Суперфрикономика - Левитт Стивен Д. (читать книги онлайн бесплатно полные версии .TXT) 📗
После того как один из самолетов, захваченных 11 сентября, врезался в здание Пентагона, все тяжелораненые (в основном с ожогами) были доставлены в травматологическое отделение Washington Hospital Center (WHC) — одной из самых крупных больниц в стране. Пациентов было немного (к сожалению, трупов было гораздо больше), но все равно ожоговое отделение оказалось переполненным. Подобно многим другим больницам, WHC обычно работал с 95-процентной загрузкой, поэтому даже незначительное увеличение числа пациентов могло парализовать работу всей системы. Хуже того, были отключены стационарные телефонные линии (а также мобильная связь), поэтому для того, чтобы сделать звонок, человеку приходилось садиться в машину и отъезжать на несколько километров.
Но даже с учетом всех неблагоприятных факторов WHC мог выполнять свои функции18. Однако Крейгу Фийеду, специалисту в области скорой помощи, казалось, что в эти дни подтвердились его самые страшные предположения. Если всего лишь несколько дополнительных пациентов почти парализовали работу больницы, то что было бы в случае широкомасштабного бедствия, при котором роль скорой помощи становится крайне важной?
Еще до 11 сентября Фийед провел в своих тягостных раздумьях не одну тысячу часов. Он был одним из создателей финансировавшейся правительством пилотной программы ER One, направленной на то, чтобы поставить работу отделений скорой помощи в больницах на современные рельсы.
До начала 1960-х годов больницы не были предназначены для решения срочных медицинских проблем. «Если вы привозили больного ночью, — говорит Фийед, — то двери больницы могли быть просто закрыты. После настойчивых звонков в дверь к вам выходила медсестра и узнавала, что вам нужно. Она могла впустить вас внутрь (хотя не была обязана этого делать), а затем звонила домой доктору, который также не был обязан прийти в больницу посреди ночи. Вместо машин скорой помощи часто использовались катафалки. Сложно представить себе более впечатляющий пример неправильно выстроенной системы стимулов: гробовщик, которому платят за то, что он помогает пациенту не умереть!»19
В наши дни медицина неотложной помощи считается пятой по важности медицинской специальностью (из тридцати восьми), а число врачей в отделениях неотложной помощи по сравнению с 1980 годом выросло в пять раз. В них работают настоящие мастера на все руки, выполняющие свою работу с молниеносной скоростью. Отделения неотложной помощи в США превратились в стержень общественного здравоохранения, они ежегодно работают примерно со 115 миллионами обращений. Если исключить обращения, связанные с беременностью, то 56 процентов пациентов, обращавшихся в американские больницы, поступают в них через отделения неотложной помощи (в 1993 году эта доля составляла всего лишь 46 процентов)20.
Но тем не менее, по мнению Фийеда, «дыры в системе настолько велики, что через них можно проезжать на грузовике».
События 11 сентября позволили понять, что система неотложной помощи испытывает болезненную нехватку резервов. Если бы к воротам WHC приехала тысяча пациентов, то они даже не смогли бы попасть внутрь.
Даже при мысли о такой перспективе лицо Фийеда искажается. Парковка большинства отделений неотложной помощи способна вместить лишь несколько автомобилей. Кроме того, пандусы расположены слишком высоко: по словам Фийеда, «их проектировали люди, до того проектировавшие складские погрузочные пандусы». Использование вертолетных площадок на крышах также ограничено: для посадки и взлета вертолетам нужно время, а кроме того, в больницах обычно наблюдается нехватка лифтов. Фийед хотел решить эту проблему, превратив отделения неотложной помощи в некое подобие аэропорта, способного вместить достаточное количество карет «скорой помощи», автобусов или даже вертолетов.
Но помимо вопросов приема пациентов Фийеда беспокоят и другие вещи. Больница, в которую поступает пациент с серьезной инфекцией — атипичной пневмонией, сибирской язвой, лихорадкой Эбола или новым штаммом смертельно опасного гриппа, — рискует быстро превратиться в рассадник заболевания. Как и во многих других зданиях, в больнице применяется система внутренней циркуляции воздуха, что означает риск заражения сотен пациентов. По мнению Фийеда,
«никто не хочет заразиться в больнице атипичной пневмонией, попав туда со сломанным пальцем».
Решением этой проблемы могло бы стать строительство больниц (а в особенности отделений неотложной помощи), помещения которых в достаточной степени изолированы друг от друга и оборудованы хорошей вентиляцией. Но, по мнению Фийеда, большинство клиник не хотят тратить свои ограниченные средства на оснащение палат не приносящими прибыли устройствами. «В 2001 году было построено много новых отделений неотложной помощи — красивых, почти шедевральных, но совершенно бесполезных в наши дни. В них были большие залы, кровати в которых разделялись занавесками. Но если на кровати под номером 4 лежит больной с атипичной пневмонией, ни один пациент или доктор в мире не захочет даже подойти к кровати под номером 5».
Фийед даже не говорит о пациентах, которые умирают от причин, отличающихся от причин, по которым они поступили в больницу: это неверные диагнозы (результат неаккуратности, высокомерного отношения, предвзятости или ошибок), ошибки в дозировке лекарств (следствие неразборчивого почерка врача), технические ошибки (например, чтение рентгенограммы, повернутой не той стороной) или бактериальные инфекции (самая серьезная и наиболее распространенная проблема).
«Нынешнее состояние медицины настолько плохо, что применяемые в ней устаревшие методы даже бессмысленно защищать, — говорит Фийед. — Никто из медиков не хочет этого признавать, но это правда».
Фийед вырос в шумные 1960-е годы в Беркли (Калифорния) и представляет собой вполне определенный типаж человека. Он объездил весь штат на своем скейте; время от времени играл на ударных в тогда еще малоизвестной местной группе под названием Grateful Dead. У него была склонность к технике: он собирал и разбирал разные устройства, которые казались ему интересными. Он обладал недюжинными предпринимательскими способностями и в восемнадцать лет основал небольшую технологическую компанию. Перед тем как заняться медициной, он изучал биофизику и математику. Доктором же он стал, по собственному признанию, «движимый желанием приобрести тайные знания», понять принципы работы человеческого тела по аналогии с тем, как прежде он пытался понять принципы работы рукотворных механизмов.
Тем не менее чувствуется, что любовь к технике у него сохранилась и по сей день. Он относится к категории первых покупателей, готовых к экспериментам: так, он поставил в отделении факсимильный аппарат и начал ездить на Segway, когда оба эти механизма еще были новинками. Он до сих пор с волнением вспоминает лекцию ученого по имени Алан Кей по вопросам объектно-ориентированного программирования, которую услышал почти тридцать пять лет назад. Идея Кея, заключавшаяся в наделении каждого кусочка программного кода своей логикой, позволявшей ему взаимодействовать с другим куском кода, казалась настоящим чудом, упрощавшим жизнь и работу программистов и способным превратить компьютеры в более гибкие и продуктивные инструменты.
Фийед поступил на работу в WHC в 1995 году по приглашению его давнего коллеги Марка Смита, попросившего его навести порядок в отделении неотложной помощи. (Смит также верил в торжество технологий. Он получил научную степень в области компьютерных наук в Стэнфорде, где его научным руководителем был не кто иной, как Алан Кей.) Несмотря на то что некоторые подразделения WHC оценивались очень высоко, отделение неотложной помощи занимало последние места в рейтинге аналогичных заведений в Вашингтоне. Оно всегда было переполнено, работа шла медленно и неорганизованно; каждый год в отделении менялся директор, а руководители госпиталя называли его «крайне неприятным местом».
К тому времени Фийед вместе со Смитом уже имели опыт работы примерно со ста тысячами пациентов отделения неотложной помощи. Они пришли к выводу о хронической нехватке одного из главных ресурсов — информации. Пациент может прибыть в отделение в любом состоянии — в сознании или без сознания, готовым или не готовым к общению, трезвым или пьяным... Короче говоря, проблемы могут быть самыми разнообразными. Доктора же в этой ситуации должны быстро принять решение о том, каким образом его лечить. Однако вопросов при этом возникает больше, чем можно дать на них ответов. Принимал ли пациент те или иные лекарства? Какова его медицинская история? Страдает ли он от хронической анемии? Не было ли у него внутреннего кровотечения? И где находятся результаты компьютерной томографии, которые должны были быть готовы два часа назад?
