Первая мировая война - Гилберт Мартин (читать книги онлайн без сокращений .txt) 📗
Аргументы британского премьер-министра встретили решительное сопротивление. 26 марта при обсуждении «меморандума Фонтенбло» Клемансо холодно заметил: «Если британцы так хотят умиротворить Германию, им следует обратить взгляд… за море… и пойти на уступки в вопросах колоний, флота и торговли». Особенно возмутило Ллойд Джорджа замечание Клемансо, что Британия – «морская держава, не знавшая вторжений». На что он гневно возразил: «Францию больше всего заботит, чтобы немцы в Данциге были переданы полякам».
Язвительные реплики свидетельствовали о растущих разногласиях между Британией и Францией. Клемансо, по-видимому, считал мирный договор наилучшим шансом для Франции защититься от Германии, вдвое превосходящей ее по численности населения, а его жесткость – подходящим способом предупредить побежденных, чтобы они даже не помышляли о мести. Ллойд Джордж считал, что это заложит основы для будущего конфликта. Вернувшись в Париж из Фонтенбло, он тщетно возражал против передачи Польше всех земель с преобладающим немецким населением. Его протесты не ослабили решимость Франции максимально уменьшить территорию Германии.
Пока шли дебаты о том, как следует поступить с Германией, траурные церемонии напоминали и победителям, и побежденным о четырех годах страданий и ненависти. 7 мая 1919 г., в день, когда немецкая делегация в Версале получила черновик мирного договора, на борту эсминца «Ровена» в Англию было доставлено тело Эдит Кэвелл. Восемь дней спустя множество людей собралось на поминальную службу в Вестминстерском аббатстве. На улицах толпы народа, в том числе многие школьники, смотрели, как ее гроб везут на лафете.
«Когда медсестру Кэвелл везли по Лондону, – писала Times, – на улицах города, обычно шумных в эти дневные часы, становилось необычно тихо». В ее честь в Канаде была названа вершина в Скалистых горах, а в Соединенных Штатах – ледник в Колорадо. В Лондоне к северу от Трафальгарской площади поставили памятник Эдит Кэвелл; несколько месяцев после его открытия рядом стояли люди и следили, чтобы прохожие снимали шляпы.
29 мая немецкая делегация на конференции в Версале опубликовала меморандум с протестом против предложенных условий. Выражая желание разоружиться «раньше других народов», они призывали победителей отказаться от всеобщей воинской повинности и разоружиться «в такой же пропорции». Они были готовы отказаться от суверенного права Германии на Эльзас и Лотарингию, но хотели провести там плебисцит. Соглашаясь с необходимостью выплаты определенных репараций, они отвергали обвинение в развязывании войны и требовали беспристрастного расследования, чтобы выявить истинных виновников. Эти предложения были отвергнуты. Отрицание вины вызвало сильное раздражение у Британии. «Я не мог согласиться с немецкой точкой зрения, – впоследствии писал Ллойд Джордж, – не отказавшись полностью от аргументов, побудивших нас вступить в войну». Рассматривая причины, «которые вынудили нас стать на сторону Бельгии, Сербии, Франции и России», он «нисколько не сомневался в виновности Центральных держав».
Ответ союзников немецким делегатам был решительным: «Всю войну, а также до ее начала немецкий народ и его представители поддерживали войну, одобряли кредиты, подписывались на военные займы, подчинялись всем приказам своего правительства, даже самым жестоким. Они разделяют ответственность за политику правительства, поскольку могли бы сменить его в любой момент, если бы захотели. Если бы эта политика привела к успеху, они одобрили бы ее с таким же энтузиазмом, с каким приветствовали начало войны. Теперь они не вправе делать вид, что, сменив правителей после поражения в войне, они смогут избежать последствий своих деяний».
Слишком свежи были раны союзников, слишком близка победа, чтобы они могли дать другой ответ. 30 мая 1919 г. в Сюрене было открыто первое американское кладбище на Западном фронте: 1551 могила и 974 имени на стене пропавших без вести. Вина Германии казалась очевидной. Но немцы не были готовы к тому, что за свои «деяния» нужно платить. В июне Гинденбург, вернувшись домой в Ганновер, принялся за мемуары; вину за поражение Германии он возлагал не на армию, а на беспорядки и революции в тылу. Эту легенду об «ударе в спину» эксплуатировали многие немецкие политики следующего десятилетия, в том числе Гитлер, который был последним канцлером периода президентства Гинденбурга, длившегося с 1925 г. до его смерти в 1934 г.
В июне на Парижской мирной конференции ежедневно шли жаркие дебаты, а антигерманские настроения настолько усилились, что дипломаты и члены делегаций союзников чувствовали себя присяжными, собравшимися для вынесения обвинительного приговора. Один из британских участников конференции, историк Х. А. Л. Фишер, 11 июня писал другу: «Моральная обстановка в Париже не вдохновляет. Все малые страны хотят увеличить территорию, а Франция испытывает неестественный страх перед возрожденной и жаждущей мести Германией. На мой взгляд, страсти еще слишком сильны, чтобы можно было достичь надежного соглашения, но если подписанный здесь в нынешнем виде договор и принесет умиротворение, то в будущем он может потребовать изменений и дополнений, которые дадут Европе перспективу стабильности».
Перспективы стабильности посредством умиротворения все еще были туманными – как в Европе, так и на бывшем Восточном фронте. 17 июня вблизи от русской военно-морской базы Кронштадт три британских торпедных катера под командованием капитана Гордона Стила, лейтенанта Дэрелл-Рида и лейтенанта Эгара прорвали оборону русских. Дэрелл-Рид был убит при входе в бухту. Стил и Эгар продолжили атаку и торпедировали крейсер большевиков. Оба были награждены Крестом Виктории.
Интервенция в России была интернациональной: в операциях участвовали британские, французские, итальянские, чешские, румынские, сербские, японские, латышские, финские и американские подразделения, а также антибольшевистские формирования русских, в том числе казаки. Британия поставила антибольшевистским силам полмиллиона винтовок и пятьсот миллионов патронов. В Россию отправили британских солдат, в том числе специалистов по отравляющим газам, среди которых был Сидни Грейвз, который спас нескольких гражданских лиц, попавших под перекрестный огонь противоборствующих сторон. За этот подвиг его наградили крестом «За выдающиеся заслуги».
Судьба и будущее немцев, чьи земли вошли в состав Чехословакии и Польши и чьим кумиром летом 1938-го и летом 1939 г. стал Гитлер, были очевидны за двадцать лет до того, как они превратились в публику, перед которой разыгралась широко известная прелюдия ко Второй мировой войне. 15 июня 1919 г. представители немецкоговорящего населения Судетской области в Богемии, Моравии и Силезии – регионов Австрии, вошедших в состав Чехословакии, – представили участникам Парижской мирной конференции меморандум, в котором протестовали против передачи чехам своих суверенных прав. «Подневольный народ никогда не смирится с подобным угнетением», – заявили они. Шесть дней спустя, 21 июня 1919 г., газета Vossische Zeitung писала о немцах, которые оказались под властью Польши: «Усиливается поток беженцев в западные и центральные районы Германии из Восточной Пруссии и других областей, которые будут переданы от Пруссии Польше, что очень угнетает остающихся немцев». Города на новой западной границе Германии «опасно переполнились» беженцами. «В Пиле (Шнайдемюле) целые семьи теснятся в конюшнях и других зданиях, совершенно непригодных для жилья».
Ни три с половиной миллиона судетских немцев, ни сотни тысяч человек из будущего Польского коридора не имели ни малейшей надежды на изменение решений, которые были почти согласованы. На Парижской мирной конференции немцы не прекращали попыток изменить договор, но союзники не позволили сделать его текст предметом переговоров. Затем, 21 июля, зная, что немецкий флот, интернированный в Скапа-Флоу после заключения перемирия, будет, согласно договору, передан союзникам, командующий флотом вице-адмирал фон Ройтер приказал затопить корабли.
