони и люди с поразительным искусством высечены на нем из прекраснейшего камня! такое великолепие нелегко найти даже среди храмов. Разве я не прав, что горжусь этим?
2. Диоген. Своим царством, ты сказал, своей красотой, и тяжестью надгробного памятника? Мавзол. Конечно, этим.
Диоген. Но, прекрасный Мавзол, у тебя нет больше ни твоей силы, ни красоты. Если бы мы обратились к кому-нибудь, чтобы он рассудил, кто из нас красивее, я не знаю, на каком основании он мог бы твой череп поставить выше моего: оба они у нас плешивы и голы, одинаково у нас обоих обнажены все зубы, одинаково пусты глазные впадины, одинаково мы сделались курносыми. Что же касается твоего памятника и великолепных мраморов, то они, могут для галикарнасцев служить предмето^^
гордости перед чужестранцами, что, дескать, у них стоит такое громадное сооружение; а тебе, милейший, что пользы в том, я не знаю, разве только что ты, лежа под такой каменной громадой, выдерживаешь на себе большую тяжесть, чем мы.
3. Мавзол. Значит, все это ни к чему? Мавзол будет равен Диогену?
Диоген. Нет, не равен, почтеннейший, совсем нет. Мавзол будет плакать, вспоминая земные блага, которыми он думал насладиться, а Диоген будет над ним смеяться. Мавзол скажет, что его могилу соорудила в Галикарнасе его супруга и сестра Артемисия, а Диоген не знает даже, есть ли у его тела вообще какаянибудь могила: он об это не заботился. Зато после себя он оставил среди лучших людей славу человека, жившего, о последний из карийских рабов, жизнью более высокой, чем твой памятник, и основанной на более твердой почве.
В царстве Осириса
Теперь рассмотрим подробнее воззрения египтян на смерть и загробную жизнь. Представления о загробном мире в одной части страны существенно расходились с бытовавшими в других ее областях. Менялись они и на протяжении веков.
По представлению египтян, человек состоят из тела - "хэт", из души "ба", из другой души "хайбет" - тени, затем из мумии (сах), которую делают после смерти, из имени "рэн" и, наконец, из "ка". Что касается "ка", то она соответствует по своей форме двойнику человека. "Ка" рождается вместе с человеком, сопровождает его в течение всей его жизни, всюду следует за ним, составляет часть его сущности, его личности и после его смерти продолжает жить с ним в могиле. В египетских гробниЦах самый гроб, в котором помещалась мумия, представлял собою копию изображения самого человека;
но сверх того в гробницу ставили еще статую, кото-1 рая тоже должна была изображать двойника челове-1 ка, и в эту статую и вселялась "ка", этот двойник 1 человека. Статуя и ставилась для того, чтобы "ка"1 имела куда переселиться, когда мумия от временя в конце концов разрушится. Представление о "ка" 5г:ло у египтян в высшей степени конкретное: "ка" д('.':;кна была и пить, и есть; она могла даже умереть от голода и жажды и могла, в случае голода, убежать из гробницы, если родные не кормили ее. И тогда она бродила в виде привидения среди живых и мучила их своим видом. Поэтому-то египтяне постоянно приносили "ка" жертвоприношения, ибо от нее зависело продолжение жизни человека после смерти. У египтян сложилось два представления о жизни человека после смерти: согласно одному представлению, человек продолжал жить в том месте, где была его гробница, в самой гробнице, где он и жил совершенно такой же жизнью, как и на земле, причем "ка" продолжала быть его физической душой и после смерти. Представление же о "ба", т. е. о душе, которая совершенно уходит из тела, чтобы жить на небе, или превращается в птицу, это уже представление позднейшее, и в позднейший период египетской истории "ба" и считалась той душой, которая действительно продолжала жизнь человека после смерти. Еще позже получилось такое представление, что у человека было несколько двойников, которые продолжали его жизнь после смерти вне гроба: одна душа в виде птицы улетала на небо, а. другая - двойник - отправлялась обрабатывать поля вместе со своими слугами.
